Ледяная птица - Сайфулла Ахмедович Мамаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Облегчение пришло не сразу, некоторое время Герман находился в полубессознательном состоянии, ничего не видя и не слыша. А потом, когда сознание стало проясняться, первое, что он услышал, были… шаги. И вновь голоса. Они приближались, неизвестные люди вот-вот должны были подойти к развилке. А вдруг они войдут как раз в ту галерею, где находится Герман? Надо привести себя в порядок, не пугать же людей своими трусами и голым торсом!
Герман, опираясь на стену, встал. Это далось ему нелегко, закружилась голова, но бог с ней, с головой, как-нибудь справится. Главное – выбраться бы, а там уж…
На этом он прервал свои размышления и напряг слух.
– … понимаешь, если мы всех местных русских, – услышал Герман, – и тех дагов, что с ними, не «мобилизуем», то нам хана! Хотят они или не хотят, и спрашивать не надо. Хватай на улице, и вперед! Как мы у себя в Москве!
– Нет, Георгий, ты не прав, – возразил другой голос. В отличие от первого, который по‑московски акал, этот был явно из местных. – Нам, наоборот, нельзя привлекать к себе внимания.
– Ваха, время осторожных действий прошло, – не сдавался первый, тот, которого назвали Георгием. – Вот мы в Москве все осторожничали, и к чему это привело?
– Вы в Москве осторожничали? Взрывали дома, хватали людей на улице… и это называется вы осторожничали? Что же тогда, по-твоему, не осторожничать? – В голосе Вахи послышались нотки раздражения. – Здесь вам не Москва! Здесь люди не позволят с собой так обращаться. У каждого есть брат, сын, отец. Дед, наконец. Возьмешь силой одного, украдешь его, так против тебя весь тухум поднимется.
– Тухум? Это еще что такое? – спросил Георгий.
– Тухум? Род, по-вашему. Клан, тейп, родня, короче…
– А кто тебя просит воровать людей у всех на виду? – засмеялся Георгий. – Из тух… из кланов. Берите других. Вон, как у нас, генералов воруют, и ничего, а вы тут…
– Вот вы в Москве и изворовались, что теперь у нас прятаться приходится, – со злостью заметил Ваха. – Скоро даже в горах убежищ для вас не хватит!
Герман стоял ни жив ни мертв. Господи, кто же эти люди? Чеченские боевики и их московский сообщник? Но Мартин говорил, что здесь их давно уже нет! Да и войска везде, вон сколько постов проехать пришлось!
Но тогда кто же они? Ну, что не друзья, это точно. Судя по тому, что он услышал, с такими лучше не встречаться.
Герман прижался спиной к стене, словно стараясь слиться с нею. Нет, все равно так не спрячешься, если они, не дай бог, повернут в эту сторону то все, плохо ему придется. Но ничего другого в прямом пустом коридоре было не придумать. Оставалось уповать на судьбу.
Первым шел бородатый кавказец. Выше среднего роста, поджарый, явно физически сильный, он двигался легко и энергично. По тому, как уверенно он держался и как непринужденно, почти не оборачиваясь к идущим позади собеседникам, бросал слова, произнося их с подчеркнутым акцентом, можно было предположить, что это и есть тот самый Ваха, к которому приехал прятаться москвич Георгий.
А Георгий, скорее всего, тот, что идет следом. Высокий, длинноногий, тренированный. Походка как у танцора, легкая и скользящая. Так кошки ходят. Москвич тоже, кстати, в камуфляжке. И тоже с бородой, только стриженой.
Третьим и, как потом оказалось, последним, шел самый крупный в группе мужчина средних лет. Видно было, что здоровяк не тренирован и не привык к длительной ходьбе. Дышал он, в отличие от молодых спутников, тяжело, фразы предпочитал отрывистые и короткие. В основном он молчал и отзывался, лишь когда к нему обращались как к Николаю.
Александров даже успел подумать, что он явно выпадает из троицы, не соответствует первым двум. Нет ни выправки, ни стати! Пятнистая форма на Николае нелепо топорщилась, чувствовалось, что в этой группе он занимает самую низшую ступень. Здоровяк часто спотыкался и утирал пот со лба, но никто на подобную мелочь не обращал внимания.
Все это и многое другое Герман успел увидеть за короткий промежуток времени, пока троица пересекала освещенное пространство перед входом в его галерею. К счастью, коридор, где он затаился, их не заинтересовал.
Прошествовав мимо – при этом Николай бросил опасливый взгляд в неосвещенный коридор, где прятался Герман, но, естественно, ничего не увидел, – они миновали первую развилку и приблизились ко второй. Чуткий слух летчика отчетливо слышал удаляющийся топот тяжелых ботинок. Звук становился все тише и тише. Хорошо еще, что неуклюжий Николай часто спотыкался, это помогало Герману определить, где эти люди находятся.
Александров еще не решил, что и как он будет делать, а ноги сами уже понесли его к выходу. Это было как в самолете. Там он тоже не всегда сразу соображал, что делает, и только потом, после посадки, рассказывал друзьям, каким образом он решил сделать то-то и то-то. Друзья удивленно качали головами, они не понимали, как это в столь короткое время можно успеть подумать о стольких вещах. На самом деле Герман и думать о них не думал – тело само совершало необходимое движение. Но разве об этом скажешь? Вот так и здесь, в подземелье, – Герман еще не продумал план дальнейших действий, а уже бежал к повороту.
Подбежав к нему, он остановился и заглянул за угол. И вовремя! Он еще успел заметить, как замыкавший шествие Николай завернул в ту галерею, в которой Герман побывал после того, как спасся от ушана. Вспомнив чудовище, Герман удивился: это ж надо, как это он уже успел про него забыть?
* * *
– Вот и дождались! – Мохов с довольным видом указал пальцем на засветившуюся панель связного устройства. – Пойдем в пещеру, те, кого мы ждем, уже там, в офисе.
– В офисе? – удивился Свенсон.
– Сейчас все сам увидишь, – сказал с улыбкой капитан.
Мартин легко поднял свое крупное тело из кресла, потянулся, разминая мышцы, и зевнул.
– Вот и отлично! Давно
