Золото Будды - Роберт ван Гулик

Судья Ю изображал на сцене, будто аккуратно развертывает клочок бумаги. Вдруг перед зрителями, словно из ничего, возник лист длинной более пяти футов с написанными на нем двумя иероглифами. По залу пронесся ропот.

— Это имя младшего брата! — воскликнул старшина Хун.

— Заткнись! — завизжал сидящий перед ними толстяк.

Оркестр взорвался: ударили в гонг, зазвенели медные тарелки, ухнули маленькие барабаны. Младший брат встал и под визгливый аккомпанемент флейты страстно запел, отрицая, видимо, свою вину. Судья Ю посмотрел на одного брата, потом на другого и начал сердито вращать глазами. Внезапно музыка прекратилась. В абсолютной тишине судья Ю наклонился, схватил за одежду обоих братьев и притянул к себе. Сначала он понюхал рот у младшего брата, затем сделал то же со старшим. Потом сердито оттолкнул последнего, стукнул кулаком по столу и закричал что-то громовым голосом. Неистово заиграл оркестр. Зрители шумно выражали одобрение.

— Отлично! Отлично! — вскочив, заорал толстяк.

— Что случилось? — помимо воли вслух спросил судья Ди.

— Судья Ю сказал, — высоким голосом, дрожащим от волнения, объяснял Хун, — что запах миндаля исходит от старшего брата! Отец знал, что старший сын убьет его, и пытался перехитрить его, оставив подсказку, которая помогла бы раскрыть преступление. Он положил записку в миндальный орех. Он знал, что старший сын очень любит миндальное молоко, и надеялся, что миндаль станет ключом к разгадке!

— Неплохо, — заметил судья Ди. — Я подумал было, что…

Оркестр в очередной раз взорвался оглушительной музыкой. Двое мужчин в одеждах, расшитых золотом, опустились на колени перед судьей Ю. Каждый взмахнул рукой с зажатым в ней конвертом, скрепленным красной печатью. Из их декламации судья Ди понял, что актеры исполняют роли приближенных вельможи. Их господин оставил им в наследство поместья, земельные участки, недвижимость, невольников и другие ценности, разделив все поровну. Об этом свидетельствовали бумаги, которые они принесли с собой. Каждый из спорящих заявлял, что раздел несправедлив и соперник получил больше.

Судья Ю сердито посмотрел на алчных мужчин и закачал головой, отчего блестки на его шапочке замерцали в свете ламп. Музыка звучала все тише, подчеркивая накалившуюся на сцене атмосферу, и это напряжение передалось судье Ди.

— Огласите свое решение! — в нетерпении закричал со своего места толстяк.

— Заткнись! — вдруг к своему изумлению услышал свой голос судья Ди.

Раздались громкие звуки гонга. Судья Ю встал. Он взял из рук истцов документы и поменял их местами. Подняв руки, судья дал понять, что дело решено. Мужчины ошеломленно смотрели на бумаги.

В зрительских рядах разразились оглушительные аплодисменты. Толстяк повернулся к судье Ди заговорил покровительственным тоном:

— Ну, хоть это-то вы поняли? Слушайте, эти двое… — Он замолк на полуслове. С открытым ртом он уставился на судью — узнал его.

— Я все прекрасно понял, — сухо сказал судья.

Потом встал, стряхнул с одежды апельсиновые корки и стал сквозь толпу пробираться к выходу. Хун последовал за ним, с сожалением оглядываясь на сцену, где в это время появилась актриса, которая продала им билеты.

— Сейчас будет история о женщине, которая выдавала себя за мужчину, ваша честь. — Он вздохнул. — Очень интересная пьеса.

— Нам действительно пора идти, Xyн, — твердо заявил судья.

Шагая по заполненным людьми улицам, судья Ди вдруг проговорил:

— Как правило, все складывается не так, как хочется, Хун. Должен тебе сказать, что, когда я был студентом, моя будущая работа представлялась мне примерно такой, как ее показали в сегодняшней пьесе о судье Ю. Я думал, что буду сидеть за судейским столом, снисходительно выслушивать разные длинные и запутанные истории, оценивать противоречивые заявления. Потом сама собой в моем мозгу сложится картина преступления, я объявлю решение, обескуражив преступников, восхитив зрителей моей проницательностью. Теперь, Хун, я знаю, как трудно разбирать реальные дела.

Они посмеялись и направились к зданию суда.

Там судья Ди пригласил Xyнa к себе в кабинет и сказал:

— Завари мне чашку хорошего крепкого чая, Хун. И себе тоже. Потом достань мою праздничную одежду для церемонии в храме Белого облака. Досадно, но придется на ней присутствовать, хотя я бы предпочел побыть здесь и еще раз обдумать все нюансы нашего дела об убийстве. Однако ничего не поделаешь!

Когда старшина принес чай, судья после нескольких глотков снова заговорил:

— Должен признаться, старшина, теперь я понял твое увлечение театром. Нам надо ходить туда чаще. Сначала все кажется таким непонятным, но к концу начинаешь соображать, что к чему, и все становится кристально ясным. Хорошо бы и в нашем деле наступила минута озарения. — И судья в задумчивости подергал себя за усы.

— Об этом последнем деле судьи из спектакля, — сказал старшина Xyн, осторожно доставая из коробки парадную шапочку начальника, — я уже слышал. Оно связано со стремлением выдать себя за…

Судья, казалось, забыл о его существовании. Внезапно он ударил кулаком по столу.

— Хун! — воскликнул он. — Мне кажется, я все понял! О Небо! Если я прав, то вскоре преступник будет у нac в руках. — С минуту он задумчиво молчал, а потом попросил: — Дай мне карту провинции.

Старшина быстро развернул на столе красочную карту. Судья Ди бегло взглянул на нее и кивнул. Потом вскочил и начал расхаживать по кабинету, сложив руки за спиной и нахмурив брови.

Хун пристально следил за ним. Судья много раз пересек кабинет из одного конца в другой, потом вдруг остановился как вкопанный и сказал:

— Все так! Все правильно! Теперь, Хун, мы должны приступить к работе. Сделать предстоит очень много, а времени у нас так мало!

Глава 17

Мост Радуги перед Восточными воротами был украшен гирляндами разноцветных огней, отражающихся в темной воде канала. Дорога, ведущая к храму Белого облака, также была украшена и освещена многочисленными фонариками, висящими на столбах. Да и сам храм переливался огнями факелов и масляных ламп.

Когда судью в паланкине несли по мосту, он заметил, что народу вокруг было совсем немного. Час открытия церемонии вот-вот должен был наступить, и жители Пэнлая собрались на территории вокруг храма. Судью сопровождали три его помощника и два стражника. Старшина Хун сидел напротив него в паланкине, Ма Жун и Чао Тай двигались следом на лошадях, а стражники шли впереди с плакатом «Суд Пэнлая».

Паланкин пронесли вверх по мраморной лестнице мимо будки привратника. Судья услышал звуки тимпанов и гонгов, перекрывающие монотонное пение монахов, которые хором исполняли буддийскую молитву. Из ворот плыла густая волна индийских благовоний.

Главный двор храма был плотно забит людьми. Перед парадным залом на красном лакированном кресле, подобном трону, восседал, скрестив ноги, настоятель и обозревал толпу. На нем были фиолетовые одежды — признак высокого сана, — а на плечах красовалась накидка из золотой парчи. По левую руку от него сидели судовладелец Ку Meнпинь и наместник корейского квартала, рядом на более низких стульях разместились два председателя гильдий ремесленников. Стоящее на почетном месте справа от настоятеля высокое кресло пока пустовало. Рядом с этим креслом расположился воин, которого прислал начальник гарнизона. Он был в блестящих доспехах, с длинным мечом, далее сидел сюцай Цзао и еще два представителя гильдии ремесленников.

Перед террасой был воздвигнут большой помост, на котором стоял круглый алтарь, богато украшенный шелковыми лентами и живыми цветами. Деревянную копию статуи бога Майтреи поместили под фиолетовым балдахином, который держался на четырех позолоченных колоннах. Вокруг алтаря сидело около пятидесяти монахов. Те, что находились слева, играли на различных музыкальных инструментах, а сидящие справа изображали хор. Вокруг помоста, образуя кордон, стояли стражники в сверкающих доспехах и шлемах. И уже за этим оцеплением толпились простолюдины. Опоздавшие и оставшиеся без места с риском для жизни пытались влезть на цоколи колонн, украшавших фронтон здания.

Паланкин судьи Ди опустили перед входом в храм. Его приветствовала делегация из четырех пожилых монахов, облаченных в одежды из великолепного желтого шелка. Пока судью вели по узкому проходу, огороженному канатами, он успел разглядеть в толпе много китайских и корейских моряков, которые пришли помолиться своему святому покровителю.

Судья поднялся на террасу и поклонился маленькому настоятелю. Пришлось объяснять, что его задержали неотложные дела. Настоятель милостиво кивнул, взял чашу со святой водой и окропил судью. Судья сел на предназначенное место, а за ним встали трое помощников. Воин, Ку и другие знатные гости встали и низко поклонились судье. Когда все снова заняли свои места, настоятель дал знак, и заиграл оркестр. Хор монахов грянул торжественный гимн во славу Будды.