Свастика в Антарктиде - Константин Дроздов

— И что было дальше? — спросил я вдруг умолкшую девушку.

— Молодой человек представился и, встав на колено, предложил моей маме выйти за него замуж. Мама отказала, но позволила проводить себя до дома. Через три месяца отец повторил свое предложение, и оно было принято. Через год родилась я. А еще через несколько лет мы переехали в Лондон.

— Они живы?

— Во время первой бомбежки Лондона Люфт-ваффе отец был контужен, получил сильные ранения ног. Одну пришлось ампутировать. Теперь они живут за городом. Мама настояла.

Я замер, невольно чувствуя вину. Хотел что-то сказать, но понял, что слова ничего исправить не смогут.

— Я поняла, что должна что-то сделать, чтобы война как можно скорее закончилась. Благодаря знанию итальянского и немецкого языков, а также положению отца попала в разведку.

— Я — твое первое задание? — предательски дрогнувшим голосом спросил я.

— Нет, второе, — спокойно ответила Магдалена.

— И кто же был первым, если не секрет? — выдавил я.

— Я должна была его ликвидировать, и теперь он мертв. Давай оставим эту тему. — Магдалена отвернулась от меня.

— Надеюсь, меня ты не ликвидируешь. — Я нежно провел рукой по ее плечу. Она не отстранилась, и я вздохнул с некоторым облегчением.

Глава 14

Ночная облава на беглых заключенных, как я и думал, не принесла успеха. Начальник охраны базы организовал усиленное патрулирование и готовился к следующей ночи, когда предполагалось в очередной раз прочесать территорию урановых рудников. Хуго Эверс склонялся к мысли, что беглецы, скорее всего, вернулись на хорошо знакомую местность и затаились в одной из многочисленных штолен или пещер естественного происхождения. Я же после завтрака, как только Хорст отбыл в Аргентину, собрал свою команду в помещении столовой. Вместе с подчиненными офицерами — оберштурмфюрером СС Вернером Хенке и оберштурмфюрером СС Рихардом Фогелем — мы разложили карты и разбили территорию базы и подземного города на ряд секторов. Затем я обозначил им маршруты движения и дал описание Маркуса и его людей. Я был уверен, что искать их надо именно в городе атлантов. Маркус был не загнанной дичью, он был разведчик и диверсант. У него есть конкретные задачи, поэтому он будет там, где скрыты главные тайны базы и поблизости есть единственный путь отхода — пирс с подводными лодками. Разбившись на три группы, мы приступили к операции. Моя группа была самая малочисленная — я и Курт Грубер. Вместе с ним я решил обследовать дальние лабиринты города атлантов, где и видел в последний раз Маркуса.

Пока шли, Курт рассказывал про житье на базе «Аненербе» под Мюнхеном. По прибытии с острова Крит всю команду поселили в отдельном корпусе, после чего начали почти ежедневно изводить допросами и выяснениями подробностей африканской операции. Наконец, месяца полтора назад к группе присоединили несколько ребят из Африканского корпуса Роммеля. После этого Бранд торжественно объявил, что все они теперь члены нового и особого подразделения — команды специального назначения «Зет», после чего представил офицеров — уже знакомого Вернера Хенке, а также Рихарда Фогеля, также прибывшего из Африки и имевшего несколько боевых наград. Хенке до этого тренировался управлять летающим диском и ни в какую не хотел менять форму Люфтваффе на СС, но Брандт намекнул ему, что руководить «Зет» будет фон Рейн, и Хенке сразу согласился.

Рассказывая все это, Курт часто улыбался — настроение у него было замечательное. Я тоже был рад, что рядом появились надежные и проверенные товарищи. Однако по мере приближения к Пирамиде Грубер говорил все меньше, а когда мы вошли в гигантское сооружение, и вовсе замолчал, с интересом разглядывая все вокруг. Я, в свою очередь, давал ему свои краткие пояснения относительно происходящего вокруг.

Вскоре мы оказались на самом нижнем этаже и, углубившись в самые дальние коридоры подземного города, достигли помещения, где недавно я «обнаружил» труп Рихтера. Меня заинтересовал один вопрос, и я потащил Грубера в глубь этого помещения. Сейчас он поймет, зачем я попросил его прихватить с собой полный ранец взрывчатки.

— Смотри, Курт, несколько трубок и труб от разрушенных механизмов входят в стену соседнего помещения, которое мы не можем вскрыть. Что, если впихнуть взрывчатку в эти отверстия?

Курт провел рукой по стене.

— Странные ощущения. Вроде бы металл, но не холодный и приятный на ощупь. Как толстая шершавая кожа. Может быть, изнутри состав у материала более слабый, да и стена испещрена многочисленными отверстиями для труб. Стоит попробовать.

Грубер снял ранец. Он провозился с полчаса, а затем мы спрятались в коридоре. Взрыв. Стена, к которой мы прислонялись, даже не дрогнула, но когда мы вернулись в помещение, нас ждал приятный сюрприз — взрывчатка все-таки проделала дыру в мощной стене. Я посветил фонариком — отверстие было узкое и рваное, около полуметра глубиной — протиснуться можно было, только скинув амуницию. Я колебался. Неизвестность того, что находилось в темноте за стеной, меня пугала. Грубер заметил это и начал освобождаться от подсумков с запасными магазинами и гранатами.

— Постой. — Я положил ему руку на плечо.

«У меня теперь столько способностей, а я смалодушничал. Так не пойдет», — подумал я и подошел к стене. Прислонившись к ней лбом, я закрыл глаза и стал прислушиваться к своим ощущениям. Если там есть опасность, я должен это почувствовать. Грубер за спиной замер. Сколько я так простоял, не знаю — может быть, минуту, а может, и полчаса. Не почувствовав ровным счетом ничего, я обернулся к Груберу.

— Ну что ж, гауптштурмфюрер, вот и свиделись. — Маркус улыбнулся во весь рот. Зубы сверкнули белизной на испачканном копотью лице. Ствол вражеского автомата был направлен мне в грудь. Я хотел что-то сказать, но ощутил вдруг такую волну ужаса и страха, что не смог пошевелить языком. Руки и ноги мои будто налились свинцом. В темноте вокруг меня блестели еще две пары глаз.

«Нет-нет — это еще не смерть. Надо что-то сделать, — застучало в мозгу. — Где же Грубер?»

Я краем глаза заметил нож за поясом Маркуса: «Сейчас я ударю по стволу и…»

Вдруг сквозь пелену паники и страха я удивился, что Маркус светит фонарем не мне в глаза, а в отверстие в стене. Я в тени, как, впрочем, и он сам. Тем не менее каждая черточка его лица была мне хорошо видна.

— Грубер, — тихо позвал я.

— Слушаю, — вдруг ответил Маркус. Я зажмурил глаза и встряхнул головой. Когда я открыл их, снова передо мной как ни в чем не бывало стоял Курт Грубер и удивленно таращил на меня глаза.

«Черт, это то, о чем рассказывал Корелли, — галлюцинации. Серьезное оружие — еще немного, и я отправил бы своего солдата к праотцам».

Кратко поведав Груберу о том, что мне пришлось только что пережить, я приказал ему быть внимательным к своим ощущениям. После этого, скинув куртку и ремень с кобурой, я наконец заставил себя нырнуть в лаз.

Сотни гигантских колонн от пола до потолка были наполнены прозрачной вязкой жидкостью, в которой вечным сном спали самые разнообразные и непостижимые существа, некоторые из которых просто не поддаются описанию. Мы медленно шли вдоль строя этих колонн, которые при нашем приближении начинали подсвечиваться изнутри, а в воздухе рядом возникали экраны со столбцами цифр, иероглифов и графиков. Самые различные виды животного мира, возможно, разных планет и их сочетания представляли собой адскую кунсткамеру, которая вызывала одновременно и отвращение, и любопытство. Центром коллекции был человек, и результаты экспериментов с ним — человекообразные мутанты, с видом которых не сравнилось бы ни одно чудовище из самого тяжелого ночного кошмара. Грубер застыл у последнего «экспоната». Это была женщина. Идеальные черты лица и формы обнаженного тела. Она парила, словно ангел, в своей прозрачной келье. Казалось, она спала. Но сон этот был долгим — тысячи лет. Карл протянул руку и дотронулся до стекла.

— Вряд ли когда-нибудь она проснется, Курт. — Я положил руку Груберу на плечо и потянул его дальше.

Дальше я увидел то, что и ожидал увидеть, — ряды капсул, подобных той, что я часто видел в своих то ли снах, то ли воспоминаниях о создании своего Первого предка.

— Может быть, у нас галлюцинации, штурмбаннфюрер? — тихо спросил Грубер.

— Думаю, что нет, Курт.

— Что же все это значит?

— То, что все мы и так давно знали — человек порожден иным, более высшим разумом.

Грубер хотел еще что-то сказать, но я потянул его за колонну и приложил палец к губам. В лабораторном зале мы были не одни. Кто-то еще двигался между колонн. Пришлось переместиться к стене — колонна выдавала своим светом. Оказавшись в тени, мы увидели тех, кто следовал за нами. Это был Маркус и два его спутника. Они шли медленно, удивленно озираясь вокруг. Дождавшись, когда они минуют нас, я и Грубер вышли из тени, оказавшись у них за спинами.