Епитимья - Рид Рик Р.

Джимми знал, что должен рассказать Рэнди все.

— Это ублюдок не просто придурок. И он не просто трахнул меня. Он псих, помешанный на религиозной чуши, потому что когда он это вытворял со мной, он выкрикивал какие-то молитвы.

Джимми снова уставился в пол и забормотал:

— Пока он старался меня изувечить, он заставлял меня есть отбросы — пишу со своей спермой и тому подобное дерьмо... Он заставлял меня терпеть, чтобы по мне бегали тараканы. Он хотел, чтобы я ел его долбаное дерьмо. Как это тебе нравится? Он псих. Ты когда-нибудь слышал, чтобы это делали кулаком? Он запихнул весь свой...

Джимми фыркнул и отвел глаза.

— Даже пока он все это делал, а я лежал связанный и из моего зада текла эта долбаная кровь, тип вопил что-то вроде: «Наш Отец» и тому подобное дерьмо. Я не понимал, что происходит и что будет дальше.

Рэнди не произносил ни звука. Он поднялся, наклонился к Джимми, крепко обнял его и сказал:

— Похоже, что все действительно очень скверно.

— Я думаю, этот тип собирался меня убить. Убить меня. Это был не просто шизик, — шептал Джимми. — Я хочу сказать, тип опасно болен... и давно. Мне и раньше приходилось иметь дело со свихнутыми. Но это что-то другое, это больше чем просто псих. Понимаешь, что я хочу сказать?

Когда наконец Джимми посмотрел на Рэнди, тот, казалось, был погружен в свои мысли.

— Этот парень говорил с тобой о том, что это, мол, урок для тебя и все, что он делает — для твоей же пользы?

—Да.

— Он использовал «Криско»?

— Да, как ты..

— А было такое, что в какой-то момент он казался тебе совершенно съехавшим с катушек, а в следующий — становился довольно мил?..

— Так ты знаешь, кто это, да?

Джимми изумленно уставился на Рэнди.

Рэнди кивнул.

— Его зовут Дуайт Моррис. Я знал его давно, в те времена, когда промышлял на улице. Он часто здесь появлялся, потом ударился в религию или что-то в этом роде. Так я слышал. Перестал здесь бывать.

Некоторое время Рэнди соображал.

— Сукин сын. Я думал, что никогда больше не услышу о нем.

Джимми вздохнул, чувствуя некоторое облегчение. Рэнди знал его имя. Он знал его имя!

— Знаешь, — сказал Джимми, — теперь мы могли бы этим заняться. Могли бы прищучить этого подонка. Заставить его за все заплатить.

Рэнди встал, приложил палец к губам Джимми.

— Шш. Не мы — я. Эта мразь опасна. Судя по тому, что я слышал об этом говнюке, тебе повезло, что ты выбрался оттуда живым. Ты останешься здесь.

Рэнди вышел из ванной. Через несколько минут Джимми услышал, как Рэнди спускается по боковой лестнице, ведущей к выходу из подвала.

Джимми подождал немного, потом спрыгнул с края ванны. И тоже заторопился вниз по лестнице, к выходу. Он вышел в холодную ночь. Впереди виднелась фигура Рэнди, направлявшегося к Лоренс-авеню. Рэнди озирался по сторонам.

— Подожди!

Рэнди обернулся и нахмурился, увидев Джимми. Джимми догнал его.

— Послушай, ты не можешь идти к этому типу один. Позволь мне пойти с тобой. Вдвоем будет безопаснее.

Рэнди взглянул на него в упор.

— Нет.

— Что? Не говори так. Это же, черт возьми, ублюдская попытка самоубийства.

— Нет. — И Рэнди решительно двинулся по Лоренс-авеню.

— Я ведь смогу помочь тебе.

— Мне не нужна твоя помощь. Зачем двоим лезть в одну петлю? — Рэнди остановился, чтобы поглядеть на табличку у автобусной остановки Коммерческой ассоциации путешествий. — Я знаю этого субчика. И одному мне будет легче справиться.

— Не думаю.

— Беги-ка обратно, парень.

— Не говори со мной так, подонок. — Джимми вцепился в рукав куртки Рэнди. — Я справился с этим типом один раз, справлюсь снова.

— Послушай, — процедил Рэнди сквозь зубы, — я не буду ничего делать, если ты не уберешь с дороги свой тощий зад и не вернешься обратно к Эвери и Мирэнде.

— Ты что — шутишь? Ты отказываешься нам помогать?

— Отказываюсь, если ты не уберешься домой.

Джимми тупо уставился в канаву с лежащей в черной маслянистой жиже жестянкой из-под пива «Лайт». Мимо просвистела машина, разбрызгав жижу из талого снега.

— Я говорю тебе серьезно. — Рэнди сурово смотрел на него.

— Но почему ты хочешь так поступить? Хочешь показать себя героем? — В голосе Джимми звучали слезы.

Рэнди покачал головой и молча указал большим пальцем в сторону «Чикен Армз».

Джимми побрел к дому.

— Ты уверен? — крикнул он, обернувшись в последний раз через плечо.

— Ступай ты, черт тебя дери, домой.

Глава 14

Рэнди остановился, чтобы запихнуть волосы под капюшон куртки, грязной бежевой парки, отороченной мехом койота, — одежда, которую он получил в Армии спасения. Она выглядела несколько странно, но зато была теплой, черт возьми.

Направляясь к лестнице, он думал, что вообще-то ему не хочется никуда выходить, особенно в такую ночь, как сегодня.

— Сегодня вечером надвигается холодный фронт, — сказал Эвери немного раньше, — с обильными снегопадами и сильными ветрами.

Этот ублюдок говорил как метеоролог. Но он был всегда прав. Он умеет угадывать по небу, какая будет погода, — так он утверждал, по крайней мере. Скорее же всего он слушает радио и все повторяет как попугай. Но Эвери был смешным. Или, по крайней мере, умел себя таким показать, а это значило, что парень был совершеннейшим жуликом.

Рэнди шел по улице. Ветер с озера был таким холодным, что у него захватывало дух, кожа на лице сразу же обветрилась. Ему не хотелось думать о том, как он выбросил на помойку свою жизнь, но от этого так трудно удержаться, когда колкий декабрьский ветер щиплет твои уши и острыми когтями пробирается в штанины джинсов, к костенеющим коленям. Особенно тяжело вспоминать родителей, живших примерно в сорока пяти минутах ходьбы у озера Форест, в одном из богатейших пригородов. Вот сейчас они, вероятно, сидят у камина, сложенного из грубого камня и, глядя на поленья, потрескивающие в огне, нежатся в домашнем тепле. И не думают о своем сыне Рэнди, которого, насколько они знали, не было в живых.

Все последние тринадцать лет, собственно, были для него медленной смертью. Рэнди двинулся по Лоренс-авеню, нагибая голову с каждым порывом ветра, несущим порцию снега, и мысленно переживая все эти годы: воспоминания приходили непрошеными, как взрывы кислой отрыжки.

Он видел себя в тринадцать лет, почти как на фотографии. Образцовый среднеамериканский мальчик ирландского происхождения с коротко подстриженными темно-рыжими волосами, синими глазами, великолепными зубами — результат хорошего подбора предков и выведения породы. Именно тогда, собрав все имевшее для него цену в рюкзак, он вместо того, чтобы направится в университет имени Лойолы, двинулся по шоссе на запад. Тремя неделями позже, плененный цепенящим миром марихуаны и дешевого крепленого вина, он оказался в округе Тендерлойн города Сан-Франциско. Это был кратчайший путь к тому, чтобы начать торговать своим телом. Это давало возможность обеспечить себя самым важным: вином, пищей и наркотиками. Позже он кое-что урезал в своем рационе, упростив свою жизнь до одних наркотиков, и только в случае, когда их не было, компенсировал это крепленым вином.

Такой жизнью он жил достаточно долго, став алкоголиком и наркоманом. К тому же заразился сифилисом и долгое время, почти три года, не подозревал об этом, потому что болезнь была вялотекущей.

В своем воображении он видел себя шестнадцатилетним мальчиком, брошенным на окраинах Чикаго на милость тех, кто годился ему в дедушки, и промышляющим в кварталах, где в прежние времена не бывал ни он сам, ни его близкие, ни друзья. Но ведь когда-то, в незапамятные времена, которые теперь казались ему столь же далекими, как старая сказка, он жил на озере Форест. В стране, куда ему никогда не суждено было вернуться.

Универсальный образец американского юноши, в шестнадцать лет он навсегда потерял свой облик. Рэнди мотал головой, вспоминая, как он выглядел, когда был панком. Тогда он носил прическу стиля «мохавк» с гребнем стоящих черных волос по самому центру головы. Весь затянутый в черную кожу, вплоть до черных ботинок. Нос его был проколот, а кожа на голове татуирована, на груди же красовалось изображение черепа и костей.