Последний занавес - Найо Марш

— Возможно, Томас или кто-нибудь еще поднялись к нему и сказали, что у Пэнти есть алиби. Не зная, кого именно подозревать, он в конце концов прихлопнул всю компанию.

— Кроме мисс Орринкурт.

— Ну, этого бы она не допустила, — убежденно сказала Трой.

Аллейн видел, что Трой никакие может отвлечься от случившегося, и на протяжении всего вечера то и дело возвращался к Анкредам и их делам.

— Как думаешь, Седрику-то что делать? — говорила Трой. — Похоже, майорат далеко не покрывает расходов по содержанию Замка Катценйаммер — это он так его называет. Может, государству передаст? Тогда мой портрет повесят на должном месте, при хорошем освещении, и все будут довольны. А Орринкурт станет тайно злорадствовать.

Так и не придя ни к какому заключению, Трой умолкла. Аллейн заметил, как она нервно переплетает пальцы. Трой перехватила его взгляд и отвернулась.

— Давай больше не говорить об этих бедных Анкредах, — предложила она.

— Что-то тебя все-таки гнетет. Что? — тревожно спросил он.

— Не важно, — поспешно отмахнулась Трой.

Аллейн промолчал, и Трой не выдержала:

— Одно только скажи мне: допустим, ты от кого-нибудь другого услышал всю эту странную историю или прочитал, что бы ты подумал? То есть… — Трой сдвинула брови и посмотрела на свои сцепленные руки. — Не кажется ли тебе, что все это выглядит страшновато, вроде как начало главы «Знаменитых судебных процессов»?

— Тебя это действительно беспокоит? — помолчав, спросил он.

— Как ни странно, да.

Аллейн встал. Он стоял спиной к жене, и, когда он вновь заговорил, голос его звучал иначе.

— Что ж, в таком случае придется заняться этим делом.

— Почему это? — услышал он ее неуверенный голос. — Что-нибудь случилось?

— Есть одна странность, и нам с ней надо разобраться. Считай это моим предрассудком, но я и представить не мог, что вернусь домой и эдак мило начну болтать с женой о недавнем убийстве. Во всяком случае, раньше ничего подобного не было.

— А я ничего не имею против, Рори.

— Может, я слишком, как бы это сказать, разборчив. Нет, не так, слишком мягко. Это нелогично и безответственно, но если моя работа не позволяет мне быть откровенным с тобой, то к черту такую работу.

— Не выдумывай. Я через свою разборчивость перешагнула.

— Я не хотел тебя беспокоить всякими полицейскими делами, — сказал он. — Говорю же, я просто дурак.

И тут Трой сказала то, что он и надеялся услышать:

— Так ты думаешь, там что-то нечисто, — я про Анкредов?

— Да будь они прокляты, эти Анкреды! Слушай, так не пойдет. Давай попробуем во всем спокойно разобраться. Ты ведь, насколько я понимаю, рассуждаешь так. В страшной гостиной имеется книга о бальзамировании трупов. В ней много говорится об использовании мышьяка. Старый Анкред на каждом углу похваляется, что по смерти его мумифицируют. Кто-то мог прочитать книгу. Видели, как ее держит в руках Соня Орринкурт. В доме исчезает мышьяк, который использовался как отрава для мышей. Старый Анкред внезапно умирает, изменив перед тем завещание в пользу Орринкурт. Вскрытие тела не производилось. Если его провести сейчас, наличие следов мышьяка можно списать на бальзамирование. Ничего не пропустил?

— Как будто нет.

— И тебе не дает покоя, что розыгрыши и все остальные шутки и фокусы складываются в единую картину?

— Знаешь, слушаю тебя, и мне начинает казаться, что это маловероятно.

— Отлично! — Он быстро повернулся к ней. — Так-то лучше. Поехали дальше. Тебя занимало, не организует ли эти розыгрыши Орринкурт, чтобы оттолкнуть деда от любимой внучки, так?

— Так. Или Седрик, с теми же целями. Видишь ли, до всех этих «Малин» и летающих коров Пэнти действительно была любимицей.

— Понятно. В общем, коротко говоря, ты хочешь понять, не убил ли старого Анкреда кто-то из членов семьи, а именно Седрик или мисс Орринкурт, предварительно скомпрометировав любимицу?

— Кошмар какой-то. Призраки испаряются, и остается чистый бред.

— Так это же хорошо, — решительно сказал он. — Итак. Если смертельное оружие — потерянный мышьяк, то, стало быть, убийство планировалось задолго до сборища. Ты ведь слышала, как Миллимент сказала, что его давно уж нет на месте?

— Да. Если только…

— Если только убийца не сама Миллимент, которая придумала себе сложное прикрытие.

— Я, конечно, сказала, что Миллимент отлично скрывает свои мысли, но из этого не следует, что убийца именно она.

— Разумеется, радость моя. Значит, так. Если сэра Генри убил кто-нибудь из Анкредов, то только после его выступления на дне рождения, потому что о новом, ночью составленном завещании никто не знал. Если оно действительно было составлено ночью.

— Может кто-то из наследников счел себя оскорбленным и решил отомстить таким образом.

— Например, Фенелла с Полом, которые не получили ничего. Почему бы и нет?

— Фенелла с Полом, — отрезала Трой, — не такие.

— А если это дело рук Дездемоны, или Томаса, или Дженетты…

— О Дженетте и Томасе не может быть и речи.

— …и розыгрыши отпадают, потому что они начались еще до их приезда.

— Что оставляет нам выбор между Орринкурт, Седриком, Миллимент и Полин.

— Вижу, всерьез тебя занимают Орринкурт и Седрик.

— На самом деле, — грустно поправила его Трой, — только Орринкурт.

— Да, дорогая, но ты прикинь, что она собой представляет. Неужели у нее хватит мозгов, чтобы придумать все это? Неужели, прочитав книгу о бальзамировании, она додумается до того, что мышьяк обнаружится в теле в любом случае?

— Да нет, в книге она бы, конечно, вообще ничего не поняла, — весело согласилась Трой. — Напечатана она выцветшим курсивом, да и написание букв старое. А мисс Орринкурт не из тех, кто вчитывается в литературные редкости, если только не надеется извлечь что-то полезное для себя.

— Ну как тебе, лучше?

— Да, спасибо. Я вот еще о чем думаю. Мышьяк ведь действует довольно быстро, так? И на вкус ужасен. Сэр Генри никак не мог проглотить его за ужином, потому что, хотя он и трясся от ярости, уходя из театрика, но был вполне в здравом уме. И если вдруг Соня Орринкурт подсыпала ему яд в чай, или что там было у него в термосе на ночь, разве мог он проглотить смертельную дозу, не почуяв запаха?

— Вряд ли, — покачал головой Аллейн.

Они снова замолчали.

«Я, пожалуй, поверю в телепатию, — признался самому себе Аллейн. — Думай о чем-нибудь другом. Она что, мысли мои читает?»

— Рори, ведь все в порядке, правда? — сказала Трой.

В это время зазвонил телефон, и он охотно взял трубку. На проводе был вернувшийся в Ярд Фокс.

— Ну, старый черт, где тебя носило? — В голосе Аллейна можно было уловить теплоту, которую испытываешь к человеку, не раз выручавшему тебя в трудный момент.

— Добрый вечер, мистер Аллейн, — сказал Фокс. — Я колебался, не обеспокою ли я вас с миссис Аллейн. Если…

— Да бросьте вы!.. — оборвал его Аллейн. — Какое там беспокойство. Трой будет только рада, верно, милая? Это Фокс.

— Ну разумеется, — громко сказала Трой. — Скажи, пусть приходит.

— Очень любезно с вашей стороны, — как всегда, степенно сказал Фокс. — Должен объясниться, однако. Я по делу. Тут замешан Ярд. Обстоятельства, можно сказать, весьма необычные. Прямо-таки contretemps.[38]

— Произношение у вас, Фокс, смотрю, улучшается.

— Практики маловато. Однако о деле. Если позволите, сэр, думаю, вам стоило бы посоветоваться с миссис Аллейн. Насколько я понимаю, она дома.

— В чем дело? — быстро вмешалась Трой. — Я слышу, что он говорит. Так что там?

— Ну, Фокс, — помолчав, спросил Аллейн, — что там?

— Это касается покойного сэра Генри, сэр. Подробнее расскажу при встрече. Мы получили анонимное письмо.

4

— Совпадения, — сказал Фокс, надевая очки и разглаживая на колене лист бумаги, — это то, к чему привыкаешь в нашей работе; надеюсь, сэр, вы со мной согласитесь. Возьмите хоть случай в Гаттеридже, когда один из наших парней попросил подбросить его на машине. Или дело Томпсона-Байуотерса…

— Умоляю! — вскричал Аллейн. — Давайте согласимся, что совпадения случаются, и на том покончим. Не надо примеров, это и так очевидно. По идиотскому совпадению моя жена оказалась в этом чертовом болоте, вот и всё тут. — Он посмотрел на суровое, сосредоточенное лицо Фокса. — Прошу прощения. Вряд ли можно ожидать от меня в этой ситуации хладнокровия и рассудительности. Трой соприкоснулась с самой мерзкой стороной нашей работы. Она и так никогда этого не забудет, а тут еще вы являетесь. Кому же понравится, когда ему в нос тычут…

— Понимаю, мистер Аллейн, все это весьма неприятно. И если бы я мог…

— Ясно, ясно. — Глядя на Фокса, Аллейн почувствовал, как его трясет от отвращения к самому себе. — Фокс, — вдруг заговорил он, — я всегда был против того, чтобы анализировать свое отношение к нашей работе. Я просто старался отделить ее от своей частной жизни. Я выработал то, что, по-моему, русские называют нереалистическим подходом: Трой в одном купе, расследование преступлений — в другом. И вот, подкидывая мне очередное дельце, судьба преподносит его мне на одной тарелке с Трой. Если там что-нибудь не так, она — свидетель.