Сборник "Чистая фэнтези" - Генри Олди

Плетенка затрещала. Три щупальца твари прорвались наружу. Тирулега вскрикнул от боли. Выронив распадающуюся экзипулу, старик схватился за руку, обожженную зловредным снуллем.

– Тахтомыз! – выругался он. – Хуртыг н'ё! Пактук гырх!

Визг рухнул вниз на целую октаву, если не на две. Он перешел в нутряной вой, превратив желудки слушателей в комки льда – и схлынул. Фон Тирле прирос к месту, не в силах пошевелиться. Более всего вампир походил на могильный памятник, у которого украли постамент. Старик же, напротив, пятился к склепу. Чувствовалось, что лучше всего Тирулега чувствует себя возле какой-нибудь стены.

А еще лучше – подальше отсюда.

На дне тумана, куда камнем ухнула плетенка со снуллем, что-то происходило. Кипело, рождалось, гневалось. Миг, другой – разрывая в клочья пряди, льнущие к земле, в воздух взметнулся венец багровых щупальцев. Они бешено хлестали направо и налево. А следом над погостом, затаившим дыхание, всплыл разъяренный снулль вампира Реджинальда.

Он был огромен.

Высотой в два человеческих роста.

А то и больше, если считать длину щупальцев.

Последние гадко извивались, являя миру ряды бледных стеклистых присосок величиной с медаль «За взятие Дангопеи». Четверка желтых глаз перестала моргать. Желтки, разрезанные посередине вертикальным зрачком-зародышем, похожим на бритву, в упор уставились на фон Тирле. Клещами палача раскрылся роговой клюв, способный перекусить надвое человеческую руку.

– Фарт! Он его убьет!

Кто кого убьет, пояснять не требовалось. Над вампиром, парализованным от ужаса, навис его раздувшийся от злобы кошмар. Все происходило наяву. Никто не сомневался, что это не сон – и все ясно понимали, что случится дальше.

Спрут цвета запекшейся крови, в белесых лишаях, сжимал вампира в объятиях мерзких щупальцев – и не торопясь пожирал. Отрывал, отщипывал, растворял, всасывал...

Раньше, убивая, снулль делал вампира сильнее.

А теперь?

– Дзум-террах непентес! Гигандо суммус'ари акх'арр!

Правая рука венатора застыла в воздухе, так и не выйдя в «зенит воплощения». Заклятие «мраморного веера», которое он уже почти сотворил для сокрушительного удара по монстру, опасно зависло на грани срыва. Реализация двух заклинаний в унисон – штука гибельная в первую очередь для чародеев, если они не сговорились заранее. Рикошет, конфликт маноприложения... А фразу-инвокацию «дзум-террах» – грозную, гортанную, с идеально расставленными «наголосами» – произнес не он.

Потрясен до глубины души, Фортунат смотрел на друга детства.

Сейчас доцент Кручек меньше всего походил на возвышенного теоретика, кабинетного ученого, каким его привыкли считать. Приват-демонолог стоял, будто матрос во время жестокой качки, плотно упершись в землю крепкими ногами. Жесткий прищур вызывал в памяти образ стрелка из арбалета. Мгновением позже Кручек совершил изощренный, заковыристый пасс. Жест наверняка был бы оценен по достоинству хоть мэтром Высокой Науки, хоть мастером рукопашного боя с острова Гаджамад.

Собственно, еще один маг высшей квалификации на кладбище имелся.

Венатор оценил.

Но затруднился определить типологию чар.

Земля дрогнула под ногами. Цвях с трудом удержал равновесие. Ловец же снуллей распластался по стене склепа и словно прилип к граниту. Казалось, никакая сила не смогла бы оторвать его от каменной поверхности. Землетрясение, конец света, совместное явление Вечного Странника и Нижней Мамы в сонме и сонмище всей их свиты – тщетно.

Приват-демонолог остался стоять, как вкопанный.

Твердь раскололась под зависшей в воздухе спрутомедузой. От тумана и следа не осталось: выкипел, унесся прочь волнами пара. Из зияющего разлома выхлестнула гибкая плеть: буро-зеленая, длиннющая, толщиной с бедро доцента Кручека. Плеть взметнулась над снуллем и изогнулась знаком вопроса, как если бы желала что-то узнать у монстра.

Пучок тонких усиков ощупал пространство.

Сохраняя вопросительный изгиб, плеть устремилась ввысь – словно, как в известной сказке про чудесный виноград, намеревалась достичь Овала Небес.

Кручек рискнул на редчайшее заклятие вызова. Теперь из земли пёр Адский Фагот – гигантский плотоядный лианоид. По одним непроверенным данным – результат безответственной гибридизации пещерного слизня-рыбоеда с пузырчатым библисом, процветающим в ла-лангских джунглях. По другим, еще более непроверенным – очередной крах (или, напротив, успех) чурихских некромантов-экспериментаторов.

На треть – растение, на треть – животное.

На треть – не пойми, что за пакость.

В разлом протиснулось мясистое образование, похожее на желто-розовый кувшин с крышкой. Кувшин рос на короткой ножке из стебля лианоида. Жадная пульсация ясно говорила: именно этим органом лианоид питается. Погост накрыло плотное облако вони: гнилые фрукты, тухлое мясо, корзина золотаря. Окаймленная по краю шипами, загнутыми внутрь, крышка кувшина открылась. Обнажилось нутро рта-желудка, блестящее от выделяемого секрета.

Рост Адского Фагота замедлился.

Кувшин оказался точно под снуллем. Молниеносный рывок – и добыча исчезла в его прожорливых недрах, где уже бурлил пищеварительный сок. Рот-желудок раздулся, чавкая: крышка плотно захлопнулась.

– Есть!

Кручек устало повел плечами, начал массировать затекшую от напряжения шею – и замер, душевно потрясен. Мерзавец-снулль, целый и невредимый, с издевательской медлительностью выплыл из кувшина, просочившись сквозь стенки. Кажется, он даже не заметил нападения Адского Фагота. Мало ли, кто тут чавкает?

Лианоид чмокнул, разочарован.

И скользнул обратно под землю, затягивая разлом.

Пальцы Фортуната свело судорогой: «мраморный веер» требовал завершения. Ну что ж, если не вышло у доцента, черед за охотником... Острые пластины камня, возникнув из ниоткуда, располосовали плоть снулля и со свистом унеслись прочь. А толку?

Наглый снулль колыхался, целехонек.

Высокая Наука пасовала перед кошмароносцем!

Фон Тирле наконец вышел из ступора. И бросился прочь, даже не пытаясь обратиться в летучую мышь. Далеко уйти ему не удалось: снулль настиг беглеца в одно мгновение. Оплел щупальцами, разрывая присосками одежду; неспеша подтянул к зловеще щелкающему клюву.

Желтки глаз с равнодушием изучали жертву...

«Ишь ты, какой любопытненький!»

Вампир дергался в мерзких объятиях, но, похоже, смирился со своей печальной участью. Зато Икер Тирулега вдруг отлепился от стены, упал на четвереньки, вскочил и боком, по-крабьи, кинулся к снуллю. На ходу он извлек склянку с прозрачной жидкостью. Одним движением старик вырвал пробку – и, размахнувшись, плеснул содержимым склянки на снулля, занятого выяснением отношений с блудным упырем.