Скрытые истины (ЛП) - Уэбстер К.

Мне нужно было заполучить то, что должно стать моим.

– Доброе утро, – произнес я хриплым из-за всего пережитого и бессонной ночи голосом. – Талия, вставай.

Она вздрогнула, с ее губ сорвался крик ужаса. Талия стала отползать от меня, но я схватил ее за плечи и прижал к полу.

– Успокойся, – пророкотал я. – Это я.

Ее ресницы затрепетали, а в сонных красноватых глазах отразилось облегчение, смешанное с беспокойством.

– Костас, – прохрипела Талия. – Ты вернулся домой.

От ее слов о доме у меня сдавило грудь.

– Да, нам нужно принять душ и подготовиться. У нас сегодня большой день.

Она нахмурилась, изучая меня.

– Мы поедем в больницу?

– Нет, moró mou, мы женимся. Помнишь?

– Ч-что? – воскликнула Талия, садясь и лихорадочно осматриваясь. – Но мы не можем. Твоя мама только что умерла, а отец в больнице. А своих родителей... – Талия замолчала, в ее взгляде появилось еще больше беспокойства.

– Что с твоими родителями?

– Я отослала их обратно, – выдохнула она.

Умная девочка. Никто не знал, что бы я сделал с Мэлоди, если увидел прямо сейчас.

– Лучше сыграть свадьбу приватно, – я поднялся и направился к ванной, по пути снимая грязную одежду. Я уже успел включить душ, когда ощутил присутствие Талии.

– Костас, – прошептала она, коснувшись моей обнаженной спины, – ты уверен, что это хорошая идея?

Я обернулся, чтобы посмотреть на нее. В глазах Талии светилось неподдельное волнение. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть на меня, и даже в таком растрепанном состоянии Талия была прекрасна. И она станет моей. Совсем скоро в глазах Бога и по закону. По-настоящему моей.

– Таков был план, – напомнил я ей, заправляя белокурую прядь за ухо.

Она заметно задрожала и обхватила себя руками за талию. На ее красивом лице появилось какое-то жалкое выражение. Я действительно был для нее монстром. А свадьба со мной – тюремным заключением. Пыткой. Я сжал ее запястье – руки, на которой сверкало мое кольцо – и поднес к своей груди, где билось сердце.

– Чувствуешь? – пробормотал я, впиваясь в нее взглядом. – Оно считает, что это хорошая идея.

У Талии на глаза навернулись слезы, а нижняя губа задрожала.

– Но...

Я склонился и поцеловал ее мягкие губы.

– Никаких «но», Талия. У нас есть план. Мы будем следовать плану.

По ее щеке скатилась слеза, отчего мое сердце забилось быстрее. Все внутри кричало о том, чтобы я раздел ее, затащил с собой в душ и устроил предварительный просмотр того, насколько хорош наш план. Но чистейшего страха на лице Талии при моем приближении достаточно, чтобы я отступил.

– Иди позавтракай, – проворчал я, начав расстегивать брюки. – Мы выезжаем через час.

Она сбежала прежде, чем я успел сказать что-то еще.

*****

По пути в церковь я ожидал от Талии споров или просьб проверить Ариса. Готовился услышать мольбы не заставлять ее вступать в этот брак, но она молчала. После того, как я принял душ, Талия быстро последовала моему примеру. Затем соорудила прическу, накрасилась и надела простое шелковое белое платье, которое я вытащил для нее из гардеробной. Она вела себя до смешного покладисто, отчего мне становилось неловко.

Я думал позвонить Арису, но знал, в каком он сейчас состоянии. Брат обожал маму. Насколько я знал Ариса, вчера он напился, выплакал все глаза и отрубился. На его вилле, вероятно, сейчас полный бардак после истерии. Со временем ему станет лучше. Я не подходил для роли утешителя, способного вытащить его из моря, полного горя. Я сам едва держался. Слава богу, у меня была Талия. Она словно спасательный круг вдыхала в меня свежий целебный воздух с каждым моим вздохом.

Талия молчала, когда мы доехали, и не стала отстраняться, как только я взял ее за руку, прежде чем войти в церковь. Я позвонил заранее и сообщил священнику, что свадьба будет уединенной, лишь жених и невеста. Я был уверен, что новости о моей матери уже распространились, но он благоразумно не стал расспрашивать. Я лишь попросил его быть готовым к встрече, чтобы не терять ни минуты.

Отец Николас поприветствовал нас, как только мы вошли в пустую уже украшенную церковь. Каблуки Талии стучали по мраморному полу, пока мы шли за ним по центральному проходу к алтарю. Остановившись, я взял Талию за руки, пока отец Николас листал Библию.

– Готова? – спросил я Талию.

Морщинка между ее бровями углубилась.

– Не совсем.

Я провел большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.

– Какая жалость.

Ноздри Талии раздулись, показывая мне, какой на самом деле пламенной женщиной она была, когда ее не одолевал страх перед будущим.

«Когда-нибудь я вытащу Талию из-под власти этого страха, который так крепко держал ее в своих тисках, и заключу в свои объятия, где она сможет всегда оставаться собой».

Когда-нибудь.

– Хорошо, – пробормотал отец Николас. – Давайте начнем...

Пока он читал стихи из Библии, я восхищался красотой Талии. Большими поблескивавшими голубыми глазами, которые могли сказать так много. Маленьким, слегка вздернутым носом, который так и напрашивался на поцелуи. Однако именно ее губы всегда меня завораживали. Полные, естественного темно-розового оттенка, буквально дышащие жизнью и чуть раскрытые, будто она отчаянно желала поцелуя.

«Я буду часто целовать тебя, moró mou».

– Талия, – мягко подсказал отец Николас. – Теперь ваша клятва.

Ее глаза расширились, и она посмотрела на меня.

– Не знала, что мы собирались писать клятвы.

– Ничего, – отозвался отец Николас. – Повторяйте за мной.

Когда Талия начала произносить за ним слова из Библии, ее щеки полыхали румянцем. От стыда. Я полагал, она смущена, что не придумала свою собственную клятву. Впрочем, я и не ждал. Талия ясно давала мне понять, что считала эту свадьбу притворством. И я не винил ее за подобные мысли. Когда Талия и отец Николас закончили, я прочистил горло.

– Талия, ты родилась, чтобы стать Димитриу. Судьба это знала, я это знаю, и однажды ты тоже поймешь. За последнее десятилетие произошло так много событий, ведущих именно к этому моменту, чтобы мы могли от них отмахнуться. Сейчас мы должны не только понять это, но и принять, – я пронзил ее таким взглядом, который, надеялся, она прочувствует до самых кончиков красивых пальцев. – Я, Костас Анджело Димитриу, клянусь всегда защищать тебя, как от самой себя, так и от других, включая меня. Когда ты примешь мое имя, то возьмешь и часть меня. Я буду относиться к тебе, как к своей наиболее ценной половине. Истина, которую ты скоро узнаешь, состоит в том, что не только ты теперь принадлежишь мне, но и я отныне твой. Я клянусь, что буду интересоваться каждой частичкой твоей души в надежде, что тебе захочется познать мою. Если ты когда-нибудь собьешься с пути, я клянусь отыскать тебя во тьме и вернуть на свет, где мы будет по-настоящему счастливы. Принимая кольцо и мое имя, ты принимаешь и меня. Мы связаны стольким, что я не возьмусь перечислять. И до самой смерти я буду твоим мужем. И клянусь никогда не отпускать тебя, даже после этого.

Слезы катились по ее красным щекам, пока она смотрела на меня со смесью смущения и беспокойства. Мне хотелось собрать эту влагу губами и поддразнить Талию, что чуть позже заставлю ее кричать от наслаждения, а не лить слезы. Но, увы, заговорил отец Николас, завершая церемонию просьбой обменяться кольцами. Талия казалась удивленной, когда священник протянул ей мое титановое кольцо с гравировкой «Димитриу», вырезанной на внешней стороне. Внутри же были наши с Талией инициалы и дата свадьбы. Как только она неуверенно надела мне на палец кольцо, я взял предназначенное ей платиновое и натянул, оставив рядом с массивным бриллиантом. На кольце Талии были такие же надписи.

– Властью, данной мне Богом, объявляю вас мистером и миссис Костас Димитриу, – он улыбнулся мне. – А теперь вы можете поцеловать вашу прелестную невесту.