Ночь с вождем, или Роль длиною в жизнь - Марек Хальтер

— Они думают, что меня наказали, упрятав в эту хренову кутузку. А я тут счастлива. Чувствую, что постепенно возрождаюсь. Придет час, я встречусь с Майклом.

Охранница подтолкнула ее к двери.

— Свидание окончено!

Уже на пороге Марина обернулась.

— А вдруг повезет? Мешане мазл, верно?

— Что она сказала?

— Напомнила, что счастье переменчиво, — ответил я, надевая шляпу. — На идише.

— Идиш — это такая еврейская тарабарщина?

— Боюсь, вы правы.

Охранница брезгливо поморщилась.

Вызванный Коном цэрэушник оказался коротеньким кругленьким ирландцем за сороковник с кирпично-красным лицом. Совсем не похожий на шпионов из голливудских фильмов. Вкатившись в зал, зажав под мышкой кожаную папку, он уставился на Марину с восторгом пацана перед клеткой с макаками. Женщина его взглядом не удостоила. Как, впрочем, не взглянула и на меня, пока копы вели ее к креслу. Соблюдала конспирацию — никто не должен был знать о нашей встрече в Старой тюрьме три часа назад.

За это время я успел, вернувшись домой и потратив часок, записать все, что она мне рассказала. Потом сразу же рванул в Сенат. Теперь женщина ничем не напоминала ту замордованную узницу, которую мне доставили прямо из тюремной камеры. Было приятно думать, что ее так взбодрил мой визит. На этот раз она вышла на подмостки в зеленом летнем платье и белой кофточке. Избавившись от наручников, она сразу скинула кофточку, обнажив руки и открыв вырез платья, достаточно глубокий, чтобы в нем виднелась грудная выемка. Платье было в самую точку! Вполне строгое, но при этом обрисовывавшее талию, бюст, короче говоря, отнюдь не скрывающее от членов Комиссии ее женских прелестей. Казалось, это для нее привычный наряд. Минимум косметики: чуть подведенные ресницы и брови подчеркивали голубизну ее глаз, и губы теперь были не такими бледными, как при нашей недавней встрече.

Ширли бросила мне короткий взгляд: ну как, вмастила? Конечно молодчина — прям в яблочко! Я все же надеялся, что Кону, Вуду и всей этой шайке будет слабо раскумекать, кто так приодел их жертву.

По крайней мере, сейчас им было не до того. Ирландец из ЦРУ их интересовал куда больше, чем женские наряды. Сразу, как Марина заняла свое место, Вуд бахнул молоточком. Заседание началось. Кон как никогда в плейбоистом виде — с набриолиненными волосами, в умопомрачительном костюмчике мышиного цвета — дружелюбно обратился к ирландцу:

— Сообщите, пожалуйста, ваше имя и место работы.

— Рой Маркус О’Нил. ЦРУ, отдел стратегических исследований.

— Готовы ли вы говорить правду и одну только правду?

— Конечно, клянусь говорить только правду. Но в пределах своих полномочий.

— Само собой разумеется. Обладаете ли вы по роду деятельности сведениями о советском регионе, называемом Биробиджан?

Ирландец достал из кожаной папки несколько листков и, сверившись с ними, сообщил:

— Да, господин прокурор, такой регион действительно существует. Это Еврейская автономная область, в Советском Союзе часто именуемая просто Биробиджан по ее административному центру. Территория чуть больше штата Массачусетс. Располагается на реке Амур, пограничной между Советами и Китаем, в трехстах-четырехстах километрах от китайского города Харбин.

Ирландец лукаво улыбнулся.

— Боюсь, уважаемая Комиссия недостаточно знакома с географией этой части земного шара. Поэтому поясню: это примерно в полутысяче километров от Тихого океана, в восьмистах — от японского острова Хоккайдо и очень далеко от Москвы — в восьми-девяти тысячах километров. Там вовсе не рай земной. Мало у кого возникнет желание туда перебраться. Кругом тайга — бескрайний хвойный лес; болота, гнус, неудобья. Зимой жуткие морозы, летом невыносимая жара. Это что касается географии. Однако тут важней история.

— Что вы имеете в виду?

— Биробиджан — не просто область в Советском Союзе, а первый с библейских времен официальный еврейский анклав, возникший задолго до нынешнего государства Израиль. Надо признать, это один из самых хитроумных трюков Сталина.

Ирландец облегченно вздохнул: с географией покончено! Теперь ему не надо было сверяться с какими-то листками — он был в своей стихии.

— Русские это называют — одним выстрелом убить двух зайцев. Как известно, и до революции семнадцатого среди большевиков евреев хватало. Но потом началось просто еврейское засилье: они заняли крупнейшие посты вплоть до самого верха. До середины двадцатых Политбюро было наполовину еврейским, да и позже многие министры были евреями. Уж не говоря о женах советских вождей. Кое-кому в окружении Сталина это не нравилось. Тут и возникла блестящая идея, может быть, ее подбросил Калинин. Много веков у евреев не было своей земли. Так почему бы не создать автономию, где собрались бы все евреи — советские, германские, из других европейских стран? Ловкий трюк, верно? Мол, если большевики оказались такими ушлыми ребятами, что решили еврейскую проблему, так с другими народами тем более сладят. Причем в данном случае бескровно, без погромов и тому подобных эксцессов… Евреев даже облагодетельствовали: хотели свою землю — так получите! Остался вопрос: где? Здесь и таился подвох!

Ирландец сделал эффектную паузу. Надо сказать, актер он был никудышный. Речь слишком торопливая, движения неуверенные. Плохая дикция, проглатывал слова. Стенографистки иногда замирали, пытаясь сообразить, что он хочет сказать. В двух метрах от него неподвижно сидела Марина, склонив голову, уронив руки на стол. Было непонятно, слушает ли она цэрэушника или нет.

— Евреи, конечно, предпочли бы Крым или юг Украины, где они жили пару столетий. Но Крым, Украина — слишком лакомые кусочки: прекрасный климат, плодородные земли… Сталин решил, что больно жирно для евреев. К тому же Украина считалась ненадежным регионом. Ленин ее фактически завоевал. Конечно, следовало подыскать другое местечко. И оно нашлось. Еще в двадцатые годы японцы стали просачиваться в Маньчжурию. Так пусть евреи живут у них под боком! Когда же японцы в 1931-м Маньчжурию впрямую оккупировали и возникла угроза вторжения в СССР, Биробиджан приобрел стратегическое значение. Его вскоре объявили автономной областью и начали заселять всерьез. Всех евреев призвали переселяться в Биробиджан. Вот так он и хлопнул обоих зайчишек! Разумеется, не каждому еврею улыбалось поселиться в сибирской глуши, но многие откликнулись. Все-таки дядя Джо их не в лагерь загоняет, а действительно дает землю. Переселенцы были готовы трудиться не покладая рук — построить в этой забытой богом дыре заводы, фабрики, школы, создать колхозы. Не рискну назвать точной цифры, но, по моим сведениям, туда отправились двадцать-тридцать тысяч евреев со всем скарбом и своим идишем. Кстати, не только евреи. И русские, и люди других национальностей, которых, думаю, стоило держать подальше от Москвы. Чем дело кончилось, известно. Япошки не стали связываться с дядей Джо, а взамен бахнули наш Пёрл-Харбор. Может быть, вся эта история с евреями как-то повлияла на их выбор…

Тут он сделал короткую паузу, как бы давая грохоту этой бомбежки раскатиться по всему залу. Сенатор Мундт изобразил нечто вроде крестного знамения. Никсон поднял руку, чтобы перебить докладчика. Но ирландец ему не позволил.

— Извините, господин конгрессмен, еще любопытная подробность. Этот анклав заинтересовал не только советских, но и зарубежных евреев. Среди американских в начале войны идея переселения в Биробиджан стала довольно популярной.

— Даже так?

— Как мы помним, тогда Америка и Советы были союзниками. Рузвельт сильно помог русским своими поставками. Но Сталин хотел большего. Вот он и задумал разыграть биробиджанскую карту. Объявил автономную область открытой для евреев всего мира. Приглашались все желающие: неважно, коммунисты — не коммунисты. Американские евреи начали создавать организации для помощи Биробиджану. К примеру, «Агро-Джойнт», поставлявшая туда сельскохозяйственную технику.

— Что за «Агро-Джойнт»?

— Это Американская объединенная еврейская агрономическая корпорация, господин конгрессмен.

— И действительно кто-то из американских евреев отважился перебраться в это большевистское захолустье? — изумился Никсон.

— Несколько сотен человек. Это было в духе времени. Имею в виду борьбу с германским нацизмом и все такое… К нам заявился советский еврей актер Соломон Михоэлс. В Нью-Йорке и Голливуде выступал от имени Еврейского антифашистского комитета. Большевики обожают всякие комитеты… Успех — огромный, залы — битком. В результате собрал пятьдесят миллионов долларов.

По столу президиума пронесся шепот. Видимо, сумма впечатлила. Кон и Вуд обратили взгляды к Марине. О’Нил добавил:

— На это Сталин и рассчитывал. Комитет ему был нужен, чтобы собрать побольше долларов. Здорово раскрутил наших евреев!