Роковой срок - Сергей Алексеев

– Ну, теперь мы дальше поедем!

– Куда же вы на ночь глядя? Не отпущу! Коль вы наши братья оказались, след пир устроить! Мы ведь жили здесь и думали, нет более никого нашей крови и обычаев!

И народ поддержал его:

– Заходите в город! Потчевать будем! Радость-то какая!

Скуфи только этого и надо было!

Тут выходят из ворот девы, одна другой краше, и выносят каравай хлеба, какой аратаи пекут, и плошку соли – видно, обычай у них такой. Кланяются, целомудренно опустив взоры, и говорят:

– Просим вкусить хлеб-соль и в гости к нам пожаловать.

Тут сердце Скуфи и вовсе размякло: за весь путь нигде так не встречали! Сразу видно, живут они по ветхим сарским обычаям! Только вот как сберечь их удалось, коли вокруг инородцы?

– Мои пастухи ваших лошадей попасут, – сказал князь. – А вас ждет званый пир!

Витязи расседлали и отдали лошадей отрокам, а сами вошли в город.

Хоромы в нем деревянные, добротные, на нынешние сарские похожи, даже коньки на кровлях такие же. Только ничем не украшены – видно, невелик достаток, а значит, жира не признают.

Гостеприимные хозяева уже костры разводят, скот режут, снедь всякую выносят, бочки выкатывают на площадь, и все так дружно, слаженно – поглядеть любо-дорого! Однако витязи смутились, ибо не зрели еще истинного сарского радушия, что в минувшие годы было на всех кочевых путях, когда и табуны, и скот, и сама земля с прочим имением считались общим и делились по совести.

Похоже, савры эти до сей поры ветхие обычаи сохранили.

Князь усадил ярого мужа с собой за стол, поднес деревянный кубок с медовой сурой и только тогда спрашивать стал – и прежде у саров так было заведено.

– Зачем же ты едешь за Рапейские горы?

Тут уж нечего было таить.

– Государь послал невест высватать у них.

И поведал, как ныне живут кочевые сары в степях и что Ураган замыслил.

– Знать, вы даже волосы себе позолотили, – сказал князь. – А я думаю, отчего вы рыжие стали? Нельзя с золота ни пить, ни пищу вкушать.

– Теперь мы это знаем. Вот и хотим вернуться к прежней жизни, да жить дружно, как вы.

– Кто же вам сказал, что у рапеев невесты есть?

– Есть или нет – не знаем, – отвечает Важдай. – Но была молва, они живут по законам Тарги, а девы их целомудренны и воинственны.

– Лживая молва! – Князь еще один кубок поднес. – Нет у рапеев невест. И сдается мне, самих рапеев нет.

– Как же так?

– За Рапейскими горами живут сколоты.

– Сколоты?!

Князь и сам усомнился.

– Трудно и разобрать кто. Себя сколотами называют, а посмотришь на них – неведомо, что за люди?

– Беловолосые?

– Беловолосые...

– Девы у них целомудренные?

– А их не видал никто.

– Знать, прячутся от чужих взоров.

– Говорят, прячутся...

– Это добро! А питаются водой, на которой солнце играет?

– Будто впрямь воду пьют. – Князь обнял Важдая по-братски. – Да на что они тебе, даже если сущи? Ты зрел наших дев?

– Славные у вас девы! – от души похвалил ярый муж. – Но больно кротки. Нам же след взять воинственных и отважных, ибо много у нас врагов, коим приходится противостоять. Государь прежде всего заботится о добром потомстве.

– Позри на наших малых чад! Доброе потомство?

А дети у савров и в самом деле крепыши, только медлительные.

– Доброе!

– На дев же не смотри, что кроткие, – говорит князь. – Это они при вас норова не выказывают. Понравились твои витязи. А так-то они резвые. Мы тут не спеша живем, воюем редко, да и то прежде не воевали, покуда ашкары в степи не пришли. Реки у нас медленные, лошади смирные. А куда нам торопиться? Девам же всегда более по нраву и кони борзые, и пары озорные. Эх, нам тоже бы недурно кровь освежить, да кругом инородцы. Дам каждому по невесте, дев у нас довольно. Творите вено и оставайтесь у нас.

– По нашему обычаю невесты избирают женихов. По любви и согласию.

– И у нас так же! Попируют витязи, попляшут с девами – будет любовь и согласие!

– Не можем мы остаться, брат, – сожалея, промолвил ярый муж. – Государь нас ждет. И ему невесту надобно, поскольку вдовец.

– Напрасно! – вздохнул князь. – Какой бойкий народ у нас получился бы!.. А ты ведь у рапеев невест не возьмешь! Зря только время потеряешь.

– Отчего же?

– Еще мой дед к ним лазутчиков засылал, – признался князь. – Тоже думал кровь освежить. Если они и впрямь сколоты, то значит, родственные и по нашим законам живут... Так у них тогда невесты наперечет были. Теперь, наверное, и вовсе.

– Пойду и сам изведаю.

– Добро, что ты упрямый, – одобрил он. – Зрю в тебе наш дух. Но ты знай, через наши земли к рапеям еще никто не проходил. Все здесь и оставались. Вождь ашкарских племен не зря тебе путь указал, чтоб ты нашу страну стороной обошел. Ты же не внял и прямицей двинулся. И теперь не знаю, выпущу тебя или нет.

Князь засмеялся и пошел в свой великий дом, называемый здесь черем, ибо кровля у него была о четырех скатах, коньки указывали на четыре стороны света и весь покрашен в черемный цвет.

Витязи же напировались, наплясались, а когда строгие братья взяли своих кротких сестер, по хоромам развели и гулять не с кем стало, вышли за городские ворота да собрались в круг возле ярого мужа. У всех жар в очах пламенеет.

Посмотрел на них ярый муж и спросил:

– Зрю, зачаровали вас девы савров?

– Ох, добрые девы! – Еще жарче загорелись глаза. – Не сыскать нам лучше, брат! У нас уж любовь и согласие! Не пойдем к рапеям! Давай здесь посватаем?

– Охлади сердца, Скуфь, – строго вымолвил Важдай. – Девы и впрямь всякому мужу на радость и счастье. Но не взять этих лебедиц нашему соколу.

– Отчего же? У нас и обычаи сходные, и нравы! И дев у них с великим избытком. Или князь противится?

– И князь не противится. Сам сказал – не ходите к рапеям, возьмите наших.

– Так что же?!.

– Коли возьмем, не будет нам обратного пути. Здесь придется остаться. А нас в своей земле государь ждет.

Огонь в очах вмиг и угас, ровно туча солнце накрыла.

– Твоя правда, брат, – сказала Скуфь. – Не поменяем своей чести на самых красных дев.

Ходили, ходили кругами, и снова:

– А может, передумает князь?

– Ложитесь-ка почивать, – велел воевода. – Утро вечера мудренее.

Сам завернулся в плащ, положил седло в изголовье, глаза закрыл, да не идет сон. Витязи тоже было повалились наземь, но не заснули и давай взад-вперед ходить, здешнюю землю ногами мерить – не дают сна и покоя беловолосые красавицы, так и стоят перед взорами! А мысли у них такие громкие, что и глухому слышны, и мертвого восстать принуждают.

И думают они все одну думу, ибо побратались в дружине, слились в единого витязя. Покуда ночь на дворе, думают, а здешние сары спят крепко, вкусив хмельной медовой суры, выкрадем себе дев, коих приглядели, сядем на борзых коней да и умчимся. Городские ворота стоят нараспашку, хоромы не запирают, и стражи никакой. А мужи здесь медлительные, лошади у них не резвые – когда спохватятся, уж не догонят сразу. Ну а следом пойдут, так у них на пути ашкары встанут, если им своих коней отдать.

Вот ведь какие чумные мысли приходят, когда увидишь в очах чужой девы любовь и согласие, когда зрит око, да зуб неймет! И нравы тогда нипочем, и обычаи – как будто ни стыда, ни совести, ни разума нет!

Но именно в этот миг даже самого непричастного человека слышат боги!

Наутро князь вышел из своих черемных хором, позрел на витязей и говорит:

– Всю ночь я не спал и думу думал, как нам по-братски расстаться, коли по-доброму встретились. И надоумили меня боги дать вам невест и отпустить с миром.

Боевой победный клич, будто гром, прокатился в небе, и с кровли черема дранка брызнула.

– Ур-ра!

Услышали боги!

– Бывает, мы своих дев за инородцев отдаем, – признался щедрый князь. – Когда своих женихов недостает. Уж лучше за вас выдать!

А девы того и ждали, и созывать не пришлось, сами сбежались на площадь со всех концов, и начался оглас.

У кочевых саров по обычаю после выбора невеста берет жениха за руку, подводит к своим родителям и говорит:

– Вот мой суженый-ряженый. Хочу с ним вено творить!

Здесь же по-иному было: дева огласит витязя, сама же идет не к отцу и матери – к князю и просит у него дать ей зерна для разживы. А он отвечает:

– Поди в черем, там и получишь.

И так всех в свои хоромы отправляет – видно, у землепашцев савров обычай такой.

Важдай вчера на пиру не присматривал девы, сидя с князем, и только в сей час взором избрал деву, переглянулся с ней раз да другой – она и огласила ярого мужа, и со всеми пошла в черем. А он свое думает, мол, дева эта настолько красна, что непременно государю по нраву станет. Ураган возьмет ее за себя, а ему Обаву в награду отдаст, как и условились.

Князь рядом с воеводой стоял и, когда половину витязей огласили, говорит ему:

– Я пойду семя на разживу давать. А как оглас свершится, родители невест бочки с сурой выкатят и угощать станут. Вы уж повеселитесь всласть!