Признание шефа разведки - Боб Вудворд

— В оценках и докладах использовались слова и фразы, которые разными людьми могли толковаться по-разному. Фразу «Шах предпримет решающие меры» одни понимали так, что он использует силу для подавления любого народного восстания, а другие — что он пойдет на реформы и смягчит свое деспотическое правление.

— В одном из документов ЦРУ от августа 1978 г. говорилось: «В Иране не существует ни революционной, ни даже предреволюционной ситуации». В другом документе от 22 ноября 1978 г. содержались такие выводы: шах «не парализован нерешительностью, он в общем и целом имеет правильное представление о действительности». Разведывательная оценка за этот год так и не была закончена, поскольку в Иране все разваливалось, но на одном из первых проектов документа Тэрнер написал: «Что произойдет, если Россия вторгнется в Иран?»

Иран явился подтверждением давно сформировавшегося мнения Кейси: разведка не должна работать вхолостую, необходимо прилагать все усилия, чтобы заставить политиков действовать.

Советник по национальной безопасности Бжезинский хотел, чтобы шах использовал силу для подавления уличных мятежей. Государственный секретарь Вэнс выступал против применения силы. Президент не мог на что-либо решиться. Вся загвоздка заключалась в том, что шах ничего не предпримет, пока президент США не скажет ему, что надо делать. Колеблющийся Картер, колеблющийся шах — это все, что было нужно революционерам для бурного роста и возможной победы.

Как твердо решил Кейси, аналитическому подразделению ЦРУ необходима была хорошая встряска. По некоторым головам следовало стукнуть, а некоторые вообще снести. Кейси также решил заменить Макмагона на посту заместителя по оперативным вопросам. Его осторожность при планировании и проведении операций не находила одобрения в Белом доме.

Во время одной из встреч Макмагона с Алленом и его заместителем Нэнсом, отставным адмиралом, Нэнс предложил ЦРУ провести тайную диверсионную акцию на плавучем сухом доке у берегов Эфиопии. Фотографии со спутников показывали, что в этом доке почти всегда находился один из советских эсминцев или крейсеров.

— Не пойдет, — ответил Макмагон, — это будет актом войны.

После встречи Аллен сказал Нэнсу: «Румяный слон[10] стал цыпленком».

Кейси решил перевести Макмагона на должность начальника аналитического управления.

Хомейни часто являлся предметом разговора на совещаниях в Белом доме.

Мнения склонялись к тому, чтобы при возможности убрать его. После обсуждения этого вопроса с президентом, который, казалось, проявлял большее внимание, чем обычно, Кейси было поручено изучить вопрос о возможности проведения тайной акции по смешению Хомейни и его замене Резой Пехлеви, сыном покойного шаха. Когда Кейси изложил эту идею в Лэнгли, лица присутствующих стали мертвенно-бледными. Иран был «гадким утенком». Семейство Пехлеви — еще хуже. Никто из оперативного управления не хотел заниматься этим делом. Госдепартамент тоже воспротивился. Но Кейси слышал, что сказал президент, и понял: администрация намерена действовать. Он мог рассчитывать по крайней мере на получение президентской директивы, которая уполномочивала бы ЦРУ на проведение тайной акции по зондированию настроений различных враждебных Хомейни эмигрантских группировок иранцев, чтобы определить, какая из них (если таковая вообще найдется) сможет подняться до уровня настоящей оппозиции. Кейси представил проект такой директивы в Белый дом в качестве необходимого первого шага, и президент подписал ее.

В то время как Кейси занимался текущей разведывательной информацией и старыми подборками (он любил читать старые подборки), его внимание все больше привлекала крошечная обнищавшая сельскохозяйственная страна — Сальвадор.

Сальвадор, «спаситель» — так назвали страну испанские конкистадоры — имел 4,5 миллиона человек населения и самую маленькую в Центральной Америке территорию, аналогичную по размерам и даже по конфигурации американскому штату Массачусетс. Прилепившаяся на побережье Тихого океана, она не имела прямого морского выхода к Кубе, разве что только через Панамский канал. Однако в Сальвадоре существовал и расширялся коммунистический мятеж. Потерять этот задний двор, а Рейган называл его «передний двор», было бы непростительно.

Кейси требовал ответов: кто поддерживает левых мятежников в Сальвадоре? Кто оказывает военную помощь, политическую поддержку? Какие существуют каналы связи? Как такое вообще стало возможным под носом у США? Как все это можно остановить?

Рейган распорядился постепенно увеличить количество военных советников США в Сальвадоре с 20 до 50 в целях оказания помощи правительству. Все внимание газет сосредоточилось на этой цифре, как будто она показывала температуру воинственности новой администрации. Цифры для прессы были чем-то вроде проволоки, о которую они спотыкались, думая, что США идут к новому Вьетнаму.

Но настоящей проблемой для Кейси в Центральной Америке являлась Никарагуа и ее марксистское правительство, которое правило уже 18 месяцев. Все никарагуанские лидеры были членами сандинистской партии, названной так по имени партизанского вождя Аугусто Сандино, убитого в 1934 г. первым правительством из клана Сомосы. Никарагуа, по территории в семь раз превосходящая Сальвадор, имела стратегически важное расположение и протяженные береговые линии Карибского моря на востоке и Тихого океана на западе.

Кейси с интересом обнаружил, что уже в первые шесть месяцев пребывания сандинистов у власти президент Картер подписал совершенно секретную директиву, предписывавшую ЦРУ оказать политическую поддержку противникам сандинистов, снабдить их деньгами и другими видами помощи в целях поощрения политической оппозиции, а также передать ей полиграфическое оборудование и средства для того, чтобы сохранить в живых оппозиционную газету «Ла Пренса». Направленная на борьбу с однопартийной системой, эта операция являлась стандартной политической акцией по созданию альтернативы сандинистам, то есть сил, способных противодействовать партиям и народным движениям, которые, как можно предположить, ориентировались на Советский Союз.

Директива предписывала управлению установить связи с политическим центром, помочь оппозиции выжить, обеспечить установление контактов и дружеских отношений с новыми оппозиционными лидерами. По тайным каналам было израсходовано на эти цели несколько сотен тысяч долларов, но для Кейси представляло большее значение то, что предыдущая администрация разглядела опасность сандинизма и без лишнего шума выступила против этого движения. Противники левых теперь знали, что США на их стороне.

Кейси убедился, что ЦРУ не имело глубокого разведывательного, то есть агентурного, проникновения в ряды сандинистов. Разведслужба диктатора Анастасио Сомосы имела там агентуру, но когда Сомоса бежал из страны, досье разведки остались в Манагуа и попали в руки сандинистов. Вскоре сандинисты ликвидировали «приспешников» Сомосы, которые служили главными источниками для ЦРУ. Эта ситуация напомнила Кейси, как ЦРУ целиком и полностью положилось на САВАК в Иране.

Он все больше убеждался, что во всех странах «третьего мира» ЦРУ слишком щедро подкармливает местные разведслужбы или людей, тесно связанных с правительством и зависящих от него. Ему же были нужны «односторонние» агенты, источники, полностью оплачиваемые и контролируемые Центральным разведывательным управлением США, не зависящие от прихотей или состояния власть имущих, особенно в нестабильных регионах Латинской Америки и Африки.

Разведывательные данные говорили о тесных связях Кубы с никарагуанским правительством. Около пятисот кубинцев работало в военных и разведывательных органах Никарагуа, в главных центрах связи. Лидер Организации освобождения Палестины Ясир Арафат посетил Никарагуа. Вообще, Кейси считал, что весь коммунистический мир вел активную работу в этой стране: Советский Союз, Северная Корея, страны восточного блока.

Через два месяца после победы сандинистское руководство собралось на секретное трехдневное заседание для определения своих целей. Доклад для внутреннего пользования, семнадцать страниц в переводе, получил в ЦРУ наименование «72-часовой документ». Он изобиловал такими терминами, как «классовая борьба», «авангардная партия», «предательская буржуазия», «революционный интернационализм». Сандинисты провозглашали борьбу против «американского империализма, неистовствующего врага всех народов, борющихся за достижение полного освобождения». В документе содержалась громкая декларация о намерении сандинистов оказывать помощь «национально-освободительным» движениям в Центральной Америке.

Кейси подумал, что у них есть средства, философская основа и вера, чтобы попробовать это сделать.