Сад Рамы - Артур Кларк

Ночной мрак рассеивало одновременно восемь колец. Порядок их оставался одинаковым — красное, оранжевое, желтое, зеленое, голубое, коричневое, розовое и пурпурное… так повторилось три раза. Всякий раз, когда кольцо расплывалось и исчезало в Северной чаше, где-то возле станции «Альфа», кольцо того же цвета сходило с кончика Большого рога.

Мы стояли, оцепенев, и с открытыми ртами наблюдали за зрелищем. И когда в третий раз рассеялось последнее пурпурное кольцо, случилось нечто удивительное. Внутри Рамы включился свет! Ночь началась три часа назад — тринадцать лет не нарушался порядок чередования ночи и дня. И внезапно все переменилось. Но одним светом не ограничилось — послышалась музыка… Во всяком случае, раздающиеся звуки можно было назвать этим словом. Как будто повсюду зазвенели миллионы крошечных колокольчиков.

Никто из нас не думал шевелиться. Наконец Ричард, у которого был самый лучший бинокль, заметил, что к нам кто-то летит.

— Это птицы! — воскликнул он и, запрыгав, указывал на небо. — Вспомнил! Я ведь побывал у них в новом доме на севере во время своих скитаний.

По очереди все поглядели в его бинокль. Сперва можно было усомниться в его словах, но пятна приближались и наконец в них можно было узнать пять или шесть десятков огромных крылатых созданий, которых мы именовали птицами. Они направлялись прямо в Нью-Йорк. Половина их осталась парить в небе, другие же нырнули к земле.

— Пошли, папочка, — закричала Кэти, — посмотрим.

И прежде чем я успела что-либо возразить, отец с дочкой дружно припустили к птичьему подземелью. Я смотрела, как бежит Кэти, она уже очень быстра. Умственным взором я вижу легкий бег моей матери в парке Шилли-Мазарин — Кэти определенно кое-что унаследовала и от меня, хотя, конечно, в первую очередь она дочь своего отца.

Симона с Бенджи направились к нашему подземелью. Патрик волновался.

— А эти птицы не сделают больно папочке и Кэти?

Я улыбнулась моему симпатичному пятилетнему сыну.

— Нет, милый, — ответила я, — они ведь будут осторожными. — Вместе с Майклом, Патриком и Элли я направилась к себе, чтобы проследить за разгрузкой похожего на морскую звезду корабля.

Многого мы не увидели — сама звезда была на противоположной от нас стороне, однако, заметив пять транспортных аппаратов, поняли, что разгрузка идет полным ходом. С «морской звездой» на станции управились быстро. И она уже отчаливала, когда вернулись Ричард и Кэти.

— Собирайтесь, — едва дыша, произнес Ричард. — Мы уходим. Все уходим.

— Видела бы ты их, — сказала Кэти Симоне почти одновременно с отцом. — Какие они огромные. И уродливые. Они отправились вниз…

— Птицы вернулись, чтобы захватить что-то нужное, — прервал ее Ричард.

— Может быть, какие-то памятки. Так или иначе, все согласуется. Уезжаем.

Я металась, укладывая самое необходимое в прочные ящики, и ругала себя за то, что не догадалась сделать это заранее. Мы же видели, как «колесо» и «морская звезда» разгружались у станции, но почему-то не подумали, что сами можем оказаться среди груза, оставляемого здесь Рамой.

Трудно было решить, что брать в этих шести комнатах (две из них отведены под кладовки): ведь мы прожили там тринадцать лет. И, наверное, каждый день запрашивали у раман не менее пяти предметов. Конечно, по большей части все они давно не нужны, но все же… Мы не представляли, куда направляемся. Что же брать с собой?

— Как ты считаешь, что теперь с нами будет? — спросила я Ричарда.

Муж был рядом. Он раздумывал, как прихватить свой большой компьютер.

— Нашу историю, нашу науку — все, что осталось от наших познаний, — он взволнованно показал на компьютер. — Что, если потеря окажется невосполнимой?

Все это весило всего только восемьдесят килограммов. Упаковав одежду, личные вещи, немного еды и питьевой воды, я сказала, что мы поможем ему вынести компьютер наверх.

— Ну и куда мы сейчас отправимся? — спросила я.

Ричард пожал плечами.

— Откуда мне знать, — отвечал он. — Но не сомневаюсь, нас ждет удивительное путешествие.

В комнату вошла Кэти, в руках ее был небольшой мешочек, а глаза буквально горели.

— Все, я готова, — объявила она. — Можно мне подняться наверх и подождать там?

Отец едва успел утвердительно кивнуть, как Кэти уже вылетела из комнаты. Укоризненно глянув на Ричарда и покачав головой, я вышла в коридор к Симоне, собиравшей остальных детей. Мальчикам было трудно: Бенджи капризничал, даже Патрик сердился. И мы с Симоной едва успели завершить сборы — для этого пришлось уложить мальчишек спать, — когда Ричард с Кэти спустились вниз.

— За нами приехали, — в спокойном голосе Ричарда чувствовалось волнение.

— Машина на льду, — добавила Кэти, стягивая плотную куртку и перчатки.

— А почему вы решили, что это за нами? — спросил Майкл, появившийся в комнате чуть позже их обоих.

— В ней восемь сидений и место для багажа, — ответила моя десятилетняя дочь. — Што еще туда влезет?

— Что, — автоматически поправила я, пытаясь осмыслить эту новейшую информацию… мне уже казалось, что меня четыре дня поили огнем.

— А октопауков видела? — спросил Патрик.

— Ок-то-па-уков, — тщательно повторил Бенджи.

— Нет, — ответила Кэти. — Только четыре огромных аэроплана, плоские такие, с огромными крыльями. Они с юга пролетели над нами. Мы с папой решили, что в них поехали октопауки, так, папочка?

Ричард кивнул.

Я глубоко вздохнула.

— Ну хорошо, берите вещи и пошли. Сперва несем мешки, а потом мы, взрослые, втроем сходим за компьютером.

Через час все мы были уже в аппарате. В последний раз выбравшись из нашего подземелья, Ричард нажал ярко-красную кнопку, и наш раманский геликоптер (я решила называть его так, поскольку он взмыл прямо вверх, а не потому, что был оснащен ротором) поднялся в воздух.

Первые пять минут мы поднимались медленно и вертикально. И когда оказались возле оси вращения Рамы, где нет тяготения и атмосфера очень разрежена, наш аппарат ненадолго застыл, меняя внешнюю конфигурацию.

В последний раз я с трепетом оглядывала Раму, далеко внизу буроватым пятнышком посреди замерзшего моря виднелся приютивший нас остров. Рога на юге были видны отсюда как никогда четко. Удивительные длинные сооружения, поддерживаемые опорами, на которых уместился бы целый земной город, указывали на север.

Когда наш кораблик стронулся с места, я ощутила странное волнение. В конце концов, Рама тринадцать лет был моим домом. Здесь я родила пятерых детей, достигла зрелости и еще могла бы стать такой, какой всегда мечтала быть.