Тайная жизнь - Диана Чемберлен

– Что это? – Он указал на тетрадь в ее руках.

– Часть дневника. Есть кое-что, что я хотела бы показать вам.

Он раскрыл перед ней дверь. На нем были джинсы и тенниска, которая некогда была красной, но выцвела и стала лиловато-розовой, что хорошо смотрелось в сочетании с его загорелыми руками.

– Извините, что здесь так жарко.

Было жарко. Хижина была размером с ее спальню в Санта-Монике и была чисто функциональной. Пол был из неокрашенного дерева. На крошечной кухне в углу стоял маленький холодильник, двухкомфорочная плита и раковина. Софа и кресло, обитые шотландкой промышленного изготовления, стояли в другом углу рядом с плитой, отапливаемой дровами. Газеты и книги заполняли тяжелый кофейный столик, а вентилятор в окне над плитой гонял по комнате горячий воздух. Третий угол образовывал маленький туалет, или, скорее, ванную комнату. Кровать Бена была в четвертом углу, перед одним из двух передних окон. Кровать была чем-то средним между двухспальной и одиночкой, без разделения изголовья и подножья. Она была покрыта сине-белым одеялом, которое выделялось в комнате красотой ручной работы. В центре стоял круглый стол с витыми ножками и четыре деревянных кресла с прямыми спинками.

– Извините, что так мало места. – Бен посмотрел вокруг, как будто впервые обратил внимание на размеры своей хижины. – Так примитивно.

– Это по-сельски, – сказала она тоном комплимента. Она посмотрела на Бена. Несмотря на резкое поведение, он явно не соответствовал этой маленькой голой горной хижине.

– Снаружи немного прохладнее, – сказал он. – Почему бы нам не вынести стол на улицу, чтобы поесть?

Он поставил стол и два деревянных стула на маленькую площадку перед хижиной.

– Вы здесь действительно изолированы, – сказала она. – Ночью, должно быть, страшно.

– Не страшно. Скорее одиноко. – Он принес бутылку вина из хижины и разлил его в пластмассовые стаканчики. – Извините за такую посуду.

– Если вы еще за что-нибудь извинитесь, я уйду. – Она взяла вино, которое он предложил, надеясь, что оно немного развяжет ему язык. Она представила себе пьяного Кайла, просящего у Кэйт помощи в своих затруднениях с Сарой Джейн, и засмеялась.

– Что такого смешного?

– Я больше узнала о Кайле, чем когда-нибудь хотела знать. Вам известна булочная на Мэйн Стрит?

– Миллера?

– Да. Вы знаете Сару Джейн Миллер?

– Это женщина-тяжеловес?

То, что он так добр в своем описании Сары Джейн, хорошо говорит о нем, подумала она.

– Да, она была первая у Кайла.

– Первая?.. – На минуту он показался смущенным. Затем его лицо осветилось теплой улыбкой. – О, вы имеете в виду, его первой?

Она кивнула.

Бен поставил свой стакан и рассмеялся.

– Возможно вам не следовало бы это говорить. А Лу знает?

Иден поведала ему, как Лу сама организовала ее встречу с Сарой Джейн.

– Ничего удивительного, – сказал Бен. – У Лу и Кайла не было больших секретов от друг от друга.

«Вот именно», – подумала Иден.

– Лу единственная в своем роде, – продолжал Бен. – Она вдохновляет меня. Когда я барахтаюсь в самоунижении, то думаю о том, чего она добивалась своей позитивной позицией. Она ведь никогда не позволяла своему несчастью отбросить ее назад.

– Нет, никогда. – Иден подумала о смене темы, но ей было интересно, насколько много Бен знает.

– Она говорила вам, как это случилось?

– Автомобильная катастрофа. Вы были с ней, верно?

Она изумилась сама себе, зная правду, но остановившись на лжи.

– Да.

– Она говорила, что ехала слишком быстро, и в нее врезался фургон.

– Это звучит так, как будто это была ее вина.

– Она водит как безумная, – сказал Бен. – Вам повезло, что остались целой.

Иден отхлебнула своего вина.

– Она очень любит вас, – сказала она.

– Лу и Кайл интересуются мной. В основном, из чувства долга.

Она отложила корку от своего цыпленка.

– Что ошеломило меня, так это то, что Кайл ни в коей мере не подправлял дневник. Если бы я была на его месте, мне бы хотелось вырвать кое-где несколько страниц.

– Может быть, он этого и хотел, но он археолог. Он никогда не смягчает факты. Кроме того, он сказал, что ваша мать хотела бы, чтобы он был и ваш. А она знала, что в нем.

– Да-а, но правда состоит в том, что моя Ма была немного не в себе. Ее не беспокоило, что я буду знать о ней. – Она наклонилась вперед и поставила локти на стол. – Расскажите мне о себе, Бен. Не знаю, что спросить, потому что у меня есть ощущение, что некоторые вопросы лучше не задавать.

– Некоторые, да. – Он улыбнулся. Его глаза были серыми, по-настоящему серыми, бледными, как туман.

– Я родился в Мэриленде, Бетезда. Тридцать восемь лет тому назад. У меня есть брат Сэм, он психиатр, богатый и удачливый. Мой отец был врачом, мать медсестрой. Они умерли несколько лет назад с интервалом в пару месяцев.

– О, извините!

Бен взял кусок цыпленка, прежде чем ответить.

– Да, это было тяжело для Сэма и меня, – сказал он, – но для них, может быть, лучше всего. Я не могу представить одного из них, живущего без другого.

– Вы когда-нибудь хотели быть археологом?

– С подросткового возраста. Мне нравится изучать прошлое. Это безопаснее, чем будущее. Не слишком много сюрпризов.

– Вы оставили преподавание? – Она подалась вперед. Он был еще разговорчивый, еще комфортный.

– Да, я так полагаю. – Он бросил кусочек своего бисквита белкам на край прогалины. – Мне нравится стоять перед людьми, пытаясь объяснить им что-то, и притом достаточно доходчиво, чтобы они могли что-нибудь вынести из этого. Мне нравится работать с действительно блестящими студентами, которым многое прочат. – Он пожал плечами. – Но знаете, в полевой работе тоже много хорошего.

– Вы лишились… как имя вашей жены? – Более опасная почва, но он, кажется, не уходит от вопросов.

– Шарон? Я лишился жизни, которая у нас была. У нас было так много планов, и мы так много сделали вместе, что трудно забыть, вы понимаете?

Она кивнула, думая о своем собственном браке.

Они с Уэйном были на удивление мало вместе за те пятнадцать лет, что были женаты. Кэсси была их единственным общим делом.

Он положил цыпленка и наклонился вперед.

– Я спроектировал дом, в котором мы жили. Это всегда была моя цель, и мы многое построили своими руками. Хотите увидеть его изображение?

– О, да!

Он вытер пальцы салфеткой и пошел в хижину. Вернувшись, он показал ей снимок красивого современного строения, и ей не составило труда вообразить его внутри.

– Это чудесно, – сказала она.

– Он находится в лесном массиве, спускающемся к воде. Не огромный – мы не могли осилить огромный – но действительно красивый. Масса стекла. Мы жили в нем восемь лет, и я никогда не переставал изумляться, что мы его сделали.