Любовь и ревность. Хроники - Рене Маори

– Что тебе, сестра?

– Это правда? – она протянула ему заячью шкуру. – Ты любишь Бэлу?

Щёки его покраснели. Он взял под руку Тлетенай, прошептав:

– Тише! Тише, сестра! Нас могут услышать!

– Как ты посмел ей признаться в этом! Как ты посмел предать своего брата!

– Прости! Я был не в силах сдерживаться! С первого дня нашей встречи я полюбил её! Долго боролся, долго лгал саму себе! Но я не могу!..

– Меня страшит не наш разговор, Аюб, не твоё откровение, а то, что сделает Дах с тобой! Он имеет на неё больше прав, чем ты! Он любит её!

– Ложь! Она для него трофей! Очередной источник славы!..

– Замолчи! Ты слеп! Он любит её! Я вижу это в его глазах, словах и поступках!

– Но она любит меня!

– И это правда! – выдохнула Тлетенай. – Именно поэтому я помогу тебе… вам!

– О чём ты, сестра?

– Я скажу тебе то, о чём не стоит говорить! Поклянись, что ты не выдашь меня!

– Конечно, сестра. – Аюб перекрестился. – Слово моё твёрже камня!

– Отец Бэлы мертв! Слухи о его здравии ложь! А сестру Бэлы держат в Хачецоко-хабле. Она станет свадебным подарком от Даха или предметом торга… ты понимаешь?

– Шакал! – глаза Аюба сверкнули гневом. – Он использовал меня! Веру Бэлы моим словам!

– Пойми, Аюб, у вас только один выход – бежать! Но она не бросит свою сестру…

– Что же мне делать?

– Сядь на коня и скачи в Хачецоко-хабль к дому Есхота. Хитростью забери её сестру и возвращайся. Прикрепи эту заячью шкуру на ветке груши, под которой мы в детстве вешали качели, так я буду знать, что вы вернулись, и выведу на рассвете Бэлу. А потом вы исчезните. Скажи только место встречи, я передам ей.

– Скажи, что буду ждать у Шхагуаше – она поймёт! Спасибо, сестра!

Разговор с отцом после своего возвращения Дах воспринял очень тяжело. В его голове выли голодные волки, чёрные вороны драли горло: «Как он мог! Брат! Высмеял его перед всей семьёй! Унизил! Плюнул прямо в лицо!» Отец молча наблюдал, как его сын крушил кунацкую, срывая шкуры со стен, переворачивая столы и скамейки. Наконец он выпустил пар и сел рядом.

– Ты дал мне клятву, сын, помни о ней! – Асерет Чак похлопал по бедру сына, – Твой кинжал останется в ножнах?

– Да, отец! – Дах ревел как медведь. – Я не стану убивать его…

– Пойми, это ещё больший позор для нас.

– Где он? Я хочу поговорить с ним! Весь аул как улей уже жужжит, какой плохой Дах, заставляет девочку силой жениться, какой хороший Аюб, как они друг другу подходят!..

– Тебе лучше остыть. Горячий язык смертелен для чести. К тому же твой брат пропал, его нигде не могут найти…

– Трус! Сидит где-нибудь в кустах!

– Он признался в своих чувствах перед Бэлой и передо мной. Трус не смог бы этого сделать! Наверное, он решил на время покинуть нас, чтобы всё стало на свои места.

– Лучше бы это было правдой!

– Тебе это на руку. Если он не появится до свадьбы, Бэлу будет легко убедить, что он бросил её, и она вынуждено согласиться.

– Тогда свадьбу надо ускорить!

В тусклом свете очага Тлетенай продолжала возиться над свадебным нарядом Бэлы, которая не отрывала глаз от подаренных Аюбом цветов, летала в своих мечтах.

– Дах очень зол! – стараясь тихо говорить, пробубнила Тлетенай. – Слава Ахын, отец вразумил его и взял клятву не убивать Аюба.

– Аюб когда дом? – Бэла многого не понимала из её слов, зачастую улавливая только смысл. Да и сама говорила с трудом.

– Знак! Когда будет знак! Тогда я тебя к нему отпущу. К Шхагуаше. Только тсссс! Никому!

– Спасибо! Я тебя люблю! – Бэла потянулась, чтобы обнять Тлетенай.

– Осторожно, осторожно! Иголка!

Запыхавшийся пшитль Мос осторожно прокрался к кунацкой, где ночевал Асерет Дах. И негромко, постучав три раза в дубовую дверь, прохрипел:

– Хозяин! Хозяин!

– Чего тебе? – показался на пороге Дах.

– Есть! Кажется, объявился! Конь - точно его!

– Подожди, сейчас оденусь…

Через пару мгновений Дах вышел из кунацкой в полном снаряжении, поправляя на плече толстый, смотанный аркан из конского волоса.

– Ты один? – прошептал он.

– Заур и Челеш спрятались у сарая.

– Так теперь тихо идём к ним. Кляп есть?

– Найдётся!

– Если возьмёте его дам по три козы каждому, а тебе волю, в азат!

– Не уйдёт! Даю слово!

Спустя четыре дня Аюб вернулся в Асерет-хабль за полночь. Ему удалось забрать Квели у Есхота. Он спрятал её в тайном месте в гроте за урочищем трёх ключей, обещав с рассветом вернуться. А сейчас, оставив недалеко от родного дома коня, крался среди кривых стволов диких яблонь. Ночь была пасмурная. Изредка на пару мгновений из-за туч показывалась луна, заливая все неверным светом. Дул резкий ветер, шелестя тысячами листьев. Ухали совы. Вот, наконец, он добрался до груши, на ветке которой привязал заячью шкуру, как договаривались с Тлетенай. Скоро начнёт светать. Он поспешил обратно к своему скакуну.

– А вот и наш беглец! – Дах отчетливо разглядел сгорбленный силуэт.– Только не спугните!

– Далеко не уйдет! – снимая с плеча аркан, прошептал Мос.

– Кляп не забудь, Заур! Что бы пикнуть не успел! Мос, закончите, свиснешь, Челеш подгонит коней. Вперед!

Аюб растворился в теплых мыслях о встрече с Бэлой. Он вспрыгнул на коня, как вдруг что-то, просвистев в прохладном воздухе, обхватило его и вырвало из седла. Падение на землю было болезненно, если бы не папаха, удар головой был бы страшен. Не успел он прийти в себя, как две тени с пыхтением набросились на него, затолкали кляп и связали сзади руки. Раздался короткий свист. Застучали по земле копыта коней. Кто-то спешился и подошёл к лежащему Аюбу. Его рука, сбив с него папаху, схватила за волосы и задрала голову.

– Что, брат, добегался? – спросил Дах. – На коня его! Едем к сосне Шхагуаше!

Бэле плохо спалось. Она ворочалась, и ей было ужасно душно. Ей снился отец, лежащий в чёлне, медленно плывущий по молочной реке. «Здравствуй, доченька! – улыбка не сходила с его синих уст: Смотри как мне хорошо!» Затем из реки вышла красивая обнаженная дева.

– Ты кто? – спросила Бэла.

– Шхагуаше. Пойдем со мной! В реке так спокойно. – Манила она тонкой бледной рукой.

– Крест у ног! Камень в воде! Любовь между ними! – раздался из чёрной пустоты смех Квели, перерастая в крик. – Не трогай цветок! Знак! Пора! Проснись! Знак!

Бэла проснулась. В голове яро пульсировали последние слова сестры: «Знак!» Она вскочила и тихо пробралась к спящей Тлетенай. Растолкав её, прошептала на ухо: «Знак! Пора!» Тлетенай не стала спорить и сопротивляться, боясь, что разбудит Гошемаф. Она лишь прошептала в ответ: «Одевайся».