Больше, чем страсть - Татьяна Алюшина

– Самое прикладное, – туманно пояснил Казарин. – Мне интересно. Много новой мощной информации. К тому же здесь завязываются деловые связи.

– Этот предмет теперь входит в сферу ваших деловых интересов? – так и не получила конкретного ответа она.

– Входит, – подтвердил Казарин и быстро предложил: – Надь, давай ты перестанешь выкать. Я понимаю, это такая форма указания мне дистанции, но согласись, разговаривать удобнее в одном формате.

Она помолчала, разглядывая его и принимая решение. Надюха понимала, что ужасно рискует, просто даже согласившись на этот разговор в кафе, а если еще и на «ты», убирая, как Казарин правильно заметил, дистанцию, то рискует еще больше.

Чем? Многим. Вон у нее уже что-то сжимается в животе и поднимается волнами тепла снизу вверх, и сердце предательски куда-то побежало, и пальцы холодеют…

– Ну хорошо, – выдохнула она. – Давай на «ты», только я не очень понимаю, о чем нам разговаривать, – смогла она взять ровный, спокойный тон, даже где-то дружеский. – И удивляюсь, что ты меня вообще узнал там на тропинке, мы же общались очень мало и очень давно.

– Тебя невозможно не узнать, – улыбался ей Даниил. – Ты необыкновенная женщина. Исключительная.

– О-о нет, – рассмеялась Надя, – я понимаю, что для тебя это как дышать, но давай обойдемся без игр в соблазнение.

– Это был не комплимент и не соблазнение, – уверил Казарин со своей неповторимой кривой улыбочкой, – а истинная правда. Ты и девчонкой была необыкновенно привлекательной, особенной, а сейчас стала еще прекрасней.

– Спасибо, – кивнула она и улыбнулась в ответ. – Но на этом будем считать вступительную, так называемую марлезонскую часть нашей беседы законченной, – и спросила: – Ты действительно меня искал?

– Искал, – вздохнул, перестав улыбаться, Даниил и посмотрел ей прямо в глаза. – Ты ушла в субботу утром, я сутки думал о нашем неприятном расставании и утром в воскресенье начал тебе названивать, но ты уже была вне зоны всякого доступа. Промаявшись размышлениями еще сутки, в понедельник, придя на работу, я решил, что и ладно, так и быть, предложу тебе пожить вместе.

– О как! – усмехнулась Надюха и даже с каким-то уважением протянула: – Ну непростое решение для тебя, близкое к бытовому подвигу.

– Еще бы! – усмехнулся Казарин. – Такой крутой разгульный холостяк, и вдруг с кем-то жить. Но я был еще не готов тогда с тобой расставаться, ты слишком быстро сбежала, и я понял, что могу пойти даже на такие жертвы.

– Прошло столько лет, Даниил, это все так коротко и так давно было, зачем ты сейчас об этом вспоминаешь и даже позволяешь себе быть откровенным? – искренне недоумевая, спросила Надя.

Он собрался ответить, но подошла официантка, принесла напитки – капучино и воду для Казарина и фреш для Надежды, предупредила, что его заказ: блинчики с начинкой, будут готовы через пять минут, и отошла от стола.

– А ты не хочешь перекусить? – поинтересовался Даниил у Надежды.

– Нет, я не голодна, – соврала она.

Ну не могла она сейчас есть! Находилась в таком напряжении и смятении, что еле-еле сил хватало держать ровный дружеский тон, какая уж тут еда!

– Ну, посмотришь, как буду есть я, – снова усмехнулся Казарин.

А Надюху от этих слов как будто кипятком ошпарило – перед глазами тут же возникла картина ясно, четко, словно это было только вчера, – как они завтракали на морозе на заимке, пили терпко-сладкое вино, Даниил выхватывал своими сильными, чуткими пальцами со сковородки горячие хлебцы с расплавленным, растекающимся по ним сыром, кусочки колбаски, клал их сверху, жевал, закрывая глаза от удовольствия, и протягивал Наде, давая откусить. И как он сказал тогда сексуальным низким тембром:

– Я плохой мальчик и могу втянуть тебя в неприятности.

И пересадил ее к себе на колени и…

Ой-ей-ей-ей! Надюха резко отвернула голову к окну, чувствуя, как предательский жар разливается по всему телу и затапливает ее до щек, до макушки, поглощая остатки разума!

«Господи! – испугалась она и этих воспоминаний, и своей безумной тяги к сидящему рядом мужчине. – Господи! Что делать?!»

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Даниил.

– Нет-нет, – повернулась снова к нему лицом и улыбнулась холодно Надя. – Так, подумала о работе.

– Ах да, – кивнул он, – ты занялась сельским хозяйством. Я навел справки. Говорят, ваша продукция очень достойная.

– Это так, – уже сумела справиться с собой Надежда.

Ну настолько, насколько было в ее силах – по крайней мере держать ровный тон получилось. Теперь она большая, серьезная и деловая девочка – она разберется и с такими неожиданными жизненными фортелями, как неожиданное появление из прошлого мужчины-фантома. Ничего!

– Тебя перебили, и мы отвлеклись. Так что там про поиски сбежавшей девушки? – напомнила она.

– Ну, собственно, на том этапе все и завершилось. Ты не нашлась, я нанял частного детектива, но через пару дней моя секретарь сказала, что ты звонила, с тобой все в порядке и ты уехала к родственникам. Я так понял, что это полная отставка, и отозвал детектива.

– Я и предположить не могла, что ты захочешь меня найти, да еще настолько серьезно, – искренне удивлялась Надежда.

– Серьезно я стал искать тебя через семь месяцев, после того как вернулся из принудительного вояжа, – усмехнулся Казарин.

– Да, – кивнула Надежда.

Подождала, пока вновь подошедшая официантка выставила на стол перед Даниилом его заказ, снова улыбнувшись ему многозначительно явно «зеленым светом», и, не дождавшись ответной реакции мужчины на намек, отошла от столика.

– Я помню, что с тобой случилось, – продолжила Надя свою мысль. – Следила за новостями все время, пока ты не вернулся.

– Да уж, – подтвердил он, усмехнувшись и покрутил перед собой, располагая поудобней, тарелку с блинчиками, взял в руки приборы. – Не самая удачная командировка получилась, – отрезал кусочек, положил в рот, прожевал, сделал глоток капучино и только тогда посмотрел на визави. – Вот после нее я искал тебя более тщательно.

– Для чего? – искренне недоумевала Надя.

Он отрезал еще кусочек, повторил процедуру жевания-запивания, положил на тарелку вилку с ножом, чуть отодвинул ее вперед, сложил перед собой, переплетя, руки на стол, посмотрел на Надю и что-то такое было в его взгляде… Что-то такое…

– Извиниться, – объяснил Казарин со всей серьезностью. – Я хотел попросить у тебя прощения за то, что сделал, за то, что обидел тебя. Мне нужно было твое прощение.

– О господи! – Надя поразилась тону, которым Казарин произнес это признание. – Но ничего такого уж страшного ты не совершил, чтобы нуждаться в серьезном прощении.