Стальная Крыса идет в армию - Гарри Гаррисон

Все оглянулись на Грин. Она выпрямилась.

– Индивидуальный мютюэлизм – это не просто философия. Это также политическая система и образ жизни. Подробно все рассказано в книге его создателя, Марка Четвертого. – Она показала на том в кожаном переплете, стоящий на книжной полке. – Вы найдете ее в каждом доме на Чоджеки, как и портрет Марка Четвертого, учителя, которому мы будем благодарны до конца наших дней.

Я посмотрел на портрет, висящий на стене, и выпучил глаза. Мортон не сдержал возгласа изумления.

– Но ведь это же робот! – сказал он.

– Не робот, а разумная машина, – поправила Грин. – Один из первых в истории искусственных интеллектов. Марк Первый был технически несовершенен, да и Марк Второй…

– А, четвертая марка, – догадался я. – То есть четвертая модель.

– Вы правы. Четвертая модель, но первый совершенный искусственный разум. День, когда включили Марка Четвертого, был воистину историческим. Среди присутствовавших при этом был молодой ученый по имени Тод Э’Бауй. Он подробно описал это событие в «Историческом трактате о некоторых наблюдениях за созданием искусственного разума» с подзаголовком «Гальванизация познания».

Стирнер встал, подошел к книжной полке, взял тонкую книжку, нашел нужную страницу и прочел вслух:

– «Многовековые поиски, упорный труд многих поколений наконец-то увенчались успехом. Наступил драматический момент кульминации. Установлен последний блок, и я нажимаю кнопку. Как все-таки прозаичны слова, которыми приходится рассказывать о самом, быть может, важном моменте в истории человечества! Я нажимаю кнопку, и загорается лампочка – аппарат работает! Мы больше не одиноки во Вселенной! Плечом к плечу с нами встал иной разум!»

Мы дожидаемся, пока система контроля проверит исправность всех цепей. Наконец экран вспыхивает, и на нем появляются исторические слова: «Я СУЩЕСТВУЮ, СЛЕДОВАТЕЛЬНО, Я МЫСЛЮ».

Наступило благоговейное молчание. Мне казалось, будто я нахожусь в церкви. Бог-машина? Почему бы и нет? Кого только не обожествляли люди за многие века своего существования!

Я потягивал вино. Чувствуя, что никто не решается нарушить тишину, я спросил:

– У вас нет военных и полицейских. Мне это по душе, потому что я натерпелся и от тех, и от других. Но как вы поступаете, когда кто-то нарушает закон?

– У нас нет законов, которые можно нарушить, – ответил Стирнер, и окружающие согласно закивали. – Вас наверняка учили, что законы – плоды мудрости ваших предков. Мы считаем иначе: законы – плоды не мудрости, а страстей: робости, зависти и амбиций. Обо всем этом написано здесь, в этой книге, которую вам обязательно нужно прочесть.

Он снял с полки книгу. Хозяин дома взял ее из рук Стирнера и протянул мне.

– Сделайте милость, примите наш скромный подарок.

– Спасибо, спасибо. – Прикинув ее вес, я попытался изобразить на лице искреннюю благодарность.

Раскрыл наудачу, глянул и с трудом сохранил на лице улыбку. Как я и опасался, шрифт был очень мелкий.

– Надеюсь, вы ознакомитесь с ней на досуге, – сказал Стирнер. – Вкратце наша история такова. Марк Четвертый ответил на великое множество вопросов. Его мудрые, взвешенные советы использовались в науке, коммерции и многих других областях человеческой деятельности. Иное дело – область политики, хотя Марк вобрал в себя информацию о политической жизни общества на всем протяжении его истории. На это ушли многие месяцы, даже годы. Собрав необходимые сведения, Марк занялся прогнозированием будущего. Результатом его трудов явилась книга, которую вы держите в руках. Изучая политику, Марк узнал о людях много дурного и решил принять разумные меры предосторожности. Он подключился ко всем банкам данных и загрузил в них текст книги, а кроме того, дал приказ компьютеру почтовой службы разослать по всем адресам экземпляры книги. Впоследствии Марк извинился за этот вынужденный шаг и предложил возместить затраты на тиражирование своего весьма объемистого труда.

Он оказался прав в своих опасениях. Ни один политик во Вселенной не принял его теории. Предпринимались попытки скомпрометировать индивидуальный мютюэлизм и его адептов. Но Марк Четвертый знал: как бы ни пытались власть имущие опорочить его учение, найдутся люди, которые поймут его и поверят ему. До чего же мудра была эта разумная машина! Люди, постигшие философию Марка, уверовавшие в ее истинность, были отнюдь не глупы. Они понимали: воплотить в жизнь идеи Учителя будет совсем не просто. Неразумно, утверждал Марк, отдавать свою свободу государству. Справедливо и обратное: ни одно государство добровольно не отпустит граждан на свободу.

За сим последовали годы репрессий. Те, кто завидовал нашей свободе, сумели уничтожить большую часть экземпляров книг Марка. Многие вольнодумцы не выдержали гонений и отреклись от своей веры. Самые стойкие бежали сюда, на Чоджеки, и разорвали связи с родными мирами, чтобы построить общество, где ИМ – индивидуальный мютюэлизм – будет нормой жизни; где мир и счастье воцарятся навеки.

– Или, по крайней мере, до вторжения армии Невенкебла, – мрачно сказал я.

Стирнер рассмеялся:

– Не горюйте, мой друг, ведь мы же не горюем. Нас, конечно, ошеломило вторжение, да и как иначе – ведь мы столетиями не знали войн. Но мы свято верим в ИМ, и вера дает нам смелость и мужество. Мы с честью выдержим это испытание. Кто знает – возможно, нам удастся отблагодарить великого Учителя, распространив веру на другие, менее счастливые планеты.

– Я бы не спешил это делать. На других планетах много негодников, которые скорее сожрут вас заживо, чем уверуют в ИМ. Сначала надо избавиться от вояк, севших вам на шею. У вас не найдется обезболивающего? – обратился я к хозяевам. – Не хочется вас затруднять, но меня били ногами профессионалы.

Сказав это, я закрыл глаза, чтобы минутку отдохнуть. Это помогло – открыв их, я почувствовал себя превосходно. Но за окнами почему-то было темно. Надо мной стоял незнакомец со шприцем в руке.

– Ты отключился, – пояснил Мортон. – Все перепугались и послали за доктором Лумом.

– Небольшое сотрясение мозга, – констатировал врач. – Два треснувших ребра. Я ввел вам обезболивающие и стимулятор, поскольку нынче ночью, как мне сказали, вам предстоит путешествие. Но могу его нейтрализовать, если угодно.

– Не надо, доктор. Вы сделали именно то, о чем бы я сам вас попросил, будь я в сознании. Когда перестанут действовать лекарства?

– О, не беспокойтесь. Я буду рядом до полного вашего выздоровления.

– Вы меня не поняли. Мне придется очень быстро идти. Причем скрытно и, возможно, долго.

Лум улыбнулся.

– По-видимому, это вы меня не поняли. Я буду вас сопровождать, куда бы вы ни направились. Любой из нас окажет вам любую помощь.

– Этого требует ИМ?

– Совершенно верно. Что будем делать теперь?

– Пойдем пешком. Никаких машин. У военных есть приборы для обнаружения движущегося транспорта.

– А как насчет приборов для обнаружения людей? – спросил Стирнер. – Наверняка военные ими тоже располагают.

– Да, но человеческое тело – незначительный источник тепла, его трудно отличить от животных.

– А также от других человеческих тел, – подхватил Лум, сообразительный, как все хорошие врачи. – Наверное, для маскировки следует разослать в разных направлениях побольше пешеходов?

– Неплохо бы, – кивнул я. – Но как это сделать?

– Очень просто. Я выйду на улицу и поговорю с первым встречным. Сразу после этого можно будет идти на электростанцию.

– А мы успеем добраться туда затемно?

– Вполне, – ответил Стирнер. – Разумеется, вы вправе не посвящать нас в свой замысел, но если бы мы имели о нем некоторое представление, то смогли бы, наверное, чем-нибудь помочь.

Очевидно, от усталости и побоев у меня плохо работала голова. Я забыл рассказать своим добровольным помощникам о том, как намерен воспользоваться их услугами, а ведь это невежливо.

– Прошу прощения, я злоупотребляю вашим гостеприимством. Дело вот в чем. С тех пор как ваши предки подверглись гонениям за веру и бежали сюда, человечество маленько поумнело. Или повзрослело. Или стало культурнее. Есть, конечно, и исключения, подобные головорезам, что напали на вашу славную планету. Но почти везде люди живут в мире. Они создали Галактическую Лигу, которая следит за очагами напряженности, налаживает связи с заново открытыми планетами и тому подобное. Представители этой Лиги снабдили меня устройством для связи. По причинам слишком сложным, чтобы их объяснять, это устройство замаскировано под птицу. Я спрятал его на электростанции.

Стирнер нахмурился.

– Если Лига намерена прибегнуть к насилию, мы вынуждены будем отказаться от ее помощи.

– Не беспокойтесь. Лига против любого насилия.

– В таком случае нет проблем. Что от нас требуется?