Время выбора - Андрей Васильев

Против моих опасений, с Петром Францевичем проблем никаких не возникло, а они имелись. Там ведь не только он все решает, но и Яна Феликсовна, а что ей в голову придет, поди знай. Не просто же так она вообще никак не появляется в поле моего зрения, хоть в прежние времена прохода не давала. Значит, боится. Не за себя, за ребенка. Материнский инстинкт по-разному работает, причем иногда выдает совершенно алогичные коленца. Кто знает, может, она захочет свести любые контакты со мной и моим окружением до того минимума, который возможен. Кстати, я в этом случае даже и не подумаю обижаться или затаивать зло. Человека можно понять. Кто знает, как бы я действовал в аналогичной ситуации?

Но нет, Вагнер подтвердил свои вчерашние слова, попросил передать Светке, что он ждет ее к двенадцати часам дня с документами, резюме и всем остальным, что полагается. И даже обещал подумать про ее отпуск.

После я перезвонил бывшей, передал ей всю собранную информацию, с чистой совестью пожелал успехов в труде и личной жизни, а затем, не слушая благодарностей, перемешанных с фразами вроде «но если бы ты не лез, куда не просят», повесил трубку.

Надеюсь, в клинике Вагнеров ее загрузят работой так, что на меня у нее времени более никогда не найдется. Или, может, появится какой-то красавец-травматолог, который заслонит своими мощными плечами мою тщедушную фигуру.

Впрочем, вскоре я окончательно выкинул Светку из головы, поскольку мне было чем заняться. Сначала Жанну инструктировал на предмет общения со Стасом и грядущей операции, после полчаса искал зелье для Носова. Ведь помнил же, что делал его еще тогда, два года назад, и потом вроде видел, а найти никак не мог. Хорошее зелье, тут я не соврал, и как снотворное его можно использовать, и для нервной системы оно крайне пользительно, и привыкания никакого нет. Но без фиги в кармане в нашем мире ничего не встречается, есть тут и она. Это зелье кое для кого как ключ от двери. То есть если человек заснул под его воздействием, то до пробуждения некоторые представители Ночи могут делать с его сознанием все что угодно. Да вот хоть бы сноходцы. Эти ребята в чужих снах и так иногда располагаются как на собственном диване, а если в ход пошла смесь прострела, семян мака, выросших на старом пепелище, и тимьяна, взятого в июльское полнолуние, то им такого человека себе подчинить вообще ничего не стоит. Причем не только в мире снов, но и в каком-то смысле наяву. Вложить в его голову свои мысли и желания, заставить поверить в то, чего на самом деле не было. Да мало ли что можно учудить? Обычно такие штуки проходят через три раза на четвертый, да и то не факт, а с зельем – почти наверняка. Именно поэтому почти у каждого из сноходцев где-то дома всегда лежит маленький пакетик с желтоватыми горошинами, от которых немного попахивает анисом.

Но Носова вряд ли обхаживает какой-то сноходец. Во-первых, не так много их на белом свете, я вот только с одним сталкивался за все время, во-вторых, на кой им этот олигарх сдался? Сами они проблем на свою голову не ищут, заказы такого толка не берут, насколько я знаю. Сноходцы мирная публика, более того, они от криминала стараются держаться подальше, им оно не нужно. У них и так всегда все хорошо, поскольку существует масса возможностей заработать деньги более спокойным путем.

Что до «Узбечки», расхваленной Стасом, – так он не соврал. Чудное место. Называется, правда, по-другому, как видно, «Узбечкой» обитатели местного ОВД эту чайхану называют между собой, но на качестве еды и обслуживания это никак не сказалось.

Я сидел на мягком диванчике, обложенный подушками, прямо как какой-то хан Турумбумбей, и лениво жевал ломоть хрустящей ароматной лепешки.

– Александр Дмитриевич? – подошел ко мне крепкий немолодой мужчина. – Добрый день. Я от Ильи Николаевича, уполномочен передать вам вот эти документы. И еще должен что-то у вас забрать для него.

– Привет, – радушно улыбнулся я ему, принимая пухлую черную папку. – Спасибо. Вот возьмите. И напомните Илье Николаевичу еще раз – одна горошина на ночь. Не две, не пять, а одна. Хотя лучше даже не ему про это скажите, а Саше. Он точно проконтролирует.

– Передам, – коротко ответил мужчина, забирая небольшую коробочку-футляр из числа тех, что я в давние времена вместе с авантажными флаконами на «Амазоне» купил.

– И не жарко вам в пиджаке? – напоследок спросил я у него. – Вон какое тепло в город пришло.

– Жарко. Но форма есть форма, – ответил мне охранник Носова, отрицательно качнул головой в ответ на незаданный еще вопрос официантки и направился к выходу из зала.

Вот ругаюсь я сейчас на свою судьбу, корю ее иногда, а ведь не так и плохо мне живется. Не стань я ведьмаком, тоже сейчас сидел бы в банке, прел в костюме и думал о том, что жизнь моя жестянка. А вместо этого я сейчас нахожусь в чайхане, где есть кондей, вкусная еда и холодный шербет.

Разве оно того не стоило?

– Что-то еще? – одарив меня улыбкой, осведомилась симпатичная невысокая девушка с десятком косичек и в национальном костюме.

– А принесите мне мороженое, – попросил я, открывая папку. – Освежусь немного.

Ну-с, пока несут десерт, поглядим, что же такое творил очередной беглец с кладбища. Носов не впечатлительная школьница, подобная реакция на человеческое падение из его уст сродни похвале.

Ну, про тендеры я знаю, про них в справке, что мне Ряжская переслала, все было рассказано. Про осваивание бюджета тоже и последний неудачный хапок тоже. Ну да, плохо, но, с другой стороны, сидеть у ручья и не напиться крайне сложно. Власть и близость легких денег любого ангела в демона превратят, такова людская суть.

Что еще. А, это веселые девяностые пошли, о них в прежних материалах почти ничего не было. Так сказать, первые опыты молодого чиновника. Выдача левых лицензий на торговлю контрафактом, разрешения на мусорные полигоны, которые привольно раскидывались рядом с населенными пунктами, забавы с валютой в жаркие августовские дни большого кризиса. Сам я его помню так себе, еще в школе учился, но рассказы о тех временах от бывалых сотрудников слышал. Там творилась реальная жесть, особенно в больших банках.

Но все это так, стандарт. Носов, думаю, тогда тоже клювом не щелкал.

Так, а это что? Благотворительность, а именно детские дома. Ага.

Ого! Теперь я понимаю, что олигарх имел в виду. И только в одном с ним не согласен – жалко, что этот человек умер так легко и так быстро. Это даже несправедливо.

Но ничего. Даст бог, мы с ним скоро свидимся, тогда я чуть-чуть вселенскую справедливость подправлю.

Но какая скотина, а?

Ну а что дальше? Его окружение, родные и близкие. Впрочем, их почти и нет. Родители умерли. Жена, немолодая, некрасивая и нелюбимая, с ней все ясно. Еще есть пасынок, обитающий в Англии. Только он, наверное, уже русский язык забыл, поскольку был отправлен туда в восьмилетнем возрасте и с тех пор отчизну не посещал. Все. Больше у него более-менее близкого никого нет. Всякие троюродные и более братья-сестры не в счет.

И самое главное, никто не умер. Имеется в виду после того, как он сам окочурился. Все живы-здоровы.

Хотя нет. Не все. Через две недели после его смерти скончалась одна из его помощниц, нестарая совсем женщина. И знаете от чего? От разрыва сердца. А вот это уже интересно. Может, конечно, и совпадение, всякое на свете бывает. Но проверить надо.

И я даже знаю, кто мне поможет собрать информацию об этой смерти. Вот этот славный парень, который садится напротив.

– С юмором у тебя подружка, – сообщил мне Стас, нагло цапнув мой бокал с шербетом и опустошая его. – Уф-ф-ф, хорошо! Крепко нынче печет, ничего не скажешь. Купил разливного квасу на улице, так он теплый, как моча, и на вкус как дверная ручка.

– Это как?

– С каким-то медным привкусом. Чую, пронесет меня с него. Так вот, эта твоя…