Живой Журнал. Публикации 2019 - Владимир Сергеевич Березин

Мальчик и Евгений Абрамович переглянулись.

Их сосед по прозвищу Зенитчик, ничего не заметил. Он страдал жесточайшим похмельем и раскачивался на своём стуле, сжав стакан прозрачного лекарства.

— Не обращай внимания, — сказал, наконец, Евгений Абрамович. — Ты же знаешь, она всегда так.

Женщины в этот час ушли на работу, и дома остались только мужчины. Евгений Абрамович наслаждался прелестями библиотечного дня, Зенитчик не мог выйти из запоя, новый сосед ночью вернулся из командировки, а мальчик уже месяц продлевал себе справку в поликлинике, чтобы не ходить в школу.

Но сладкий день начался с проклятия, и они молча разбрелись по комнатам.

В своей комнате Мальчик посмотрел на дождь, который лился за окном, и, вздохнув, лег на диванчик с книжкой.

Но чтение не шло — он вспоминал Старуху Извергиль и её ненавидящий взгляд.

Он действительно боялся смерти — было непонятно, какая она, как происходит встреча с ней, но мальчик знал наверняка, что это что-то очень стыдное и неприятное. И ещё неприятнее ему становилось от того, что, как ему казалось, глупая старуха смотрела тогда прямо на него.

Однажды он видел смерть — самую настоящую, с косой. Тогда он пришёл с улицы Марата на Пески и сидел на лавочке у двери чужого дома, ожидая друзей. Настало время белых ночей, и в этот вечерний час город казался жёлтым и тревожным. Мальчик время от времени оглядывался, на низкорослые облупленные дома, но вдруг из арки вышла фигура в чёрном балахоне.

Она приближалась к нему, и самое страшное, что мальчик не мог различить её лицо.

Фигура была всё ближе и ближе, и коса дрожала в её руке — но он прилип к скамейке. Смерть прошла совсем рядом и исчезла. Друзья сказали, хохоча, что он принял за смерть сумасшедшую старуху из соседнего дома, которая действительно всюду ходила с гигантским посохом, но мальчик не верил им до конца.

Он помнил ужасный холод, которым повеяло на него, а затем отпустило.

Потом, спустя несколько лет, он рассказал эту историю Евгению Абрамовичу, и тот отнёсся к ней на удивление серьёзно. Он спросил мальчика, помнит ли он, в какую сторону была направлена коса, и какой в точности был чёрный балахон.

Но прошлое ускользало, и мальчик помнил только жёлтый свет и чёрное пятно с узкой полоской сияющей стали.

Тогда Евгений Абрамович повёл его к себе в комнату и разложил на столе несколько книг со старинными гравюрами. Там была смерть с косой, смерть с кинжалом, голый скелет с косой и скелет в царской короне. Мальчик так увлёкся разглядыванием этих картин, проложенных тонким и хрупким пергамином, что понемногу забыл о своём страхе.

Он узнал, что всё кривое оружие — символ женщины, а прямые мечи и кинжалы — мужской символ, прочитал о Хароне и корабле мёртвых.

Евгений Абрамович стоял над ним, и рассказывал о том, что смерть вовсе не так страшна и во всех преданиях связана с рождением.

— Вот ты привык к тому, что вода — это жизнь, — говорил он, — а она у многих народов как раз начало смерти, и когда человека крестили, он выныривал из воды, будто из объятий смерти.

Понемногу разговор перешёл на алхимию, и они вместе разглядывали чертежи странных приборов в другой книге.

Сейчас хорошо было бы пойти к Евгению Абрамовичу, но тот уже собрался и вышел из дома.

Мальчик отложил книгу и задумался. Надо сходить к Чучельнику. Чучельник был его старым приятелем — и сам казался мальчику стариком. На самом деле, ему было едва за сорок, и он вечно сидел в здании Зоологического музея на соседней улице.

Чучельник не любил, когда его звали таксидермистом — чучельник он был, просто чучельник.

Мальчик оделся, криво обмотал вокруг шеи шарф и шагнул в гулкий подъезд под грохот уже кем-то вызванного лифта.

Чучельник курил на лестнице, в закутке, образованным широким подоконником и какими-то коробками.

Курить в комнате-мастерской было нельзя, воздух там был легко горюч, и даже взрывоопасен.

— Прокляла, говоришь? — он затянулся, и так забросил голову назад, что лицо его пропало — торчала только борода.

— Это не беда. Знаешь анекдот? Сидит мужик дома, а к нему звонят в дверь. Он открывает, а там маленькая смерть, сантиметров десять ростом. Он на неё смотрит, а она ему и говорит: «Не дрейфь, мужик, я за канарейкой». Ха!

А потом он добавил посерьезнее:

— Я ведь сам, как Харон для канареек. Они все по моей части. Впрочем, что — сейчас я тебе лося покажу.

Действительно, в мастерской мальчик увидел огромную голову лося. Таких голов он не видал никогда. Широкие разлапистые рога заполняли полкомнаты, они росли из головы животного, как дерево. Пока ещё безглазый, лось с удивлением смотрел на мальчика, будто спрашивая, как он тут оказался, и где остальное его тело.

Всё было в том, что Чучельник часто брал левую работу — и вот сейчас какие-то охотники привезли ему свой трофей. Начальство знало об этих делах, но закрывало на них глаза — как специалист, Чучельник был гораздо дороже своей небогатой зарплаты.

Мальчик потрогал рога и обратил внимание на длинный спелёнутый свёрток, лежавший в большой эмалированной ванночке под слоем резко пахнущей жидкости.

Чучельник перехватил его взгляд, и резко произнёс:

— А вот туда смотреть не надо.

И, укрыв ванночку плёнкой, стал рассказывать о мамонтах. В Зоологический музей привезли мамонта и уже целый год складывали его скелет, крепя одну кость к другой специальной проволокой. Оказалось, что когда мамонта нашли, то у него ещё была шерсть, и доброхоты начесали Чучельнику огромный клубок мамонтовой шерсти. Теперь он хотел связать из неё свитер. Мальчик потрогал шерсть, и про себя решил, что она ничуть не лучше той самой проволоки

Они говорили о том и о сём, потом Мальчик помогал Чучельнику точить на токарном станке какие-то специальные палочки-распорки, и они опомнились, только когда начало темнеть.

Скоро должна была вернуться с работы бабушка, и мальчик ушёл домой.

Бабушка уже вернулась и разговаривала с Евгением Абрамовичем возле телефона в коридоре.

— Он полковник. Я это точно знаю.

Евгений Абрамович что-то ответил, и бабушка возразила:

— Я это точно знаю, у меня нюх.

Мальчик проскользнул мимо них, и забился в свой уголок с книжкой.

Бабушка и сосед вошли в комнату и продолжили свой разговор. Стало ясно, что они обсуждали нового жильца.

— Я некоторые вещи знаю наверняка. И