Открытая тайна - Вэй У Вэй

Чья это концепция?

Насколько мне известно, первым ее описал Чжуан-цзы, также наставники династии Тан и их последователи свободно употребляли это сравнение. «Зеркальный ум» оказался удобным термином.

А «зеркальный ум» воспринимает «плохо воспитан­ных придурков»?

«Зеркальный ум», или то, что обозначается этим термином, вообще ничего не восприни­мает. Восприятие феноменально, а «плохо вос­питанные придурки» или «святые» — концеп­туальная интерпретация того, что может быть названо психическим комплексом.

Так что же есть на самом деле?

Конечно же, ничего! Вы создаете домыслы и швыряетесь ими друг в друга, как клоуны тортами.

Какими дураками вы нас представляете!

Это тоже торт. «Я и другие» — старейшая и са­мая распространенная пара клоунов — это ар­хетип всех клоунов и всей клоунады.

Можно сказать, что это все, чем они являются?

Определенно. Что-либо иное будет означать, что вы принимаете их всерьез.

Даже в их кровожадности и преступности, жульни­честве, обмане и взаимном уничтожении, зависти, ненависти, злобе и жестокости?

Кто принимает все это всерьез?

Почти все мы.

Клоуны, паяцы, принимающие себя всерьез! Клоуны—известные трагики в частной жизни.

Но жизнь и весела, и трагична.

Снящиеся феномены переживают и кошмары, и приятные сновидения.

Мне все это не нравится! Неужели мы действительно ничто — лишь объекты друг друга и, конечно, свои собственные?

Как объекты—чем еще мы можем быть? Я уже задавал этот вопрос раньше, и это единствен­ный ответ на твой вопрос.

Но как субъекты друг друга?

Такой субъект сам в свою очередь является объектом, и как объект он также не сущест­вует.

Но должна ведь быть некая абсолютная — скажем — «субъективность»?

Это соответствует логике двойственного мыш­ления. Но тогда эта так называемая «субъек­тивность» сама становится объектом — объек­том мысли. Как «необъективность» ты можешь подойти на шаг ближе в указывании на то, что может быть постигнуто лишь интуитивно.

Но ближе всего — «отсутствие как объектив­ности, так и необъективности», которое во­обще не «вещь».

И там мы застрянем?

Там ты застрянешь — пока будешь настаивать на объективизации как феномен, на смотре­нии наружу, на том, что ты субъект, ищущий объект. Ты застрянешь, потому что здесь нет никакого объекта, а никакого объекта нет, по­тому что «здесь» нет и никакого субъекта, и от­сутствие обоих — это...?

Ноуменально — их объединение?

Два отсутствия не создают одно присутствие.

Из двух нельзя сделать «одно», даже ноуме­нально.

Тогда что?

Искомое есть искатель, который не что-то. Отсутствие есть присутствие не-присутствия и не-отсутствия. Мы не только объекты друг друга, но и отсутствие всех объектов, в кото­ром все они проявляются!

И мы — то объективное отсутствие, которое есть все, что есть.

Мы также — каждый объект, который кажется существующим, поскольку вся видимость есть наша видимость, и ноуменально все феноме­нальное — это мы.

Я чувствую какую-то тайную радость, слушая это!

Ерунда, ты не просто слушаешь. Ты чувствуешь

тайную радость, говоря это, потому что когда ты начинаешь говорить это, ты становишься этим.

Как это происходит?

Может быть, на мгновение ты покидаешь вы­думанный феноменальный центр, из которого по привычке действуешь и, в качестве Я, на­ходишь ноуменальный центр, который старые наставники называют твоей «истинной при­родой»?

VI. ВОПРОС

Тот человек выглядит озабоченным.

Спроси его, кто может заботиться о чем бы то ни было.

Или не заботиться о чем бы то ни было?

Конечно.

Он решит, что это ужасно глупый вопрос.

Так и есть.

Невероятно дурацкий. Кто это вообще может быть? Чудное заявление. Мужчина рассмеется, девчонка за­хихикает.

Кто смеется, кто хихикает?

Вы имеете в виду, кто тот умник, который задает этот вопрос или пытается на него ответить?

Кто знает или не знает, кто это может быть? Или кто может быть, чтобы заботиться или не заботиться о чем бы то ни было?

Это уж точно не обо мне!

Очевидно. Но кто знает то, что знаешь ты?

Я.

Конечно! Это и есть ответ.

VII. БОДХИСАТТВЫ И ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ

Невозможно ничего сделать для этой несчаст­ной женщины! Я изо всех сил пытался ей помочь, но не могу.

Как, интересно, ты себе представляешь, что один феномен может помочь другому?

***

Похоже, ты онемел от изумления! Разве это не очевидно?

Точно! Но... но... все же... что все мы пытаемся сде­лать? Даже должны пытаться сделать? Бодхисат­твы, например.

Бодхисаттвы не пытаются ничего сделать. Им

это не нужно. Если бы пытались — не смог­ли бы.

Вы имеете в виду, что, не пытаясь, можно сделать больше?

По крайней мере, если ты — бодхисаттва.

Но я не претендую на звание бодхисаттвы!

А они что, претендуют?

Ну, если судить по тому, как их описывают, можно заключить, что да. Но, возможно, на самом деле они и не думали.

Неплохо бы отличать истину, хранимую в су­трах, от передачи самих сутр людьми, которые их не до конца понимают. Это одна из причин, без сомнения, почему Учитель сказал однажды обеспокоенному монаху: «Не позволяй этой су­тре опрокинуть тебя, лучше опрокинь ее сам!»

То есть?

Пойми это как Учитель, произносящий это, а не как ученик, ищущий какой-то скрытый смысл.

Но если мы не знаем, что именно имел в виду Учи­тель?

Мы знаем.

Как бодхисаттвы помогали «всем живым сущест­вам»?

Помогали? Разве их работа уже завершена?

А разве они еще остались?

А почему нет?

Ну кто, например?

Например, мой собеседник, с которым я сейчас разговариваю.

Вы про меня?

Нет, не про «тебя». Даже Будда «говорил пять­десят лет и ни слова не слетело с его уст».

Вы имеете в виду, что я мог бы когда-нибудь стать бодхисаттвой?

Никогда.

Почему?

Потому что нет такой «вещи», никогда не было и никогда не будет. Это просто название, сим­вол, а не объект. Оно предполагает ское функционирование, а не феномен.

И это функционирование может действовать через этот феномен?

Можешь назвать хоть одну причину, почему нет?

Да — степень моего невежества и некомпетентно­сти.

Даже твоя темнота не без проблесков!

Вот вы могли бы это сделать, но...

Возможно — если бы этот «вы» был, но до сих пор я и следа его не обнаружил!

Я тоже!

Это не мешает никакому из феноменов функ­ционировать праджнически. Напротив.

Значит, даже мы можем передавать праджню?

Не существует никакой праджни, которую мож­но было бы передавать. Но чистое функциони­рование, о котором мы говорим, тем не менее, также наше.

Значит, иногда мы можем вести себя как бодхисат­твы?

Нет никаких «бодхисаттв», но то, что мы вы­даем за эти объекты, может действовать через феномены, которые мы считаем «нами».

Прекрасная мысль! Помогает почувствовать себя чем-то большим!

Уже недостаточно чувствовать себя просто ля­гушкой или букашкой? Спроси биолога.

В смысле они тоже могут?

Почему же нет?

А есть какое-нибудь подтверждение этому?

Подтверждение! Как можно желать подтверж­дения очевидному! Я что, должен нарушить сон очаровательной коровы Раманы — Лак- шми — снова? Она была полностью «просвет­ленной» — если использовать общепринятый жаргон — согласно Рамане, для которого это было в порядке вещей и даже не заслуживало комментариев.

Так Лакшми была бодхисаттвой!

Если ты именно это подразумеваешь под этим словом.

И мы все можем помочь способом бодхисаттв не пытаясь помочь?

Возможно, иногда даже вопреки попыткам по­мочь.

Просто... просто существованием?

Нет, лучше не-существованием, поскольку «су­ществование» означает «быть определенным», как указал японский философ Нисида [46], а все живые «существа» определены окружением — социумом, модой и общей обусловленностью.