Нашествие чужих: ззаговор против Империи - Валерий Шамбаров

«Тут и русские казаки, и дикари иных видов: и индусы, и алжирцы, и нет им числа»[92].

Но если уж говорить об играх спецслужб, то можно обратить внимание и на такое обстоятельство. Все турне Коллонтай по США освещала, рекламировала и пропагандировала «рабочая» нью-йоркская газета «Новый Мир». Несмотря на то, что ее владелец Вайнштейн был связан не с германской, а с британской разведкой. Впрочем, когда речь идет о России и русских, подобным «загадкам» можно уже не удивляться. Ведь и французские спецслужбы (а они в Первую мировую работали очень квалифицированно), не могли не знать о о Циммервальдской конференции и принятых там решениях. Но целая делегация эмигрантов во главе с Троцким и Мартовым проследовала через границу из Франции в Швейцарию, без препятствий вернулась обратно в Париж и продолжила там орудовать. Ну а Александру Коллонтай по возвращении из Америки Парвус направил в Норвегию, где она организовала и стала курировать запасной канал пересылки в Россию денег, снаряжения, литературы. Очевидно, это означало повышение. К финансам не каждого допустят.

13. Чьим было «германское золото»?

В начале 1915 г., после побед, одержанных Россией с ней заигрывали, старались ублажать. Так, в период подготовки Дарданелльской операции было заключено соглашение Сайкса-Пико о будущем разделе английских и французских сфер влияния в Турции — в нем предусмотрели, что русским надо бы отдать под контроль Константинополь, проливы Босфор и Дарданеллы. (Правда, это был не договор, а лишь «рабочее» соглашение. Россия окончательного ответа не дала, ее МИД и Генштаб полагали, что Стамбул брать нельзя, проблем возникнет больше, чем выгод). Французский посол Палеолог по поручению Парижа вежливо выспрашивали у царя, какими он видит будущие границы в Польше, на Балканах, Кавказе?[93]

Но как только наша страна понесла тяжелые поражения, с ней вообще перестали считаться! О спасении Франции и Сербии в 1914 г., о том, что Россия приняла на себя главные удары в 1915 г., было мгновенно забыто! Беспардонно объявлялось, что она «не вносит достаточный вклад в победу»! Заговорили уже о «неэффективности» союза с русскими[94]. И речь пошла не о вознаграждении, а вообще… о расчленении России! В марте 1916 г. тот же Палеолог не без злорадства писал:

«Если русские не будут напрягаться до конца с величайшей энергией, то прахом пойдут все громадные жертвы, которые в течение 20 месяцев приносит русский народ. Не видать тогда России Константинополя: она, кроме того, утратит и Польшу, и другие земли».

«Если Россия не выдержит роли союзника до конца, … она тогда лишит себя возможности участвовать в плодах нашей победы; тогда она разделит судьбу Центральных Держав». И раздел российских территорий исподтишка уже начался! Франция заключила тайный договор с поляками о восстановлении их самостоятельного государства — причем поляки претендовали на старинные владения Речи Посполитой: Украину, Белоруссию, Литву.

С русскими представителями при союзном командовании теперь обращались по-хамски, маршал Жоффр «цукал» наших генералов, как собственных проштрафившихся подчиненных. Стратегические решения западные державы принимали без учета мнения царского правительства и командования. С кредитами и поставками норовили облапошить. Начальник штаба Ставки генерал Алексеев в январе 16-го писал российскому представителю в Париже Жилинскому:

«За все, нами получаемое, они снимут с нас последнюю рубашку. Это ведь не услуга, а очень выгодная сделка. Но выгоды должны быть хотя немного обоюдные, а не односторонние».

Англия дошла до того, что потребовала отдать ей «весь русский торговый флот, находящийся в свободных морях» — в виде компенсации даже не за поставки, а за прикрытие перевозок британскими крейсерами[95]. Столь наглое требование отвергли — что ж, тогда Англия стала сокращать поставки. В 1916 г. в Париже состоялась торговая конференция, где союзники дружно принялись вырабатывать «экономическую программу для России» — не особо интересуясь, что об этом думает сама Россия. По сути начались споры о послевоенных разделах русского рынка. Британия, как «главный кредитор», претендовала на львиную долю. Франция тоже хотела урвать свое, навязывала льготные таможенные тарифы для своих товаров.

Либеральную оппозицию Запад брал под покровительство уже неприкрыто. Для переговоров в Россию приехали французские министры Вивиани и Тома. Посетили Думу, и там было громогласно заявлено:

«Французы горячо и искренне относятся к Государственной Думе и представительству русского народа, но не к правительству. Вы заслуживаете лучшего правительства, чем оно у вас существует».

А председателю Думы Родзянко Тома «дал полномочия» при необходимости обращаться лично к нему или к французскому главнокомандующему Жоффру «с указанием на происходящие непорядки»[96]. Это что, в порядке вещей? Министры одной страны клеймят правительство другой, союзной державы, и дают «полномочия» спикеру ее парламента?

Но нет, Россию слишком рано списали со счетов. Она вдруг снова проявила свою мощь! К весне 1916 г. проблемы со снабжением удалось полностью преодолеть. Причем без западных «друзей»! Видный британский историк И. Стоун писал:

«Нечестность и авантюризм иноземных бизнесменов разрушили веру русского народа в иностранных капиталистов. В Петрограде, в отталкивающей атмосфере ожидания обогащения один за другим паразиты въезжали в отель „Астория“… Кризис с военным оборудованием и боеприпасами длился до тех пор, пока русские не оказались способными обеспечить себя сами»[97].

Да, сами, опираясь на собственные силы и ресурсы. В годы Мировой войны Россия совершила промышленный рывок, по масштабам своего времени сопоставимый с рывком Великой Отечественной. По подсчетам академика Струмилина ее производственный потенциал в 1914–17 гг. вырос на 40 %. Возникло 3 тыс. новых заводов и фабрик, а старые расширялись и модернизировались.

Позиционная оборона помогла накопить и подготовить резервы. И на фронтах снова стояли великолепно обученные и вооруженные армии, возглавляемые опытными и грамотными полководцами. Первыми начали активные операции войска Юденича в Закавказье. В феврале они взяли неприступную крепость Эрзерум. Затем ударили на приморском фланге, овладев Трапезундом. И устремились вглубь Турции, уничтожив две неприятельских армии… А в июне нанесли удары основные фронты. Впервые в ходе войны была взломана многополосная позиционная оборона. Ни англичанам, ни французам этого еще не удавалось, а армиям Брусилова удалось. Наши части продвинулись на 200–400 км, снова заняли большую часть Галиции, захватили огромные трофеи, потери противника составили 1,5 млн солдат и офицеров. Австро-Венгрия была практически разгромлена, Германии тоже крепко досталось. У союзников дела обстояли куда более плачевно. В бесполезных мясорубках под Верденом и на Сомме они понесли колоссальные потери при продвижении 5–10 км. Италия потерпела катастрофическое поражение под Трентино. Англичане пытались наступать в Ираке — турки окружили и уничтожили их экспедиционный корпус.

Да, Россия снова поднялась во весь рост, развернулась в полную силу. И… что бы вы думали? Отношение к ней западных союзников снова развернулось на 180 градусов! О, теперь с нашими представителями за рубежом разговаривали совсем не так, как до Брусиловского прорыва. И желающих выделить кредиты на приемлемых условиях нашлось предостаточно. «Друзья» всячески спешили загладить свое вчерашнее хамство. Англичане наградили царя орденом Бани I степени и произвели в британские фельдмаршалы. А французы свернули тайные соглашения с поляками. Вместо этого Палеолог по поручению своего правительства быстренько разработал и предложил договор Николаю II — Франция признает, что Россия имеет полное право сама установить свои западные границы, пусть берет все, что захочет, а за это пусть поддержит претензии Франции на Эльзас и Лотарингию.

Однако в целом получалась парадоксальная вещь. Проигрывала сражения наша срана — плохо, а выигрывала … тоже плохо! Ее не только снова зауважали, но и снова боялись ее усиления. А средством «исправить» это опять были удары в спину. Активизировалось сколачивание заговоров. Прямое участие в их организации приняли западные дипломаты. И Палеолог, и британский посол в Петрограде Бьюкенен. Посольства стали крышами для заговорщиков не только в переносном, но даже и в прямом смысле. Под этими крышами устраивались сборища оппозиции, звучали антиправительственные речи, строились планы. Кроме думских кругов, давно уже связанных с послами, в заговоры втягивалась часть придворных, военных, аристократии, даже родственников царя. В октябре 1916 г. сессия Думы вылилась во вторую атаку на власть. Через военно-промышленные комитеты либералы вели раскачку рабочих — чтобы создать нестабильность, обеспечить действиям заговорщиков массовую поддержку. Агитация принимала все более крайние формы: дескать, в правительстве — изменники, царица — шпионка, ведут Россию к поражению. Но с другого направления эту же самую раскачку вела сеть Парвуса. Под теми же самыми лозунгами.