Медовый месяц с врагом - Наталья Перфилова

– Что вы хотите от меня, зачем преследуете?

– Я просто любуюсь прекрасной женщиной.

– Может, подарить вам фотографическую карточку, сможете наслаждаться, не вставая с дивана. Тогда не придется таскаться за мной по всему городу…

– Но бездушный снимок не передаст грации ваших движений, блеска глаз, свободного полета волос на ветру.

– Как вас зовут, молодой человек?

– Руслан.

– Послушайте, Руслан, вы что, не работаете? Я вижу вас уже целую неделю…

– Я в отпуске, – улыбнулся парень.

– Ну, так съездите, отдохните где-нибудь.

– Я отдыхаю, глядя на ваше прекрасное лицо. А вы это серьезно сказали?

– Что именно? – растерялась я.

– Насчет фотографии. Мне бы очень хотелось иметь ваш снимок.

Сама того не понимая, я уже попалась в его сладкоголосые сети. Заинтересовалась им, почувствовала себя мудрой, опытной женщиной, опекающей милого неопытного юнца. То ли от скуки, то ли из озорства я пригласила его домой. Мне доставляли удовольствие его восторженные речи и пылкие взгляды. До этого времени ни один мужчина не говорил мне подобных комплиментов. Да и, по чести сказать, даже в молодости я не была яркой, роковой женщиной. Благодаря деньгам мужа я ухаживала за собой, покупала приличные модные платья, и только. Подобных женщин на улицах города было предостаточно. Я угостила Руслана чашечкой чая, печеньем, конфетами. Парень вел себя как истинный джентльмен. Протянув ему обещанное фото, я спросила:

– Что ты хочешь прочесть на обороте?

– Ничего. Мы слишком мало знакомы. Вы напишете слова потом, когда сами решите, как они должны звучать. Пока я буду любоваться на снимок с внешней стороны.

С того дня начался наш безумный роман. Даже сейчас, спустя годы, я помню состояние безграничного счастья, охватывающее меня всякий раз при встрече с любимым. Тогда же я поняла, насколько серыми были наши отношения с мужем. Володю я уважала, любила, опекала, но страсти в нашем союзе не было никогда. Наша близость с мужем напоминала тихую классическую мелодию, любовные игры с Русланом высекали в душе искры. Сердце пылало, заставляя забывать обо всем и обо всех. Вернулись из деревни Максим, из отпуска няня, Владимир давно уже был в городе, а я все никак не могла вырваться из закружившего меня вихря страстей. Через два месяца я написала на том самом фото: «Самому любимому, самому желанному и самому дорогому человеку на свете». В тот же день Руслан сделал мне предложение, и я переехала к нему. Объяснение с мужем было ужасным. Он умолял, угрожал, кричал, плакал. Я никогда, ни раньше, ни потом, не видела этого сдержанного, уравновешенного человека в таком состоянии. Он не давал мне развода и запрещал видеться с сыном. С последним мне пришлось смириться, забирать Максима пока было некуда, а развели нас и без Володиного согласия.

Я слушала рассказ Клары внимательно, когда она замолчала, спросила:

– И что же случилось с твоей жизнью дальше? Как ты оказалась в прислугах у собственного мужа и сына?

– Он бросил меня, – просто ответила экономка. – Все было банально и вместе с тем ужасно. Моя история настолько напоминает твою, что я просто поражаюсь нашей женской наивности. У мужа был компаньон, Архипов Иван. Они что-то сильно не поделили на почве бизнеса. В коммерческом споре Володя вышел победителем. В то время частный капитал имел очень шаткие, практически криминальные позиции, и воевать с мужем в сфере денег Иван поостерегся. Он отомстил Воронову иным путем. Нанял Руслана. Думаю, дальше все понятно. Вместе со мной из семьи ушла немалая часть накопленного Володей имущества, в виде недвижимости, зарегистрированной на меня, денег на моих сберкнижках. Муж старался поменьше оформлять на свое имя, опасался закона и конфискации. Зарегистрировав со мной брак и прожив два месяца, Руслан с Архиповым обобрали меня до нитки с ловкостью профессионалов. Затем «любимый» попросил меня о разводе. На мои растерянные вопросы он вполне спокойно ответил, для чего заключался этот брак: «Понимаешь, детка, я против тебя ничего не имею, ты красива, сексуальна, я даже полюбил тебя в какой-то мере. Но твой муж обидел, причем незаслуженно, одного очень приличного человека. Вернуть должок он мог разными способами, но, к сожалению, не захотел. Пришлось помочь ему расстаться с некоторыми дорогими вещичками». – «А как же я?!» – «Ты, милая, проходишь по статье моральные издержки. Наши суды не признают компенсации за моральный вред, а ведь нервные клеточки не восстанавливаются. Твой бывший муж, надеюсь, убедился в этом на собственной шкуре». После этого я вскрыла себе вены и попала в психиатрическую клинику. Вышла оттуда разведенной женщиной со справкой, нигде не могла найти работу. Жилье мне Руслан подыскал в задрипанной коммуналке, почти за чертой города. Второго мужа я больше никогда не видела, хотя до сих пор ношу его фамилию. Прошел год с момента расставания с Володей. Я работала дворником и каждый день приходила к забору садика, в который муж устроил Максима. О садике мне по секрету сказала няня. У меня никого и ничего в жизни не осталось, кроме этого маленького существа. Показаться в деревне после всего случившегося казалось немыслимым. Наверное, воспитатели заметили полунормальную женщину, постоянно стоящую за прутьями забора, таким образом и застал меня за этим занятием Володя. Он больше не кричал на меня. Молча выслушал мою историю и сказал:

– Очень жаль, что так случилось. Наверное, во всем, произошедшем с тобой, виноват в первую очередь я. Последние годы я только и знаю, что борюсь с конкурентами, стараюсь сохранить свое лицо. Но я забыл про тыл. Ты знаешь, Клара, я так верил тебе… Почти как себе. Я знал тебя с детства и никогда, слышишь, никогда, не ожидал подлого удара в спину. Я виноват в твоей трагедии. Но и тебя я простить никогда не смогу.

– Я понимаю, Володя. Не буду врать, я осознанно бросила тебя в погоне за собственным счастьем. Простить меня я даже не прошу. Я только хочу видеться с сыном…

– Это невозможно. Ты бросила его в тот момент, когда мать ребенку нужна была как никогда. Что я должен был сказать малышу?

– Что? – тихо спросила я.

– Что мама умерла, – спокойно ответил он.

– Но я жива.

– Я не против, живи. Я даже помогу тебе. Деньгами. И с Иваном расквитаюсь за нас обоих. Но большего я для тебя сделать не в состоянии. Прощай.

Он встал и ушел. В тот же день я опять попала в больницу. Оттуда меня забрал Володя.

– Как он узнал?

– Он был очень обязательным человеком. Пообещав мне помочь, вплотную занялся этим вопросом. Нашел мой адрес по прописке, приехал. Подробности ему поведали соседи. После больницы у нас состоялся еще один серьезный разговор. За клятвенное обещание молчать обо всей этой истории он позволил мне жить в их с сыном доме под видом няни. К тому же Володя переехал в другой район, где нашу семью никто не знал, у меня была другая фамилия, муж уничтожил все наши совместные фотографии. Максим не узнал в тощей, изможденной женщине свою красивую мамочку. С тех пор принято считать, что мама Макса умерла при родах.

– Наверное, муж продолжал любить тебя, раз не женился потом столько лет?

– Не знаю. Мы никогда не разговаривали об этом. Ни разу за многие годы у нас не возникло ситуации, отличной от отношений хозяина и служащей. Потом забеременела Светлана, наша горничная, родилась ты. Из роддома ее с ребенком привезли к нам в квартиру, девушка стала хозяйкой дома.

– Тяжело было смотреть на их отношения со Светланой?

– Твоя мать оказалась хорошей женщиной. Да и я к этому времени свыклась со своей ролью. Мы отлично ладили. Максим к тому времени подрос, я стала воспитывать тебя. Потом мы переехали в особняк. Прежние хозяева в нем не слишком долго прожили. То, что ты видишь сейчас, полностью заслуга моего сына. Он достраивал, декорировал, обставлял комнаты…

– А что случилось с родителями? Я была маленькая, плохо помню.

– Авторитет, которому Володя перешел дорогу, был тот самый Иван Архипов. Всегда осторожный, твой отец потерял голову от ненависти и пострадал за это. Ивана тоже уже нет в живых… Максим все понял… Он, сам того не ведая, отомстил Архипову не только за отца и мачеху, но и за родную мать.

Я всю душу и свою жизнь после гибели твоих родителей отдала вам с братом и этому дому. Лет восемь назад сын поставил меня главной над прислугой. Он запретил мне готовить, убирать, выделил хорошую комнату. Видимо, Максим в какой-то мере любит меня.

– Конечно! Ведь ты заботишься о нем всю жизнь.

– Лилиана, наш последний разговор на эту тему разительно отличался от сегодняшнего. Тогда, семь лет назад, ты даже разругалась с братом, заставляя его выгнать меня из дома. Ты не выдала меня только из жалости к нему. Конечно, я зря хранила те фотографии, но мне было безумно жаль, что ты порвала их в клочья. – Глаза экономки покраснели. – Твои слова были, наверное, справедливы, но очень жестоки. Тогда ты даже выслушать меня не захотела…