Воплощение страсти, или Красота – большое испытание - Юлия Шилова

– «Порто Рио», – прочитала я название. – Разве мы здесь будем жить?

– Тоже мне, туристка нашлась, – усмехнулась Светлана. – Жить мы будем у клиентов, а здесь только вещи оставим. Правильно я поняла? – повернулась она к «клерку».

– Правильно, правильно, – закивал тот, отбирая у нас паспорта. – Отработаете – вернётесь сюда. Бабки получите в аэропорту, перед вылетом. Двадцать кусков, как договаривались. Ну, идите переоденьтесь и спускайтесь в ресторан.

Накормили нас вкусно и обильно. Свежая зелень, овощи, мясо на шпажках, холодная минеральная вода, только что выжатый апельсиновый сок. Вина не давали – встреча с клиентами намечалась через два часа.

О «смотринах» даже вспоминать не хочется, но для тех, кто интересуется интимными подробностями, всё-таки расскажу: попросили раздеться догола, выстроили в ряд и запустили в комнату заказчиков – как видите, никакой романтики.

Больше всего повезло Светлане. Её кавалер хотя и не тянул на Сильвестра Сталлоне, но и на Квазимодо тоже не походил. Мне же досталось такое… Знала бы, не поехала, ей-богу! Но выбирать, однако, не приходилось.

Да и камушки, сверкавшие на коротеньких, поросших волосами пальцах, говорили о многом.

Грек увёз меня на свою виллу и мочалил до самого утра. Желаний у него было хоть отбавляй. И стоя, и сидя, и в зад, и в рот… А что делать?

«Желание клиента для вас закон», – напутствовал нас перед отлётом Зак. Вознаграждение было соответствующим. За несколько дней я слупила пару колечек с бриллиантами, симпатичные серёжки и толстую золотую цепь пятьсот восемьдесят пятой пробы. В Москве эту дребедень можно будет выгодно продать. Самое страшное началось через неделю. Едва проснувшись, грек заставил меня надеть на голое тело белый кружевной фартучек и, вручив веник, приказал подмести пол в его спальне.

– Ниже, ниже наклоняйся, – пуская слюни, командовал он, наблюдая за мной жадными глазами.

Потом он вскочил и, тряся толстыми телесами, подбежал к резному комоду, который обычно запирал на ключ. В верхнем ящике лежали металлические наручники, плётки и прочие прибамбасы, предназначенные для экстремального секса.

Садист, поняла я и испуганно забилась в угол.

Грек вытащил из ящика тонкую кожаную плетку и принялся меня избивать. От боли и унижения я закричала, стараясь прикрыть голову и лицо руками. Но это ещё больше раззадорило грека. Он бил меня до тех пор, пока я не потеряла сознание.

Очнулась я на кровати и уже без фартука. На животе, плечах, руках вздулись багровые рубцы.

Простыня подо мной была мокрой от крови. Грек стоял совершенно голый и громко смеялся, оттягивая не по фигуре длинный пенис.

– О нет, нет, только не это, – взмолилась я и попыталась встать.

– Лежать, – рявкнул грек и навалился на меня всей тушей.

И так повторялось несколько раз. Наконец он устал и, довольный, откинулся на испачканную моей кровью подушку.

– Ты хороший девочка. Ты умеешь работать. Возьми полотенце и вытри кровь, иначе я захочу ещё. Запах крови меня возбуждает.

Услышав последние слова, я вскочила с кровати и по грудь замоталась в полотенце. Раны были такими глубокими, что полотенце за считаные секунды пропиталось кровью.

– Мне больно, больно, – испуганно прошептала я.

– Давай трахнемся ещё раз, и я позову к тебе врача.

– Но мне плохо.

– Ах, плохо, – засмеялся грек. – Ничего, потерпишь, за такие деньги можно потерпеть. Сейчас я поколочу тебя железным прутиком, а ты покричи погромче. Мне нравятся женские крики. Они возбуждают даже больше, чем вид крови. – Грек встал с кровати и выразительно посмотрел на комод. – Видишь тот ящичек? Он там лежит. – Из открытого рта, как у безумного, потекли слюни. Чёрные глазки навыкате быстро заморгали. – На нём сохранилась кровь твоей предшественницы. Она была покрепче тебя.

Нет, только не это… Я не вынесу истязаний, я умру…

В изголовье кровати, на широкой полке, предназначенной для всяких мелочей, стояла красивая статуэтка из мрамора. Стройная, хорошо развитая девушка в лёгкой коротенькой тунике, накинутой на обнажённое тело. Длинные ноги перетянуты ремешками сандалий. За спиной колчан со стрелами. В руках – лук. Лицо воительницы. Амазонка… Это судьба! Схватив статуэтку обеими руками, я размахнулась и, прикусив губу до крови, с силой опустила её на уродливую голову своего мучителя. Получай, ублюдок! На тебе, на, на!

За первым ударом последовал второй, за вторым – третий. Движимая злостью и обидой, я не могла остановиться, хотя понимала прекрасно, что грек уже мёртв. Остекленевшие чёрные глаза безразлично смотрели в потолок. Волосы, слипшиеся от крови, торчали в разные стороны, как иголки у старого ежа. Толстый язык вывалился из раскрытого рта. Пенис торчал по-прежнему. Наверное, это протез…

Господи, о чём это я? В доме полно прислуги. У ворот – вооружённая охрана. Теперь мне не выбраться отсюда, не выбраться никогда. Макс… Как же ты далеко. Макс… Ладно, не время ещё раскисать. Надо бы одеться для порядка. Больно-то как…

Кровь, везде кровь… Трусики, бриджи, топ… Голова как кружится… Сумочка, моя сумочка… Что это в ней? Кольца? Серёжки? Не нужны они мне, не возьму… Забирай обратно своё добро, садист чёртов!

Высыпав содержимое сумочки на грудь мёртвого грека, я собрала последние силы, на подгибающихся ногах вышла из спальни и потеряла сознание.

Карета «скорой помощи» доставила меня в тюремный лазарет. Зарешёченное окно не оставляло ни малейшей надежды на побег. Впрочем, мечтать о побеге было бы глупо. Паспорта нет, из одежды одна рубашка с проставленным на ней крупным фиолетовым номером: 478. Я – убийца. Убийца… Слово-то какое зловещее… Ничего, надо привыкать… Греческие законы я, конечно, не знаю, но, думаю, выбор невелик. Пожизненное – раз, вышка – два. Вот и весь сказ. Я бы, наверное, предпочла второе. Зачем мне, спрашивается, жить? Макса я не увижу никогда и даже не смогу услышать по телефону его голос. Ладно уж, пусть сажают на электрический стул.

Было бы словом с кем перекинуться на прощанье…

На соседней кровати под капельницей лежала молодая девушка. Курносый нос, волосы русые, как у меня.

Нет, она не гречанка, это определённо. Но кто? Русская?

Полячка? Она-то сюда как загремела?

Размышления мои прервала вошедшая в палату медсестра. Ну и мымра! Специально, что ли, таких в тюрьму набирают? Посмотрев на меня, мымра удовлетворённо кивнула и, растянув тонкие губы в жалкое подобие улыбки, сделала кому-то приглашающий жест. Так, начинается, невольно подобралась я. Следователя, наверное, прислали. А может, консул пришёл?

Вместо консула, распространяя запах дорогих сигарет и хорошего одеколона, в палату вошли двое мужчин. Один из них в полицейской форме, другой – в штатском. Прежде всего мне подсунули какие-то бумаги, и я, не читая, подписала их.

Удовлетворённо хмыкнув, полицейский положил их в кожаную папку и сел на придвинутый мымрой стул.

– Нам удалось предположительно установить вашу фамилию, имя и отчество, – на ломаном русском языке сказал мужчина в штатском. – Хотелось бы уточнить дополнительно цель вашего визита.

Опустив глаза, я промолчала.

– Известно ли вам, кого именно вы убили? – продолжил допрос переводчик.

Мымра и ему предложила сесть.

– Конечно, известно, – криво ухмыльнулась я. – Сексуального извращенца.

Переводчик что-то сказал полицейскому, и тот записал это в свой блокнот.

– Какие у вас были отношения? – вновь спросил переводчик.

– Он платил мне за секс.

– Вы русская проститутка?

– Да, я русская проститутка, – спокойно ответила я.

– И сколько он вам платил?

– Тысячу долларов за ночь. Остальное перепадало моему сутенёру.

Мужчины удивлённо переглянулись и быстро залопотали по-гречески. «Впечатлениями обмениваются, гады», – равнодушно подумала я и отвернулась к окну.

– А зачем вы его убили? – прозвучал следующий вопрос.

– Зачем? А что бы вы сделали на моём месте? Он накинулся на меня с кулаками, а я стала защищаться. И знаете, я получала от этого наслаждение. Ни сожаления, ни угрызений совести я не испытывала.

– Вы сделали это осознанно или в состоянии аффекта?

– Я сделала это осознанно.

– Дрянь, ты даже не представляешь, какого влиятельного человека ты убила!

Переводчик вскочил со стула и отвесил мне звонкую пощёчину.

– Да пошёл ты, – только и ответила я.

Больше в тот день меня не тревожили. После допроса другая медсестра, молодая и приятная на вид, принесла мне поесть. Вот уж не знаю, как кормят в российских тюрьмах, но здешний обед мне понравился.

Большой кусок золотистого рыбного филе со слабым привкусом лимонного сока, горстка поджаренной во фритюре картошки, свежие огурчики, сладкий компот.

К этому прилагалась горстка разноцветных таблеток, которые немедленно последовали в раковину – буду я пить всякую дрянь!

Девушка на соседней кровати по-прежнему лежала без движения. А может, она умерла? – испугалась я и, поспешно вскочив, схватила её за тонкое запястье, пытаясь нащупать пульс. Нет, жива вроде… Руки холодные, исколотые, на предплечьях едва заметные синячки…