Второй пояс. (Откровения советника) - Анатолий Воронин

С другой стороны, «духи» тоже не дремали. На подходах к городу со стороны «зеленки» они выставляли всевозможные заслоны, засады и секреты, которые только тем и занимались, что вылавливали вражеских лазутчиков.

Негласный сотрудник порой вынужден был пройти через несколько таких заслонов, прежде чем попадал в город.

Вот и приходилось оперативникам придумывать разные хитрости, и все ради того, чтобы информация от внедренных в банды агентов доставлялась своевременно и без нанесения последним существенного вреда.

Вариантов доставки «агентурной почты» было великое множество. И одним из них стала пользоваться Гульнара.

Все было очень просто. Агент или его связник делали «закладку» письменной информации в специально подобранный тайник, а Гульнара должна была извлечь ее оттуда и доставить к месту назначения. Причем, эта связь была двусторонней. Через тот же тайник агентура имела возможность получать задания от оперативного работника.

О том, как все это делалось на практике, рассказывать можно очень долго. Но я не задавался целью посвящать читателей в эту «шпионскую кухню», полагая, что их бурная фантазия сделает это лучше меня.

Могу сказать только одно — Гульнара оказалась на редкость талантливым импровизатором и неплохим конспиратором. Она сама подыскивала агентам новые тайники для закладок. Причем, в таких местах, где появление постороннего человека не вызывало никаких подозрений, ни у моджахедов, ни у жителей кишлака Сарпуза. А именно в том кишлаке она и оборудовала все свои тайники.

Постепенно она втянулась в эту не женскую и весьма не безопасную работу.

А опасна она была хотя бы только потому, что во всей связной цепочке могло оказаться одно единственное «гнилое звено» в лице двойного агента или, что хуже — предателя. В случае провала, Гульнаре грозила неминуемая смерть.

Из-за боязни за судьбу своего сына, к тому времени основательно подросшего и мотавшегося целыми днями по кишлаку, она договорилась с одним поставщиком мяса насчет того, что сын будет помогать ему и, на время займется хоть каким-нибудь делом.

Владельцы кандагарских мясных лавок, занимающиеся своим бизнесом практически круглый год, за исключением священного месяца Рамадан, скупали животных у жителей прилегающих к городу кишлаков, в том числе и Сарпуза. Пожалуй, единственная проблема, постоянно возникавшая у поставщиков мяса, заключалась в доставке «живого товара» к месту назначения. Вот и вынуждены они были прибегать к услугам детей, у которых на КПП никто никогда не требовал документов. Не зависимо от времени года, и дня недели, Шакур Джан ежедневно должен был гонять в город небольшую отару овец, разводя животных по мясным лавкам.

Его обязанности на этом не заканчивались, а только-только начинались. Он помогал лавочникам стричь баранов, перед тем как их резали; паяльной лампой опаливал туши, предварительно вдувая под кожу животных воздух, отчего те становились толстыми, словно бурдюки с водой; промывал в арыке кишки и желудок, очищая их от разлагающегося корма. Короче говоря, был на подхвате.

Никаких денег за выполняемую работу Шакур Джан не получал. Максимально, на что он мог рассчитывать, так это на небольшой кусочек внутренностей животного, или же мотолыжку. Но и это он получал за свой, едва ли не рабский труд, только в том случае, если к концу торговли хоть что-то оставалось.

Мать жалела Шакур Джана и никогда не ругала за впустую проведенный день. По крайней мере, ей не нужно было думать о том, чем днем кормить сына. В свободные от торговли минуты, лавочники устраивали себе чаепития, во время которых кое-что перепадало и Шакур Джану. Так что домой он возвращался иногда с пустыми руками, но никогда — с пустым желудком.

За негласное сотрудничество с царандоем ей стали выплачивать небольшое жалование, которого вполне хватало на то, чтобы прикупить необходимые продукты питания и не думать о голоде.

Жизнь шла своим чередом, отсчитывая дни, недели, месяцы. Казалось, что так будет всегда.

Но однажды в эту размеренную жизнь Шакур Джана и его матери ворвалась страшная беда.

Случилось это на исходе осени 1987 года.

В тот день Шакур Джан, как обычно, погнал с утра небольшое стадо баранов в город, а Гульнара осталась дома. Ей нужно было проверить несколько тайников и извлечь оттуда записки агентов или их промежуточных связников.

Донесение от агента, она обнаружила только в одном тайнике. Как обычно, она положила записку в потайной карманчик платья и собралась было уходить. Но в этот момент услышала сзади себя какой-то шорох, а потом топот ног. Обернувшись, Гульнара нос к носу столкнулась с бородатым верзилой.

— Не спеши, уважаемая. Может, поговорим немного?

От его слов Гульнара вздрогнула, и ей стало не по себе. Хоть у верзилы и не было при себе никакого оружия, но и так было понятно, кто он был такой. Косоротая ухмылка на лице моджахеда резко контрастировала с ледяным взглядом немигающих глаз. От этого взгляда по спине Гульнары пробежал легкий озноб.

Выкручиваясь из сложившейся ситуации, она попыталась что-то ответить верзиле, но никакие путные мысли на ум не приходили.

А верзила, взяв ее за руку, продолжил вопрошать:

— Что-то я раньше тебя в Сарпузе не видел. Ты кто такая, и где ты живешь?

Гульнара сбивчиво стала рассказывать о себе, но верзила перебил ее на полуслове:

— Иди, покажи дом, в котором ты живешь.

Делать нечего, Гульнаре пришлось повиноваться.

Еще когда они шли вдвоем по пыльным улочкам кишлака, верзила вытащил из внутреннего кармана жилетки небольшую радиостанцию, и доложил кому-то, что все идет по плану. Ответа Гульнара не расслышала, но поняла, что здоровяк получил какое-то указание.

Гульнара лихорадочно соображала — что же ей делать с запиской. Выбросить ее вряд ли удастся, поскольку верзила, шедший сзади нее, внимательно следил за каждым ее движением. Дважды Гульнара оглядывалась назад, и оба раза он жестом показывал ей, чтобы она шла вперед, не оглядываясь.

Когда они дошли до дома, верзила одним ударом ноги вышиб входную дверь в мазанку. Дужку маленького китайского замочка, на который замыкалась дверь, вырвало «с мясом».

Гульнара стала ругать моджахеда за испорченный им замок, на что он процедил сквозь зубы:

— Заткнись, дура. Тебе он вряд ли больше понадобится.

Гульнара как стояла, так и села на деревянную лавку, стоящую у стены мазанки.

А минут через двадцать к дому подъехала открытая машина, и с нее спрыгнули человек десять вооруженных до зубов моджахедов. Двое из них за ноги вытащили из мини-грузовичка окровавленного человека в форме советского военнослужащего, и волоком затащили его во двор.