Мор - Павел Корнев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Цок-цок – клацают по брусчатке набойки остроносых сапог. Диги-дон, диги-дон – заливаются перезвоном серебряные колокольчики.
Цок-цок… Диги-дон, диги-дон…
Эй, вы, бесы босоногие, прочь с дороги, прочь с дороги!
И, поскольку никаких проблем предстоящий допрос не сулил, я вновь начал ломать голову над подоплекой происходящего.
По всему выходило, что бесов влекло в Рживи нечто материальное, и этот предмет представлял для Ланса немалую ценность. И не только для Ланса, раз мое появление в городе никакого удивления не вызвало. Дело, несомненно, имеет прямое отношение к разгромленному культу Единения, но что могли потерять здесь еретики? Связано ли это как-то с заброшенными молельными домами?
И я беззвучно выругался, сожалея об упущенной возможности выбить ответы из ланского шпиона.
Тут мы свернули с центральной улицы и зашагали мимо невысоких заборчиков и аккуратных палисадников, а уже через пару кварталов Валентин огляделся по сторонам и уверенно направился к дому, разделенному владельцем на отдельные квартиры.
– Нам сюда. – Дрозд распахнул калитку, прошел мимо черневшей голой землей клумбы и остановился у лестницы, ведущей к двери на втором этаже. – Мне с вами?
– Идите сами, – присел я на скамейку, полагая затею экзорциста не стоящей и выеденного яйца.
А вот Марк так не считал и потому заколотил в дверь что было сил.
– Откройте! – прервавшись лишь на миг, заорал он. – Немедленно откройте!
Я только головой покачал. Любой обыватель от таких воплей сначала впадет в ступор, а потом затаится, пережидая напасть. Человек же с нечистой совестью и вовсе унесет ноги через черный ход. И придется нам его по всему городу гонять…
С тяжелым вздохом я поднялся со скамейки, подошел к узенькому проходу меж стенами теснившихся друг к другу домов и пробрался по нему на задний двор. Там оглядел завалы всякого хлама, прохромал вдоль заполненной нечистотами канавы – вонь жуткая, но мы не из брезгливых, – и, распахнув скрипучую калитку, выглянул на задворки. Нет, никто не улепетывает. Пока.
Пожав плечами, развернулся и нос к носу столкнулся с выскочившим из-за штабеля гнилых досок парнем. У того – волосы дыбом, в глазах паника. Паника – и не только.
Ошарашенный неожиданной встречей, Петер Ковач замер на месте, и этой заминки как раз хватило мне, чтобы положить ему на лоб ладонь и коротко выдохнуть:
– Изыди!
Когда такой трюк проделывает балаганный фокусник, подставной бесноватый падает навзничь как подкошенный. Зрители в восторге, актеру ничего не грозит. Идеальное представление.
Но то – представление, а в жизни парня подкинуло в воздух, он со всего маху врезался спиной в штабель досок, разметал его, перекувыркнулся через голову и лишь тогда, уткнувшись лицом в грязь, неподвижно распластался на земле.
Не обращая внимания на жуткую боль в руке, которая будто угодила между молотом и наковальней, я подскочил к беглецу, оттянул ворот рубахи и прикоснулся к шее. Не с целью нащупать пульс, вовсе нет – в первую очередь требовалось убедиться, что была выжжена вся наполнявшая Петера скверна.
К счастью, парень оказался чист. И радовало это просто несказанно – на повторный экзорцизм уже не оставалось сил, а пытаться принять в себя…
Да меня бы просто на месте разорвало! Даже Высшие не вмещали в себе такую прорву злобы, отчаяния и разъедающей душу скорби.
– Что случилось? – тяжело дыша, спросил примчавшийся на шум Валентин.
– Вяжи его, – баюкая невыносимо нывшую руку, приказал я и отошел в сторонку.
Такая уйма скверны, такая уйма силы! И все это псу под хвост!
– Готово, командир, – поднялся с колен Дрозд, стянувший тощие запястья бесноватого крепким шнуром. – Тащим?
– Давай.
И я на пару с Валентином поволок Ковача к дому, в распахнутом окне которого маячила черная фигура экзорциста. По узенькой лестнице мы подняли парня в квартиру, усадили на стул и обступили, не оставив никаких шансов на бегство.
– Что с ним? – встревоженно спросил Марк.
– Бесноватый, – вздохнул я. – Похоже, ты был прав – несчастье с Вероникой случилось по его вине.
Но, Святые, откуда в этом задохлике такая прорва скверны?
– Я ничего не чувствую. – Экзорцист расстегнул Петеру ворот рубахи и прикоснулся к его шее: – Он чист.
– Теперь да, – поморщился я и пошевелил онемевшими пальцами правой руки. – Пришлось принять меры…
– О?! – В возгласе брата-экзорциста послышалось откровенное недоверие. – В самом деле?
– Он пришел в себя, – оповестил нас Дрозд, заметив, как дрогнули ресницы бесноватого. – Хватит притворяться!
– Не убивайте! Прошу – не надо! Пощадите! – как полоумный взвыл парень, рванул назад и непременно бы перевернулся вместе со стулом, не придержи его усач за шиворот.
– Не надо! – заскулил Петер, и Валентин немедленно отвесил ему крепкую затрещину.
– Помолчи, будь добр, – попросил я, принес табурет и уселся напротив Ковача. – А теперь объясни, с какой стати мы должны тебя убивать…
– Вы – не они, – шумно выдохнул парень и рассмеялся: – Вы – не они, а я-то думал…
– Они – это кто?
– Неважно, – истерично рассмеялся Петер. – Неважно! Вы – не они!
Я ухватил парня за подбородок, посмотрел в его налитые кровью глаза и спросил:
– Полагаешь, тебе повезло?
– Не надо! – взвизгнул парень, рванулся прочь и в этот раз умудрился опрокинуться на спину. – Нет, только не это!
Выругавшийся Валентин поднял бившегося в судорогах Ковача, усадил его обратно на стул и от души врезал под ребра. Бесноватый моментально заткнулся и принялся ловить воздух судорожно распахнутым ртом.
– О чем это он? – удивился Марк.
– Подожди, – отмахнулся я от экзорциста и спросил покрывшегося испариной Ковача. – Что вас так напугало, друг мой?
– Я знаю этот взгляд, – облизнул губы парень. – Знаю, что будет дальше…
– Знаешь? – Тут в голове у меня будто щелкнуло, и все кусочки мозаики сложились в единое целое. – Валентин, подгони карету.
– Но…
– Быстро!
Недоуменно глянувший на меня усач пожал плечами и отправился выполнять распоряжение, а я подался к Ковачу и тихонько спросил:
– Ты сосуд?
– Будто не знаете.
– О чем это вы? – удивился Марк.
Я ничего не ответил, прошелся вокруг Петера и уточнил:
– Ты сосуд, но ведь это не все?
Сосудами еретики называли несчастных, чьи души вмещали в себя потустороннюю силу, вытягиваемую из прихожан во время церковных служб. Такие люди были при всех храмах Единения, но большинство из них погибли во время войны – отдавая скверну Высшим, они всякий раз теряли и часть собственных жизней.
Только вот сосуды наполнялись клириками еретического культа, а Ковач…
Не понимаю.
– Да пошли вы! – неожиданно выругался Петер и сплюнул себе под ноги. – Ничего не скажу!
Я жестом велел экзорцисту обойти парня со спины и положил ладонь на голову бесноватого. Положил – и едва успел осадить нечистых, устремившихся в него, будто в Бездну. Невероятно, но вычищенная моим прикосновением душа Петера уже успела подернуться невесть откуда взявшейся скверной. Словно Ковач неведомым образом оказался связан с потусторонним.
Словно? Да нет – так и есть!
Вот ведь!
Теперь ясно, зачем парень понадобился Лансу – если кто-то из Высших пережил войну и гонения, то неиссякаемый источник скверны придется ему весьма кстати.
Бесов праздник!
– Делайте со мной что хотите! – заорал Петер. – Да я такое пережил, что вам и не снилось!
– И ты больше не боишься смерти? Не ты ли пять минут назад плакал и молил о пощаде?
– Да что вы знаете о смерти? Ничего вы не знаете! – выкрикнул парень прямо мне в лицо.
Я совершенно спокойно вытер со щеки брызги слюны и печально улыбнулся:
– Видишь ли, Петер, мы для тебя страшнее простых убийц. Много, много страшнее. Смерть – это то, что случается один раз, а у нас ты станешь умирать, полагаю, каждую декаду. Да – ты станешь корчиться в агонии всякий раз, когда экзорцисты будут выжигать из тебя скверну.
– Вам меня не запугать, – уже не столь уверенно заявил Ковач.
– В самом деле? Меня бы такая перспектива напугала до жути.
– Ты не экзорцист! Мне известно, кто ты такой на самом деле!
– Я не экзорцист, это верно. Я всего лишь официал ордена. – Вид серебряного перстня вогнал бесноватого в ступор. – А брат-экзорцист стоит у тебя за спиной.
– Это все обман! Обман, обман, обман! – зажмурился Петер. – Вы просто чудовище!
– Сейчас я чудовище на службе Церкви, а это многое меняет. И, если ты не согласишься с нами сотрудничать, нам придется тебя арестовать. А это, поверь, не в твоих интересах.
