Избранное - Высоцкий Владимир Семенович

Ещё тумана лоскуты

Ложились сыростью в колени,

Но диск на тонкую черту

От горизонта отделило.

Меня же фраза посетила:

Не ясен свет, пока светило

Лишь набирает высоту!

Пока гигант ещё на взлёте,

Пока лишь начат марафон,

Пока он только устремлён

К зениту, к пику, к верхней ноте,

И вряд ли астроном-старик

Определит: — На солнце — буря. —

Мы можем всласть глазеть на лик,

Разинув рты и глаз не щуря.

И нам, разиням, на потребу

Уверенно восходит он —

Зачем спешить к зениту Фебу,

Ведь он один бежит по небу —

 Без конкурентов марафон.

Но вот — зенит, — глядеть противно

И больно, и нельзя без слёз.

Но мы — очки себе на нос

И смотрим, смотрим неотрывно,

Задравши головы, как псы,

Все больше жмурясь, скаля зубы,

И нам мерещатся усы,

И мы пугаемся — грозу бы!

Должно быть, древний гунн — Аттила

Был тоже солнышком палим,

И вот при взгляде на светило

Его внезапно осенило,

И он избрал похожий грим.

Всем нам известные уроды

(Уродам имя — легион)

С доисторических времён

Уроки брали у природы.

Им апогеи не претили,

И, глядя вверх, до слепоты

Они искали на светиле

Себе подобные черты.

И если б ведало светило,

Кому в пример встаёт оно,

Оно б затмилось и застыло,

Оно бы бег остановило

Внезапно, как стоп-кадр в кино.

Вон, наблюдая втихомолку

Сквозь закопчённое стекло,

Когда особо припекло,

Один узрел на лике чёлку.

А там другой пустился в пляс,

На солнечном кровоподтёке

Увидев щели узких глаз

И никотиновые щёки…

Взошла луна — вы крепко спите,

Для вас светило тоже спит,

Но где-нибудь оно в зените

(Круговорот, как ни пляшите)

И там палит, и там слепит!

[1973]

* * *

Неправда, над нами не бездна, не мрак, —

Каталог наград и возмездий.

Любуемся мы на ночной зодиак,

На вечное танго созвездий.

Глядим, запрокинули головы вверх,

В безмолвие, в тайну и вечность —

Там трассы судеб и мгновенный наш век

Отмечены в виде невидимых вех,

Что могут хранить и беречь нас.

Горячий нектар в холода февралей,—

Как сладкий елей вместо грога,—

Льёт звёздную воду чудак Водолей

В бездонную пасть Козерога.

Вселенский поток и извилист, и крут,

Окрашен то ртутью, то кровью,

Но, вырвавшись мартовской мглою из пут,

Могучие Рыбы на нерест плывут

По Млечным протокам к верховью.

Декабрьский Стрелец отстрелялся вконец,

Он мается, копья ломая.

И может без страха резвиться Телец

На светлых урочищах мая.

Из августа изголодавшийся Лев

Глядит на Овена в апреле.

В июнь, к Близнецам свои руки воздев,

Нежнейшие девы созвездия Дев

Весы превратили в качели.

Лучи световые пробились сквозь мрак,

Как нить Ариадны конкретны,

Но злой Скорпион и таинственный Рак

От нас далеки и безвредны.

На свой зодиак человек не роптал, —

Да звёздам страшна ли опала?

Он эти созвездия с неба достал,

Оправил он их в благородный металл,

И тайна доступною стала.

[1973]

ВОЗЬМИТЕ МЕНЯ В МОРЕ

Морякам теплохода «Шота Руставели»

Когда я спотыкаюсь на стихах,

Когда не до размеров, не до рифм,

Тогда друзьям пою о моряках,

До белых пальцев стискивая гриф.

Всем делам моим на суше вопреки

И назло моим заботам на земле,

Вы за мной пришлите шлюпку, моряки,

Поднесите рюмку водки на весле.

Любая тварь по морю — знай плывет,

Под винт попасть не каждый норовит,

А здесь, на суше, встречный пешеход

Наступит, оттолкнет и убежит.

Всем делам моим на суше вопреки

И назло моим заботам на земле

Вы меня возьмите в море, моряки,

Я все вахты отстою на корабле!

Известно вам — мир не на трёх китах,

А мне известно — он не на троих.

Вам вольничать нельзя в чужих портах,

А я забыл, как вольничать в своих.

Всем делам моим на суше вопреки

И назло моим заботам на земле

Вы за мной пришлите шлюпку, моряки,

Поднесите кружку рома на весле.

[1973]

Я К ВАМ ПИШУ

Спасибо вам, мои корреспонденты,

Все те, кому ответить я не смог, —

Рабочие, узбеки и студенты —

Все, кто писал мне письма — дай вам бог!

Дай бог вам жизни две,

И друга одного,

И света в голове,

И доброго всего.

Найдя стократно вытертые ленты,

Вы хрип мой разбирали по слогам.

Так дай же бог, мои корреспонденты,

И сил в руках, да и удачи вам.

Вот пишут: голос мой неодинаков —

То хриплый, то надрывный, то глухой.

И просит население бараков:

«Володя! Ты не пой заупокой!»

Но что поделать, я и впрямь не звонок —

Звенят другие, я — хриплю слова.

Обилие некачественных плёнок

Вредит мне даже больше, чем молва.

Вот спрашивают: — Попадал ли в плен ты? —

Нет, не бывал — не воевал ни дня!

Спасибо вам, мои корреспонденты,

Что вы неверно поняли меня.

Друзья мои, — жаль, что не боевые, —

От моря, от станка и от сохи,

Спасибо вам за присланные злые

И даже неудачные стихи.

Вот я читаю: «Вышел ты из моды.

Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес!

Как глупо, что не месяцы, а годы

Тебя превозносили до небес!»

Ещё письмо: «Вы умерли от водки!»

Да, правда — умер, но потом воскрес.

«А каковы доходы ваши всё-таки?

За песню — трёшник, вы же просто Крез!»

За письма высочайшего пошиба —

Идите, мол, на Темзу и на Нил —

Спасибо, люди добрые, спасибо,

Что не жалели ночи и чернил.

Но только я уже бывал на Темзе,

Собакою на Сене восседал.

Я не грублю, но отвечаю тем же.

А писем до конца не дочитал.

И ваши похвалы и комплименты —

Авансы мне — не отфутболю я.

От ваших строк, мои корреспонденты,

Прямеет путь и сохнет колея.

Сержанты, моряки, интеллигенты —

Простите, что не каждому ответ.

Я вам пишу, мои корреспонденты,

Ночами песни вот уж 10 лет.

[1973]

ДВА СУДНА

Всему на свете выходят сроки,

А соль морская въедлива, как черт,

Два мрачных судна стояли в доке,

Стояли рядом, просто к борту борт.

Та, что поменьше, вбок кривила трубы

И пожимала баком и кормой:

— Какого типа этот тип? Какой он грубый!

Корявый, ржавый, — просто никакой.

В упор не видели друг друга

оба

судна.

И ненавидели друг друга

обо

юдно.

Он в аварийном был состояньи,

Но и она — не новая отнюдь.

Так что увидишь на расстояньи —

С испугу можно взять и затонуть.

Тот, что побольше, мерз от отвращенья,

Хоть был железный малый с крепким дном.

Все двадцать тысяч водоизмещенья

От возмущенья содрогались в нем.

И так обидели друг друга

оба

судна,

Что ненавидели друг друга

обоюдно.

Прошли недели, их подлатали,

По ржавым швам шпаклёвщики прошли

И ватерлинией вдоль талий

Перевязали корабли,

И медь надраили, и краску наложили,

Пар развели, в салонах свет зажгли.

И палубы, и плечи распрямили

К концу ремонта эти корабли.

И в гладкий борт узрели

оба

судна,

Что так похорошели —

обоюдно.

Тот, что побольше, той, что поменьше,

Сказал, вздохнув: — Мы оба не правы!

И никогда я не видел женщин

И кораблей прекраснее, чем вы!

Та, что поменьше, — в том же состояньи,

Шепнула, что и он неотразим: