Инка - Улья Нова

Вспомнилось ей, как Уаскаро любит шумные многолюдные места, где можно рассматривать лица городских жителей – богачей и бедноты, угадывать людские пороки и слабости, задумывать-намечать встречи. Стало Инке очень жаль, что Уаскаро нет рядом, в этом чудном, глухом местечке, среди мощного укрепления из четырех домов, что затерялись вдали от проспектов. Инка представила, как бы ему понравился этот тихий двор, плакучие ивы и тоскливые бескровные березки, как его лицо просияло бы улыбкой и морщинками-лучиками, что разбегаются от глаз. Инка всхлипнула – и зачем было примерять Уаскаро к масштабам своей жалкой карты, к амулетам, солнечным ваннам, ароматерапии на рынке, к конторской суете, к набегам и странствиям по бутикам – ко всему, что составляло Инкину жизнь до того дня, когда они повстречались в Звездной Реке. Теперь-то она поняла: Заклинатель искал в городе именно ее. И не затем, чтобы загорать на крыше. Инка всхлипнула сильнее: «Уаскаро, Уаскаро, ты подарил мне самообнаружение, ты научил меня покидать игру». Сквозь листву деревьев виднелись перины облаков, за которыми, Инка теперь точно знала, летело Солнце в розоватой дымке, ожидая прояснения погоды. Точно так же среди бурелома домов, в зарослях строений и жилищ, далеко-далеко скрывается Уаскаро, прячется, как Солнце, наблюдает издалека Инкину жизнь. На качелях неизвестного двора такое открытие не толкнуло Инку с утеса в шторм, напротив, в неизвестном дворе показалось: скоро придут добрые вести – клочок бумаги в бутылке, что оплыла многие заводи Океана Людского.

Познав эти разноперые истины, Инка заметила – кровь из пальца прекратила капать и глубокий порез начал медленно затягиваться.

Словно одинокая птица, предчувствующая весну с ее солнцем и теплым ветром, Инка осматривала двор. Но было пусто, молодые работали, школьники уже вернулись, студенты еще учились, а старушки спали. Инка еще немного позволила ветру ворошить свои волосы и приносить пыль – следствие плохой работы городских дворников. Потом слезла с качелей и, неся за спиной спокойствие воплотившейся мечты, радость познания истин, отправилась домой. Надо сказать, что это она сделала и вовремя, и несколько поспешно. Вовремя потому, что в ее бедламе-вигваме около часа настойчиво хрипит, воет и молит о пощаде телефон. Но никто ему не внимает, квартирка пуста и безлюдна, как некоторые говорят о Луне. Поэтому Инка вполне вовремя сорвалась с качелей, встрепенулась и принялась искать путь к ближайшему метро, довольная тем, что мечта сбылась, а кровопролитие – закончилось.

Но все же несколько поспешила она уйти потому, что в центре города один человек, пораньше отпросившись с работы, спешил домой, в тишину и одиночество московского дня. Он шел, мечтая о предстоящем вечере, и не замечал, что на улице довольно тепло и даже несколько тяжко для шерстяного пальто и накрученного на шею шарфа. Потом какая-то дама толкнула его своим грубым, спешащим телом, да так, что человек в шарфе потерял очки. Очки вскоре нашлись неподалеку, на асфальте, они поблескивали трещинкой и чудом не угодили под ноги прохожим. Человек нагнулся за очками, расстроенный грубостью, невежеством и хамством в лице пышнотелой дамы-выдры. Он тем более был расстроен, что с детства привык беречь от удара сокровище, так необходимое в его работе, – единственный глаз цвета неба, что едва-едва высвободилось от грозовой тучи. Другой глаз был стеклянный и коричневый, такой предложили за умеренную плату врачи. Вот почему этот человек очень обижался и расстраивался, когда его толкали-пинали на улицах. Но сегодня он не ругнулся и не всхлипнул, а поспешно надел очки, так как обнаружил на асфальте нечто интересное. Прямо под ногами прохожих заманчиво вилась цепочка мелких алых цветочков, она привлекла внимание человека и потянула его за собой. Раньше он видел на асфальте следы нарисованных оранжевых и зеленых ступней или подошв, но никогда бы не пошел по ним, зная, что придет в магазин обуви, а обувь его мало интересовала. Кровавые капли на асфальте тронули человека, они напоминали длинное созвездие, даже звездный путь, и человек отправился по нему. Он шел через газоны, мелкие площади, петлял по переулкам. Он думал, что найдет в конце пути раненого голубя или дворовую собаку, покусанную псами из чужой стаи, или какого-нибудь старичка с разбитым носом. От мысли об этих плачевных существах сердце сжималось, он чувствовал чужую боль и спешил, не замечая, по каким улицам идет. Человека, взявшего след, звали Звездная Пыль, он наслаждался этим маленьким расследованием, которое можно назвать настоящим событием последних нескольких месяцев его жизни, не считая фотографий Юпитера. Тем более удивился бы Звездная Пыль, если бы, оглянувшись назад, обнаружил, что красные цветочки исчезают у него за спиной с серого, чуть пыльного асфальта, на котором множество ног оставляют царапины-письмена.

Обычно, точнее, уже несколько лет, Звездная Пыль возвращается домой с работы, не глядя по сторонам, не рассматривая витрины, стараясь не замечать проносящиеся машины, ведь четко уяснил суть изречения: «Человек создан для счастья, как „вольво“ – для тебя». Путь домой он проделывал, заглядывая единственным глазом в глубины своих мыслей. Работал он менеджером по продаже антивирусных программ, на службе не отличался ни рвением, ни ленью. Изо дня в день, из месяца в месяц срывался с рабочего места ровно в три часа дня, неуклюже запихивал в рюкзак пустую бутербродницу, наматывал шарф, пулей вылетал из офиса. И ни одна скандальная офисная крыса, ни одна мокрая офисная свинья не решалась преградить ему дорогу, ведь начальницей была тетка, она же крестная Звездной Пыли.

Город дышал, шумел и портил воздух, но Звездная Пыль игнорировал дым мегаполиса, нервничая, спотыкаясь на ходу, изо дня в день, из месяца в месяц с одинаковым энтузиазмом он спешил домой наблюдать. И не за каким-то освещенным окном, не за дамами в сауне и не за соседом через щель в стене, а за целой Вселенной. По крайней мере, за той каплей Вселенной, которая доступна зрению телескопа. Поэтому Звездная Пыль с работы почти бежал, на ходу становясь мыслящей деталью цифрового глаза, который стоил его родителям небольшой дачки. Был Звездная Пыль по образованию и укладу жизни астрономом. Делал он это не украдкой, не урывками, а все свободное время: выдумывал себе задания, строил планы, намечал сроки. Несмотря на преданность Вселенной, из-за отсутствия глаза ни в одну из обсерваторий мира не брали его на работу. Правда, в Московский планетарий взяли бы лаборантом, протирать тряпочкой пыль с линз. Взяли бы, да планетарий не более жизнеспособен, чем стеклянный глаз Звездной Пыли. Поэтому почти все деньги Звездная Пыль пробалтывал по телефону со счастливыми звездочетами из маленькой датской обсерватории – эти два худых существа живут, едят и спят прямо возле телескопа, попеременно прикладывались к мощному глазу, не замечают друг друга и самозабвенно подглядывают за Вселенной.

И вот сегодня произошло нечто из ряда вон выходящее: кровавая тропинка приковала внимание Звездной Пыли, оторвала его от глубоких и важных раздумий. Звездная Пыль увлекся и шел по следам, что исчезали у него за спиной. Он думал о дрожащем существе, которое страдает в конце пути, ему представлялась маленькая, покусанная или избитая собачонка-шакал, он мечтал, как притащит ее домой, вымоет в ванной, перебинтует. И станет не так скучно целыми ночами возле телескопа, будет ради кого варить суп и кашу с тушенкой. Потом вдруг Звездная Пыль представил, что в конце пути обнаружится мертвая птица. И мечтает Звездная Пыль взять этот маленький, еще теплый комочек, прижать к груди и оживить, ведь если бы это получилось, тогда все не зря, все звезды, все галактики, весь менеджмент и маркетинг, все бирюльки иллюминации и побрякушки вывесок. С удивлением он убеждался, что дрожащее существо брело в направлении его дома. Тогда Звездная Пыль забыл обо всем на свете, ускорил шаг и размотал шарф. Эх, ему бы скинуть пальто и побежать так, чтобы только стертые, смятые подошвы сверкали, но Звездная Пыль шел степенно, ведь у него нет деда, который бы рассказал, что волшебство – это резкая и безжалостная смена ритмов. Звездная Пыль знать не знает ни о каком волшебстве, а сам так околдован, словно его тянут за тонкую красную ниточку. И он идет, как слепец, завороженный и растроганный чьей-то болью.

Волнуясь о раненом существе, Звездная Пыль совсем забыл, какие звездные туманности хотел до бесконечности разглядывать всю ночь. Он едва не налетал на фонарный столб, его чуть не сбил чудовище-самосвал, второпях зацепился он шарфом за сук дерева, и некогда было распутывать, пришлось отрывать. Наконец, следуя по каплям, Звездная Пыль вбежал прямехонько во двор своего дома. Возле качелей, на песке было несколько свежих беспорядочных капель и здесь все прерывалось. «Улетела?» – подумал он, посматривая сквозь листву на небо, но небо было устлано пушнинами облаков, были там и ясные, нежно-голубые просветы, редкие голуби парами или поодиночке перелетали с проводов – на крышу, с карниза – неизвестно куда. Впервые Звездная Пыль выискивал на небе кого-то, не имеющего ни малейшего отношения к галактикам и кометам, к планетам и астероидам. Раненое существо не показывалось, словно небо проглотило его. Расстроенный, запыхавшийся, окутанный тоской, Звездная Пыль побрел к своему подъезду, взобрался по лестнице на второй этаж, очутился в квартире, но красные цветочки на асфальте не давали ему покоя, вырвали его из действительности, и он слонялся по своей комнате-обсерватории, как бесхозная планета, сбившаяся с орбиты.