Тёмный Человек - Вадим Россик

– Вы думаете, уважаемый, если ведьма, так под потолком летучие мыши должны висеть, под лавками змеи ползать, а углы паутиной затянуты? Что же в грязи-то жить? Гигиена, она и для ведьм остается гигиеной.

– Зачем же все это: лошадиный череп, страшилки всякие? – спросил Гильбоа.

Амброзия глянула своими хитрыми глазками на гусара.

– А чтобы боялись и не лезли ко мне. Я покой люблю, одиночество.

– А вам правда сто лет, бабушка Амброзия? – задала вопрос Барабара, гладя кота, который улегся у нее на коленях и принялся громко мурлыкать.

Старушонка лукаво улыбнулась.

– Смотрите-ка, ведь Гиацинт к кому попало не пойдет. А к тебе, золотко, так и липнет! Видно, тоже будешь той еще ведьмочкой!

Барабара рассмеялась. Обе – девочка и старушка – с симпатией и пониманием посмотрели друг на друга.

– Ну, правда, бабушка Амброзия, скажите: вам сто лет?

– Барабара! – одернул Мартиниус племянницу. – У женщин невежливо спрашивать о возрасте.

– Да, ладно уж, – махнула рукой старушонка. – Скажу. Мне действительно, золотко, без малого сто лет. Даже самой не верится. Деус, наверное, забыл про это место. Как и Темный Хозяин. Никто за мной не приходит, чтобы забрать в Темную Долину. Я еще тридцать лет назад ждала смерти. С тех пор так здесь и живу: чародействую помаленьку, с тварями лесными дружу, снадобья колдовские готовлю.

– Тогда, вы, наверное, слышали историю о пастухе Вилеме, который нашел клад? – спросил Мартиниус.

Амброзия снисходительно посмотрела на нотариуса.

– Ну а то! Конечно, слышала. Мне про Вилема-дурака рассказывал его родной племянник дедушка Ксавьер. Мне было тогда восемь лет, а ему за семьдесят. Он часто сидел вон там, на лавочке у своего дома. Дедушка Ксавьер своего дядю иначе как дураком и не называл.

– Почему дураком?

– Ну а кто же он? Нашел сокровище и растрезвонил по всему селению. Простак он был, этот Вилем-пастух. Погубил и себя и своих родных. Ведь шесть женщин потом казнили на площади в Гвинбурге!

– Вы говорите про, так называемых, шестерых гвинбургских ведьм? – спросил Мартиниус.

Амброзия пренебрежительно сморщила остренькое личико:

– Ну, какие они ведьмы? Так, любительницы. Разве что Гведелупа Кароли, мать дедушки Ксавьера, занималась волшбой.

– Гведелупа Кароли, вы говорите? А Анна Кароли, «Ведьма из Вилемусбурга», отравившая мышьяком двадцать два человека, не ее родственница?

– А как же! Дедушка Ксавьер ее прадед, значит Гведелупа – прапрабабушка Анны.

– Ну и ну! – покачал головой Гильбоа. – И вы точно помните, кто кому кем приходится?

– А что же мне не помнить, кавалер? На память пока особо не жалуюсь, – хихикнула старушонка. Она показала на горшки с васильками. – Вот они, все мои соседи, родные, друзья. Все, кто теперь в Темной Долине. А их души здесь, со мной.

Мельхиор посмотрел на васильки и сердце у него екнуло. «Ой, защити меня Гведикус!» Ему показалось, что в ответ на слова ведьмы, цветы согласно качнули голубыми головками.

– Сохранилась ли могила пастуха Вилема? – задал вопрос нотариус.

– Какая могила, уважаемый? – насмешливо сказала Амброзия. – Вилема за кражу драгоценных камней приговорили к смерти и добрые соседи закидали его булыжниками. А тело опустили в топь. Времена тогда были жестокие. С ворами не церемонились. Да еще мор! Дедушка Ксавьер говорил, что вороны, собравшиеся в нашей баронии со всех концов графства, разжирели так, что едва летали.

– А про тогдашнего священника отца Фабиана дедушка Ксавьер рассказывал?

– Так отец Фабиан расправу над Вилемом и устроил! Этот простак ему на исповеди признался, что нашел невиданное сокровище и сказал, где оно спрятано. Отец Фабиан был очень жадным и хитрым человеком. Это он обвинил пастуха в краже, а потом с помощью своего братца Гуга – всех родных Вилема в колдовстве. Мол, из-за них и мор случился. Гуг-то был помощником самого епископа, уж не припомню сейчас, как того звали!

– А женщин-то за что казнили?

– Чтобы они не смогли забрать клад себе. Пастух же им тоже сказал, где он лежит.

– И что? Отец Фабиан завладел сокровищем? – спросил ротмистр, доставая трубку. – Вы не курите, бабуля?

Амброзия недовольно посмотрела на нахала.

– Гадкая привычка, кавалер.

Гильбоа пожал плечами.

– У нас в полку все курят.

– А ты не кури, – с нажимом произнесла старушонка, глядя ротмистру прямо в глаза. Тот с неожиданным смущением отвел взгляд.

– Ладно, бабуля, я позже покурю.

– Так сокровище нашли или нет? – напомнил Амброзии Мартиниус вопрос гусара.

Глава двадцать вторая.

Кто такая Мелодия?

К разочарованию нотариуса старушонка пожала плечами.

– Сие достоверно неизвестно. Дедушка Ксавьер говорил, что после казни ведьм, братец Гуг добился от епископа, чтобы отца Фабиана перевели служить в гвинбургский собор.

– Так он в Гвинбурге стал жить? – удивился Мартиниус.

– А как же! Важной шишкой стал наш отец Фабиан. Только недолго он там важничал. Мор и его стороной не обошел.

– И что стало с отцом Фабианом? Умер? А где он был похоронен?

– Вестимо где. На соборном кладбище. Еще чаю будете?

Нотариус умоляюще приложил руки к груди.

– Нет-нет, благодарю вас, уважаемая Амброзия.

Остальные тоже замотали головами.

– Ну, как хотите. А я еще чашку выпью.

Старушонка принялась наливать себе чай.

– Бабушка Амброзия, а зачем тебе зонтик? – спросила Барабара. – Ты на нем летаешь?

Ведьма умильно сморщила личико.

– Нет, золотко, не летаю. Стара стала. Но это вещь полезная – зонтик-невидимка. Раскроешь его над собой и никто тебя не увидит.

– Вот здорово! – обрадовалась девочка. – А можно мне его раскрыть?

– Да он не работает, золотко! – подосадовала старуха. – То ли прежняя хозяйка что-то в зонтике испортила, то ли у него срок годности вышел. Только от дождя защищает, но тоже не очень хорошо – дырок слишком много.

Барабара разочарованно посмотрела на зонтик.

– А почему вас, уважаемые, интересуют наши стародавние дела? – спросила Амброзия, с шумом прихлебывая чай.

Мартиниус достал из котомки шкатулку из красного дерева, поставил ее на стол, открыл.

– У нас есть вот эта вещица. Мы знаем, что она принадлежала отцу Фабиану. В ней заключена какая-то тайна, потому, что шкатулкой стараются завладеть некие люди. Они уже убили двух человек и мы пока не знаем, почему.

Старушонка почесала макушку.

– Какие вы, однако, страсти рассказываете!

Она, не трогая содержимого, любознательно заглянула в шкатулку.

– Да вы не стесняйтесь, бабуля! – протянул Амброзии молитвенник Гильбоа. Ведьма поспешно отшатнулась от ротмистра.

– Эти вещи священные! Мне их трогать нельзя!

Гусар поскорее сунул молитвенник обратно в шкатулку.

– Экий ты, кавалер, бестолковый! – попеняла старушонка смущенному Гильбоа.

– Выходит, – задумчиво проговорил нотариус, – что после смерти отца Фабиана шкатулка оказалась у его брата Гуга. После Гуга Зудика она переходила от одного наследника к следующему. Никто из них, видимо, не знал секрета шкатулки. Поэтому и до сего дня она не потеряла своего значения, раз ее кто-то так страстно хочет заполучить. Интересно, остались ли здесь другие потомки проклятых, кроме Жасмина Лохматуса и отца Кароля?

– Вы забыли, доминус, про брата отца Кароля Александра, – напомнил Мельхиор.

– Ну, если говорить о Лексе Зудике, то у него же еще дочь есть, – заметила Амброзия.

– Вы, уважаемая, и Александра знаете? – удивился Мартиниус.

Старушонка пожевала беззубым ртом.

– Ну а то! Как же мне его не знать, если он у меня был несколько раз? И один приезжал и с дочкой своей, красавицей.

– Ух, ты! – молодецки подкрутил усы Гильбоа. – Говорите, красавица? И как ее зовут?

Амброзия недовольно покосилась на ротмистра.

– Гляньте на него, люди добрые. Вот она современная молодежь! Одни девки в голове, хоть и сабля на боку! Я не зря говорю: раньше народ был небалованный, доверчивый. Серьезный был народ.

– А зачем же Александр Зудик к вам приезжал, уважаемая Амброзия? – спросил ведьму нотариус.

Старушонка сделала охранительный знак.

– За чарами приезжал. За страшными, темными, злыми заклинаниями. Хотел у меня узнать, как человека можно в могилу свести, хворобу напустить, сглаз сотворить, порчу навести.

– Зачем это ему понадобилось? – удивился Гильбоа.

– Колдун он, этот самый Лекс Зудик. Черный колдун. И дочь свою ведьмой сделал.

– А вы научили его этим заклинаниям, бабушка Амброзия? – испуганно спросила Барабара.

Старушонка ласково обняла девочку.

– Ну что ты, золотко! Как можно? Лекс от меня ни с чем уехал. Потом дочку свою присылал, но тоже зря. Я и ей от ворот поворот дала.

– Еще один крошечный момент, если мне будет позволено злоупотребить вашим временем в такой степени, – произнес Мартиниус.