На задворках империи - Виктор Иванович Носатов

– Ну что ж, передайте беку, что мы приглашение принимаем. Объявите по отряду мой приказ: ночевать будем здесь. Всем привести себя в порядок. Организуйте круглосуточное охранение.

– Будет исполнено, господин штабс-капитан, – и Порубий, вскочив на коня, поскакал к палаткам казаков.

Часа через два кавалькада офицеров, облаченных в белую парадную форму, на рысях выехала из лагеря и направилась к огромной белой юрте, стоящей в центре крупного туземного аила.

На краю селения русских офицеров встретил сам бек в расшитом золотом халате с большой серебряной медалью на груди.

– Я рад приветствовать воинов Ак-паши в своем родовом аиле. И хочу засвидетельствовать глубокоуважаемому начальнику русского отряда свою верноподданность и покорность. Готов помочь вашей экспедиции всем необходимым, – на русском языке приветствовал гостей Ислам-бек, низко поклонившись.

Баташов легко соскочил с коня и, приблизившись к беку, протянул ему руку.

– Я искренне рад видеть вас, господин Ислам-бек, в здравии и достатке. Позвольте от имени генерал-губернатора Туркестана поблагодарить вас за службу Империи Российской и вручить вам подарки… Хорунжий Ивакин, соблаговолите передать наши подарки уважаемому Ислам-беку.

Расторопный казак снял со своего седла небольшой сундучок, окованный серебряными полосами, и протянул его беку.

Тот, склонив в поклоне голову, принял подарок и тут же передал его двум джигитам в богатых халатах, сопровождавшим его.

– Господа, прошу вас в мою гостевую юрту, – пригласил офицеров Ислам-бек и поспешил вперед, чтобы самому приподнять полог белой юрты.

В войлочном, конусообразном, богато украшенном доме собрались самые уважаемые аксакалы, ближайшие родственники Ислам-бека, в расшитых серебром и золотом халатах, среди которых особо выделялся мулла в высокой белоснежной чалме хаджи. При появлении русских офицеров все почтительно встали. Обменявшись с гостями приветствием, туземцы, разгладив свои бороды, опять чинно уселись в прежнем порядке. Офицеры заняли самые почетные места рядом с беком.

Подали ароматный плов. Во время торжественного обеда в юрту вошел красивый, стройный юноша с хищным, разбойничьим лицом, не лишенным некоторого величия. Он сдержанно улыбнулся и, уважительно произнеся:

– Салам алейкюм! – пожал каждому из офицеров руку.

– Это мой старший сын, Ибрагим-бек, – с гордостью в голосе сказал хозяин.

За разговорами время неумолимо клонилось к вечеру, и Ислам-бек, после подачи чая и сладостей, объявил:

– Господа офицеры, я предлагаю вам отдохнуть в юртах, которые для всех вас уже заранее подготовлены. Утром будет продолжение праздника!

Прекрасные, уютные юрты были застланы коврами, на которых горами лежали пахнущие снегом и высокогорными лугами подушки и одеяла. После трудного перехода все это казалось настоящим раем. Офицеры, долго не раздумывая, быстро погрузились в глубокий, здоровый сон.

Утром весь аил разбудили звуки громадных труб, от которых задрожали даже стены юрт.

Баташов, так же как и его заместитель, отдыхавший в одной из самых роскошных юрт, были принуждены заткнуть уши, чтобы не лопнули перепонки.

– Что это такое? – удивленно спросил он есаула.

– То на тамашу всех скликают, – уверенно заявил Порубий. – Треба поторапливаться, господин штабс-капитан, – добавил он и, быстро накинув мундир, первым вышел наружу. Следом вышел и Баташов.

По аилу взад и вперед скакали всадники в праздничных халатах. На краю селения стояли огромные котлы, в которых варился плов. Запах дыма и жареного мяса, смешанный с конским потом проносящихся мимо юрт лошадей, щекотал ноздри не только гостей, но и джигитов, подвигая их на самые сумасбродные аллюры и прыжки, лишь бы заслужить похвалу аксакалов, собравшихся несмотря на раннее утро на специально построенном за ночь помосте.

Увидев штабс-капитана, от помоста отделился всадник на белом коне и поскакал к гостевой юрте. Соскочив с коня, он низко поклонился начальнику отряда и что-то сказал на своем языке.

– Ибрагим-бек выражает вам, господин штабс-капитан, искреннее уважение и приглашает вас и господ офицеров принять участие в тамаше, – перевел Порубий, прекрасно знавший многие туземные языки и частенько заменявший в походе переводчика.

Пока помост заполняли гости, туда подвели красавца ахалтекинца светло-коричневой масти, украшенного праздничной сбруей, состоящей из расшитого золотом шелкового чепрака, подседельника из шкуры волка и высокого седла с золоченой лукой, на котором лежала атласная подушка с изумрудными кистями. Позолоченными были и стремена, и многочисленные бляхи на подхвостнике и нагруднике. Все это великолепие сияло в лучах восходящего солнца и звенело на каждом шагу.

– Конь Ислам-бека, хозяина праздника, – сказал кто-то из туземных гостей.

Вскоре к гостям подъехал джигит в расшитом серебром бордовом халате. Вся конная амуниция его жеребца отливала светлым, искристым серебром, и при движении бляхи и пластины, украшавшие сбрую, наполняли воздух радостным перезвоном.

– А это Темир-бек, младший сын бека, – пояснил Баташову есаул, указывая на подъехавшего к помосту на вороном жеребце джигита, – он примет участие в улак-купкари, туземной конной игре.

– Удачи вам, уважаемый Темир-бек, – на разные голоса прокричали гости, как только тот поравнялся с помостом.

Отвесив гостям уважительный поклон, джигит направил своего коня к группе всадников, готовящихся к схватке.

На помост взошел Ислам-бек и, еще раз проследив за тем, чтобы офицеры заняли подобающие им лучшие места на помосте, обратился к Баташову:

– Разрешите начинать, господин штабс-капитан?

Баташов удивленно взглянул на хозяина, потом на есаула.

– Вы здесь главный гость. По обычаю, вам и открывать состязание, – уверенно сказал Порубий.

– Начинайте! – дал добро Баташов.

Только после этого Ислам-бек властно взмахнул рукой.

По этому сигналу к участникам улак-купкари подъехал всадник на ахалтекинце и, призывая к тишине, поднял над головой украшенную серебром камчу.

– Слушайте! Слушайте! Слушайте! – прокричал он, заглушая ржание разгоряченных коней. – Сегодня наши русские гости увидят незабываемое зрелище. Вы должны показать свое удальство, силу и ловкость. О юноши, о зрелые мужи! Три козла от щедрот уважаемого Ислам-бека. Пусть каждый дерзнет! Победителей ожидают двадцать призов! Халаты! Сапоги! Седла! Шелковые платки для возлюбленных! Скачите! Хватайте!

Глашатай подскакал к помосту для гостей и крикнул:

– О уважаемые, народ требует козла.

Порубий, склонившись к уху Баташова, шепотом пояснял:

– По существующему с давних пор обычаю, казий, находящийся по правую руку от хозяина, должен дать разрешение.

– А зачем джигиту козел? – спросил аксакал.

– Сварить бешбармак! – ответил глашатай.

– Ну, тогда получай!

После этих слов нукер Ислам-бека, перекинув через седельную луку двухпудовую козлиную тушу, с криком поскакал в сторону замерших на месте участников состязания и, остановившись в десятке метров от них, сбросил тушу на землю.

И тут началось что-то невообразимое. Всадники рванули вперед, стараясь первыми схватить козла. Кони, люди, пыль, крики, ругань – все смешалось в единую серую массу. Неожиданно из этой шевелящейся кучи вылетел всадник и, пришпорив коня, галопом помчался в сторону от кинувшихся в