Остров «Его величества» (сборник) - Захар Максимов

Зазвонил телефон, и Конни вышла из кабинета, не желая мешать разговору начальника личной канцелярии с боссом. Закрывая дверь за собой, она успела услышать только одну фразу, сказанную быстро взявшим себя в руки Сандерсом: «Да, мистер Хауз, его уже доставили». Говорил он совершенно спокойно, с полным самообладанием, как будто бы вовсе и не валялся только что на полу в истерике.

«Нет, не сумасшествие это, — подумала Конни, идя по коридору. — „Власть над миром“…

Закончив разговор с Хаузом, Сандерс с ненавистью посмотрел на дверь, за которой скрылась Конни. Кто бы мог предположить, что он проболтается из-за какой-то девчонки. Это просто переутомление. Теперь ее с Острова выпускать нельзя. Опасно. Она о многом догадается… Впрочем, может быть, не такая уж она и толковая.

Утром Конни удивилась: возле дверей маленькой комнатки, расположенной рядом с приемной, почему-то стоял сотрудник службы Джонсона. Все они, как и этот, долговязые, мускулистые, хмурые и не слишком разговорчивые. Девушка поздоровалась с ним, хотела открыть дверь и войти в комнатку. Ею обычно никто не пользовался, и, приезжая на Остров, Конни держала там всякие канцелярские мелочи, чтобы не захламлять свою приемную. Охранник загородил ей дорогу:

— Туда сегодня нельзя.

Пожав плечами, Конни прошла к своему столу. На Острове не принято вступать в спор с сотрудниками внутренней безопасности. Второго сумрачного субъекта она увидела в приемной. Он развалился в кресле у окна.

Скоро в приемной появились Хауз и начальник личной канцелярии. Босс, как всегда, весело потрепал Конни по плечу, быстро прошел в кабинет. Сандерс держался как ни в чем не бывало. Он обернулся к сопровождающему их Джонсону, что-то тихо сказал и последовал за Хаузом.

Охранник молча кивнул и открыл дверь:

— Введите!

Пошатываясь, вышел человек в белой рубашке, которая свисала с тела грязными клочьями, руки он неестественно держал перед собой; и девушка заметила, как на них блеснуло что-то металлическое. Лица его она не разглядела. Охранник распахнул перед ним дверь и втолкнул его в кабинет Хауза.

Крафке ввели в наручниках. Хауз, сидевший за столом, отложил пилочку, которой рассеянно водил по ухоженным ногтям, и уютно откинулся на спинку кресла.

Сандерс не без скуки ждал предстоящей сцены, которая будет разыгрываться по его сценарию. Миллиардер внимательно посмотрел на присмиревшего ученого. Затем кивком головы отослал охранников за дверь.

Полосатый кот сладко потягивался на коленях Хауза.

— Не удивляйтесь, «герр доктор», — поймав изумленный взгляд Крафке, усмехнулся Хауз. — Это всего-навсего уссурийский тигр. Тигренок, вернее сказать. Приезжая на Остров, я всегда нахожу время повозиться с молодняком. У меня много различного зверья. Обожаю животных, Крафке. И людей, поддающихся моим методам дрессировки. А им, как правило, поддаются все. Вы меня понимаете? Не старайтесь быть исключением, Крафке! Это плохо кончится для вас. — И Хауз погладил тигренка. — Людей знаю тоже порядком. Именно поэтому моя любовь к животным беспредельна.

— Чем больше я узнаю людей, тем больше люблю собак, — болезненно пошутил Крафке. — В свое время я слышал эту фразу от фюрера.

— О, фюрер тоже имел здравые мысли, — засмеялся Хауз.

— Да, герр Хауз. — Крафке стоял далеко от стола. — Фюрер даже стремился воспитывать молодежь по подобию зверей. Он обещал вырастить юношей, подобных которым еще не видел мир. Жестоких к врагам, по-собачьи преданных ему…

— И лишенных интеллекта? — хмыкнул Хауз. — Хорошо, но до известного предела. У исполнителей нельзя напрочь стирать собственную инициативу, иначе ничего продуктивного не получится. А мне от людей нужна продуктивность, Крафке. Я деловой американец, а не какой-то там австрийский маляр. Но если эта инициатива выйдет за установленные хозяином рамки, то не следует забывать: на каждую собаку найдется свой намордник, свой строгий ошейник, своя плетка и свой живодер, если потребуется. Это я говорю специально для вас, Крафке.

Немец вздрогнул, поняв, что миллиардер не шутит.

— Но к вашему безумному бунту мы вернемся несколько позже. На свои деньги я содержу в пяти странах мира гигантские заповедники, где развожу редчайших особей, давно уже оплаканных Красной книгой. Когда-нибудь я отведу под главный свой заповедник всю Африку. Будем устраивать африканские сафари на львов, крокодилов, тигров и негров. Отменная забава, а? Люблю животных, но охотиться на них тоже люблю…

По выражению лица Хауза нетрудно было понять, что он вспоминает об одном из своих охотничьих приключений. Неожиданно он резко выпрямился в кресле, тигренок на его коленях вздрогнул.

Немец облизнул разбитые губы. Под правым глазом у него был довольно большой кровоподтек.

— Когда люди моего деда приводили в порядок ваше вшивое нацистское подполье, старик Бернард заполучил в свои руки «Объект 88», — продолжал Хауз монотонно. — Дед не успел докопаться до вас, не узнал, что вы сами тоже находитесь в одном из коконов. Ваши нацистские дружки спрятали вас довольно хорошо. Я не мог не воздать должного вашему уму и научному дарованию. Вы обогнали мировую науку на много лет. Я приказал моим людям разыскать вас. И вы были обнаружены. Говорю вам это прямо. Вы умный человек. Ученый вашей широты мышления, вашего интеллекта должен был бы использоваться эффективнее. Я дал вам все, чтобы вы могли за пять лет усвоить информацию, накопленную мировой наукой за те годы, что вы не по своей вине, но благодаря собственной гениальности умудрились преспокойненько проспать. Вам предоставили лабораторию, штат толковых сотрудников, неограниченные средства и немалую власть. Вы проспали сорок четыре года, но сохранили интеллект. В этом я не ошибся. Перед тем как вас сейчас доставили ко мне, я еще раз просмотрел ваше досье. Я был вами доволен, но, притворяясь, что верно служите мне, вы осмелились тайно действовать против. Мне известны все подробности заговора. Я хочу услышать их непосредственно из ваших уст. Говорите!

Крафке молча и выразительно смотрел на свои скованные руки.

— Повторяю, — снова заговорил Хауз, — наручники и меры физического воздействия не должны вас удивлять. Я вполне мог бы обойтись современными средствами, то есть приказать сделать вам два укола, и вы тогда начали бы пытать сами себя. Но ваше воображение все еще живет во времена бездарного «третьего рейха», умудрившегося погубить здравую идею мирового господства. И напоминаю в последний раз, что из всех участников вашего дурацкого заговора вы единственный, кто пока остался в живых. Подчеркиваю — пока.