Как накормить диктатора - Витольд Шабловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мать, хотя они до сих пор живут вместе, об отце говорить не хочет.
– Она всю жизнь всего боялась, – качает головой Йован. – По мне лучше умереть, чем так бояться.
Кочо Пляку был геологом и открыл одно из крупнейших в Албании месторождений нефти, рядом с городом Фиери.
– Государство неплохо заработало на его открытиях, – говорит Йован. – Но в суде он услышал, как его называют шпионом. Он стал одной из жертв чисток, которые регулярно устраивал Ходжа.
Прозвучал приговор: расстрел.
– Нам с матерью пришлось вернуться в деревню, – продолжает свой рассказ Йован. – Есть было нечего. Мы были семьей врага народа. Того, кто попытался бы нам помочь, сразу бы арестовали. Так что я питался супом из коры деревьев, жарил на костре лягушек – насаживал их на палочки, как шашлык, – а учительница по любому поводу била меня и кричала: “Ты кончишь, как твой отец!”
– Как ты все это выдержал?
– Я был упрямый. Чем чаще мне твердили, что я должен ненавидеть отца, тем крепче я обещал себе, что отыщу его, когда вырасту. А когда я уже узнал о его смерти – что отыщу его могилу.
5
Я договариваюсь побеседовать об Энвере Ходже с Дьёни Хюсаем, историком из Тираны. Мы садимся в кафе в Блоке, некогда закрытом районе людей власти, а сегодня самой модной и самой дорогой части Тираны. Заказываем буреки – выпечку из слоеного теста с начинкой из мяса и сыра – и Дьёни начинает рассказ.
– Ходжа был сыном имама из Гирокастры, города на юге Албании. Когда началась Вторая мировая война, он вступил в ряды партизан-коммунистов. И быстро пошел в гору. Почему? Потому что был безжалостный и убивал всех, кто мог встать у него на пути: товарищей по отряду, людей, которые им помогали. Он велел убить своего родственника, который не раз прятал его в своем доме.
– Почему?
– Для него самым важным была власть. Он убивал любого, кто мог ее у него отобрать. Любого, кто обладал силой и пользовался уважением людей.
После войны Ходжа был уже бесспорным лидером страны. Он коллективизировал деревни, осушал болота, боролся с неграмотностью, строил фабрики. Все это он делал на деньги своих союзников: сначала из Югославии, а позже, когда он рассорился с Югославией, из Советского Союза. Еще позже, когда он разошелся и с СССР, – на деньги из Китая. Ходжа хотел вытащить Албанию из Средневековья (когда он пришел к власти, 8о % населения страны жило сельским хозяйством; примерно столько же не умело ни читать, ни писать) и превратить ее в современную страну.
Ходжа эффективно боролся и с сифилисом, и с малярией, и с неграмотностью. Когда он пришел к власти, средняя продолжительность жизни в стране составляла сорок два года; через тридцать лет она выросла до шестидесяти семи. За два десятилетия почти все албанские дети пошли в школы, а читать и писать научились 90 % албанцев.
При этом Ходжа продолжал убивать, как в годы войны.
– Сразу после войны он приказал убить своих школьных друзей, помнивших, как он ужасно учился. И девушек, отвергнувших его ухаживания, – продолжает Дьёни Хюсай. – А также тысячи людей, не соглашавшихся с его политикой твердой руки. Он создал систему лагерей и политических тюрем. В лагеря сослали примерно двести тысяч человек. Их ждал изнуряющий труд в шахтах и на стройках. Многие погибли.
За годы правления Ходжи расстреляли примерно шесть тысяч человек.
Людям все чаще было нечего есть. Но стоило кому-то при всех сказать, что в стране дефицит мяса, как его отправляли в лучшем случае в трудовой лагерь, в худшем – к стенке.
6
Я поселился в районе Блок, куда посторонним вход был заказан. Моя еда отправлялась прямиком на стол Энвера, во что я не мог до конца поверить. Мне было чуть больше двадцати, а я уже жил в столице и готовил для вождя! К тому же через несколько месяцев Сулё Градеци стал настолько мне доверять, что разрешил моей жене и новорожденной дочке поселиться вместе со мной.
Как-то раз, когда я на минуту вышел из кухни в сад, ко мне неожиданно подошел сын Энвера, Сокол.
– К., мой отец хочет сегодня с тобой познакомиться, – сказал он.
– Это большая честь. Я пойду переоденусь. У меня все брюки в муке и руки грязные, – ответил я.
Но Сокол рассмеялся:
– Слишком поздно. Он уже здесь!
И действительно – внезапно, словно из-под земли, рядом с нас возник Ходжа.
Я был потрясен. Я слышал, что он высокий, но он оказался просто огромным, а я, как видишь, скорее наоборот.
– Mrredita, – приветствовал меня Ходжа. По-албански это значит “добрый день”. – Разреши дать тебе несколько советов. Ты хороший повар, но этого недостаточно, потому что хороших поваров много. По-настоящему хорошего повара отличает изобретательность и фантазия. Ты меня понял? В таком случае хорошего дня.
Я поклонился и пообещал следовать его советам. Энвер отправился по своим делам, а я вернулся на кухню.
Но не забывай: это был Энвер Ходжа. Вождь. Каждое его слово было приказом, поэтому про “изобретательность и фантазию” это был не совет. Должно быть именно так. Тому, кто хотел жить, приходилось принимать всерьез каждую его фразу.
7
Сулё Градеци познакомил меня с лечащими врачами товарища Энвера. Доктор Фейзи Ходжа, доктор Исуф Калё и доктор Юлли Попа – лучшие на тот момент врачи в Албании. За несколько лет до моего появления на кухне Энвер перенес серьезный инфаркт. С тех пор его часто обследовали; даже ночью, когда он спал, врачи подключали аппаратуру и проверяли, хорошо ли работает сердце. В мои обязанности входило готовить им кофе и бутерброды для таких ночных дежурств.
Но главной проблемой Ходжи был диабет. Он страдал от него много лет. Ему дозволялось съедать всего тысячу двести калорий в день, и никаких исключений. Все отмеряли как в аптеке.
Раз в неделю я принимал участие в консилиумах. Врачи подчеркивали важность правильной диеты и говорили, что от моей работы зависит здоровье Ходжи.
А я знал, что от здоровья Ходжи зависит моя собственная жизнь. Если бы он умер, они бы сказали: “Наверняка повар не соблюдал его диету”. Далее последовали бы процесс, приговор, возможно, смерть. Но я был молод, и мне было ради кого жить.
На консилиумах врачи подробно рассказывали, сколько Ходже нужно кальция, сколько калия, а сколько витаминов.
