Твори бардак, мы здесь проездом! (СИ) - Политов Дмитрий Валерьевич

Иппон[20]. Занавес! Правда, вместо аплодисментов восхищенной публики и золоченого кубка, на него налетели гурьбой одноклубники, навалились целым кагалом, скрутили руки.

- Ты что творишь, гаденыш?! – орал ему в лицо, брызгая слюнями, Мудрик. – Совсем сдурел? Не дай бог, ты Льву Ивановичу отбил что-нибудь, я тебе сам тогда ноги вырву и в задницу вставлю!

В общем, «весело» получилось. Хорошее такое знакомство с великим вратарем, что и говорить. А тут еще на шум-крик из корпуса Бесков с помощниками вышел, другие игроки набежали, сотрудники базы – хрен замнешь происшедшее. В спешном порядке, по горячим следам решили провести сначала общекомандное собрание, но хитромудрый Константин Иванович ловко перевел стрелки и предложил обсудить недостойное поведение молодого футболиста на собрании комсомольском. Данила так и не понял, чем руководствовался старший тренер.

И вообще, у Мельника после стычки пошел натуральный отходняк и ему было глубоко наплевать на то, где именно его будут судить. Мысли в голове шевелились вяло, основная пульсировала внутри черепа как желтый сигнал светофора в дежурном режиме: выгонят! Как пить дать, выгонят. Эх, а как хорошо все начиналось. Цвигун, вон, даже про собственную квартиру упомянул. И в сборную опять вызвали…

- Кто за это предложение, прошу голосовать, – голос комсорга вырвал Данилу из плена воспоминаний.

- Подождите, товарищи, – тэк-с, а это что за хрен с горы нарисовался? Похоже, кто-то из кураторов команды. Быстро же здесь малейший стук распространяется. И когда только этот гусь из Москвы приехать успел. Или он уже на базе был? – Я считаю, что мы сейчас совершаем большую ошибку. Игрок нашей команды Мельник совершил отвратительный поступок. Избил зверски уважаемого спортсмена, признанного во всем мире. Возможно, нанес ему травму. А мы всего лишь выговор объявим, да премии лишим. Нет, так не пойдет! Нельзя поощрять такое поведение, нельзя. Иначе, кое у кого сложится мнение, что можно распускать руки, когда вздумается. А случись что, так ничего страшного – откуплюсь!

- Хорошо, что вы предлагаете? – подал голос Бесков, которого пригласили присутствовать на комсомольском собрании в виде исключения, как старшего тренера.

Ответственный товарищ – молодой совсем, но по повадкам чувствовалось, далеко пойдет, дайте только такую возможность, – поправил галстук, откашлялся и, глядя на напрягшегося Данилу как солдат на вошь, произнес с видимым превосходством того, кто может распоряжаться чужой судьбой:

- Предлагаю освободить Мельника из команды и поставить вопрос перед Спорткомитетом и Федерацией футбола о дисквалификации. Скажем…на пять лет. Думаю, это будет справедливо. Кто за, прошу поднять руки? Голосуем, товарищи!

- Бля…ахереть! – потрясенно выдохнул кто-то за спиной Данилы. Но он даже не пытался понять, кто именно это сказал, потому что сердце ухнуло куда-то вниз, а мир перед глазами покачнулся. Отчисление и дисквалификация!!!

- Допустим, – на удивление мирно вдруг произнес Бесков. В свою очередь поправил щегольски повязанный галстук и негромко продолжил. – У меня к вам вот какой вопрос появился. Прежде, чем мы проголосуем. Разрешите?

- Да-да, я вас внимательно слушаю, Константин Иванович, – куратор светился самодовольной улыбочкой. Еще бы, сам Бесков не стал защищать игрока и согласился с его предложением. Ах, как это можно подать при случае, какие перспективы вырисовываются.

- Футболист Мельник, – старший тренер раскрыл свой блокнот, полистал, нашел нужную страничку и, чуть отставив вперед, чтобы лучше видеть, зачитал. – Очень хорошо играет головой, шикарно прыгает. Бьет с двух ног, дриблинг на высоком уровне, стартовая и дистанционная скорость отличная. Прекрасное видение поле, умело отдает передачи. Богатый технический арсенал. – Бесков поднял глаза на ошарашенного собеседника.

- Простите, а зачем вы мне все это говорите? Я не понимаю.

- Как же, – натурально изумился Константин Иванович, – я просто хочу узнать, какими из перечисленных мною качеств обладаете вы? Раз уж мне предлагают так легко отказаться от игрока с определенным набором умений и навыков, то, очевидно, инициатор подобного предложения способен продемонстрировать, как минимум, аналогичные. Поэтому интересуюсь, что вы можете показать на футбольном газоне.

- Позвольте, товарищ Бесков… – от лица чиновника можно было легко прикуривать. Еще бы, обсуждение пошло совсем не по тому сценарию, что он себе нарисовал в голове.

- Не позволю! – веско сказал, как отрезал, старший тренер. – Вот когда сможете сыграть за него, тогда и поговорим. А пока предлагаю принять первоначальное предложение. Выговор и лишение премиальных. Да, Мельник, – Данила разве что не подскочил на месте, преданно глядя на него влюбленными глазами. – Перед Яшиным надо извиниться! Вот прямо сейчас пойдешь, и извинишься. Ты меня понял? Да стой ты, оглашенный, куда поскакал? Вот мудило!.. Это в протокол не заносить!

Данила бодро стучал своим костылем и несся по коридору, не чуя под собой ног. Была б такая возможность, подпрыгнул и полетел. Ну, Константин Иванович, ну человечище! Когда этот хмырь прилизанный – чтоб ему пусто было, крысе канцелярской! – заговорил об отчислении, Мельник едва инфаркт не заработал. А Бес так ловко все повернул в другую сторону и вывел его из-под удара. О, нужная дверь! Уф, неохота, конечно, унижаться. Если разобраться, Яшин тоже козлина порядочная! Ну, да ладно, от него не убудет. Ради достижения своих целей можно и потерпеть немного. Тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить бы. Заодно по дереву постучим.

- Можно?

- Кого там черт принес? – Яшин с мрачным видом развалился на кровати и мусолил вонючую папиросу, стряхивая пепел в чайное блюдце. – А, это ты. Чего надо?

- Лев Иванович, – нарочито робко начал Данила – «Show mast go on!» – Я это…извиниться хотел. Понимаете, вы меня когда за шиворот дернули, оступился и боль такая – света белого не взвидел. Вот и отмахнулся машинально. Я ж не нарочно, честное слово! Ну, хотите, – Мельник подался вперед, видя, что Яшин смотрит на него все с тем же мрачным выражением, – хотите, врежьте мне тоже со всей силы, а?

Вратарь не торопясь сел на кровати. Затянулся, выпустил струю сизого дыма и не торопясь затушил окурок. Отставил блюдце на тумбочку и внимательно посмотрел на Мельника.

- Машинально, говоришь? А по шее тоже случайно врезал? Молчи, лучше! – не дал открыть Даниле рта Лев Иванович. Посидел, глядя исподлобья на съежившегося парня. – Что на собрании решили? – спросил неожиданно.

- Выговор объявили и лишили премиальных за пять матчей, – уныло отчитался Данила. – Там еще козел один предлагал на пять лет дисквалифицировать и из команды отчислить, но Бесков отстоял.

- Чего?! – вытаращился Яшин. – Отчислить? Да что там все, с ума посходили? Вот ведь идиоты! Не, ты, конечно борзый малый, наказать примерно следует, но отчислять?

- Да я ж говорю, от боли просто…

- Варежку закрой, – бесцеремонно оборвал лепет Мельника Яшин. И язвительно передразнил. – «От боли». А у меня, можно подумать, после твоего удара счастье неземное привалило! Только-только гипс сняли, ногу более-менее в порядок привел, а тут ты своей бандурой да со всего размаха!.. Ладно, хрен с тобой. Я тоже, наверное, малость погорячился. Мир! – он грузно поднялся с кровати и протянул руку.

- Мельник, – окликнул спускавшегося со второго этажа парня Бесков. – Иди-ка сюда, засранец. Давай, ковыляй потихонечку.

- Звали, Константин Иванович, – Данила послушно замер перед тренером.

- С Яшиным переговорил?

- Да. Все нормально, претензий друг к другу нет, – четко, по-военному отрапортовал игрок.

- Это хорошо, – задумчиво протянул Бесков. – Но ты же понимаешь, Малой, что теперь ни о какой квартире, что тебе обещал генерал Цвигун, не может быть и речи? Я это сучье племя, – тренер недовольно мотнул головой, указывая на окно, за которым давешний чинуша усаживался с кислой миной в свой автомобиль, – знаю прекрасно. Он, конечно, сейчас утерся и отступил, но, уж поверь, ничего не забыл и при случае тебя в дерьме утопит. Со всем старанием и усердием. Надеюсь, ты это хорошо понимаешь? Врага ты себе приобрел сегодня, Мельник. И, повторюсь, не надейся, что он про тебя забудет. Такие ничего не забывают и не прощают. Особенно, когда малость подрастет по карьерной лестнице, сейчас-то так, «полуответственный». Думаешь, по-настоящему большого начальника удалось бы так легко объегорить? Хренушки! Отсюда вывод?