Порочная слабость (СИ) - Кофф Натализа

По сути, было чихать на то, где придется жить. В идеале – рядом с Лешей, под его крылом и защитой. Можно даже в том доме, откуда нас с мамой выкрал Марк. Я смогла бы все забыть, перевернуть страницу и жить дальше.

Но вместо этого мы со Славой ехали по бездорожью в полную неизвестность.

Я видела: Кирпич не испытывает радости от того, что ему пришлось нянчиться со мной. Я читала его мысли по сведенным к переносице угрюмым бровям и по сжатым в линию губам. Кажется, Слава хотел бы оказаться рядом со своим суровым начальством и заслонять его от пуль, а не придумывать, куда отвезти меня и что делать дальше.

– Ты можешь вернуться? Ты нужнее ему там. А я и сама справлюсь! – произнесла я.

Славик тяжело вздохнул. Наверное, он не раз и не два думал об этом.

– Леха оторвет мне башку, если брошу тебя, – скупо произнес Кирпич и вдруг положил на мое плечо свою лапищу.

Славик не приветствовал телячьи нежности. Если вдруг я рыдала, просто ждал, когда перестану. Максимум – участливый взгляд и носовой платок.

А сейчас стало тепло от того, что этот суровый и не самый разговорчивый мужчина приобнял меня за плечи.

– Послушай, Лина, будет трудно, но если мы вернемся, то все зря, понимаешь? – бормотал Славик. – Если тебя грохнут, то все жертвы напрасны. Да и Леха не сможет все решить, чтобы не коснулось тебя. Ты для него особенная.

– Племянница? – уточнила я.

– Дура, – хмыкнул Славик. – Он любит тебя. Да и какая ты ему племянница? Твой дед усыновил Леху.

– Вот и хорошо, – шмыгнула я носом и попросила: – Расскажи мне о нем. Какой он на самом деле?

– Тебе лучше знать, – хмуро ответил Кирпич.

Я была благодарна другу. Он заботился о транспорте, обеде, сменной одежде. Верный Славик продумал все, за исключением одной крохотной вещи: как отвлечь меня от тревожных мыслей.

Сердце с каждым ударом замирало. Мне казалось, что стоит обернуться, и увижу Лешку. Его высокую, широкоплечую фигуру. Его пронзительные глаза со всполохами безумия и жажды.

Но сколько бы раз я ни оборачивалась, ничего не происходило. Вокруг я видела лишь равнодушных незнакомых людей, которые не замечали меня.

– Нам пора, – обронил Славик, распахнул передо мной заднюю дверь машины и помог сесть, когда мы вышли из придорожной забегаловки, в которой обедали по пути в дом умершей бабки Кирпича.

Я прикрыла глаза, запрещая себе плакать.

Все должно наладиться. Эти неприятности – временные. Я попадала в передряги и похуже.

Но с каждым прожитым часом меня все более плотным одеялом окутывала апатия и полное равнодушие ко всему происходящему вокруг.

* * *

Новостей не было.

Никаких. Ни хороших, ни плохих.

Ежедневно в сети всплывала информация обо всем, кроме той, что была жизненно необходима мне.

В моей голове проносились различные сценарии развития событий. Начиная от абсурдных, заканчивая трагичными.

В итоге меня встряхнул Слава. Отобрал «чистый» телефон, запретил смотреть новости, вручил какой-то древний сундук, принадлежавший его прабабке, и велел учиться рукоделию.

– Будет, чем заняться твоим ловким, вредным пальцам! – проворчал Слава. – Ты ведь воровка! Такими темпами потеряешь квалификацию.

– Да кому она нужна, квалификация, – вздохнула я, но сундук открыла.

Рукоделие никогда не привлекало меня. Я находила это занятие дико скучным и ненужным. Однако сейчас мне вдруг захотелось чем-то занять руки.

Среди множества мотков пряжи, клочков ткани, катушек ниток и футляров со спицами и крючками я отыскала потрепанную книжку с пожелтевшими от времени страницам. Книга больше походила на учебник ведьмы, на полях имелись многочисленные заметки, странные рисунки, выполненные от руки, и жуткие схемы. Пришлось почти сутки изучать все иероглифы бабы Глаши – так звали родственницу Кирпича.

А после я взяла в руки приятный на ощупь моток нежно-голубой пряжи. Я не имела представления, на что могло хватить этих ниток, но наиболее простой схемой с понятным описанием мне показалась та, которую баба Глаша пометила старенькой фотографией, заложив ее между страниц.

Фотокарточка была черно-белой с неровными краями. А на ней – молодой, красивый мужчина с задумчивым взглядом и легким намеком на улыбку. Наверное, этот мужчина был важен для бабушки Глаши, если она постоянно смотрела на его фотографию.

Я вздохнула. А что, если моего Лешки уже нет в живых? А у меня даже его фотографии нет! Еще и гадкий Крипич отобрал средства связи. Так я бы могла поискать хоть какое-то упоминание в интернете. Не может быть, чтобы фото Заверина нигде не было.

– Пинетки собралась вязать? – нарушил мое уединение Славик.

Друг принес пирог, которым побаловала нас соседская бабуля. И стакан молока для меня.

Пирог был вкусным, если верить словам Кирпича, как и домашнее молоко. Но аппетита не было.

– Пинетки? Да не знаю, их легче всего, – пожала плечом.

Славик сел за стол напротив меня, не ругался по поводу того, что я своими нитками и крючками захламила всю кухню. Просто сидел, ел пирог, задумчиво поглядывал на мои руки.

– Ты ведь не на «колесах»? Всегда есть вероятность «залета», а срок небольшой может быть, – задумчиво пробормотал Слава.

– Ты сейчас о чем? – отвлеклась я.

– Да так, – хмыкнул Славик. – Просто когда моя матушка была беременна Алинкой, то ее тянуло что-то повязать, пошить. Вот и тебя так же.

– Ты что несешь, Кирпич?! – возмутилась я, – Ничего подобного! Я не могу быть беременной! Чушь!

– Серьезно? Вы предохранялись? – изогнул бровь Славик.

– Обалдеть! – осела я на стуле, сцепила пальцы в замок, задержала дыхание.

Черт! А вдруг он прав?

– Сгоняю в ближайшую аптеку, – кивнул Славик. – А ты пока тут это… Готовь пинетки. Пригодятся, наверное.

– Боже! И что делать?! – прошептала я, пытаясь не поддаваться панике.

– Да рожать, что еще? – хохотнул Кирпич и подмигнул мне. – Воспитаем мы твоего Звереныша. Вырастим из него мужика.

– Чего сразу мужика?! – возмутилась я. – А вдруг девочка?

– Исключено, – отрицательно покачал головой Славик, пряча бумажник в карман и собираясь выйти из дома. – У Лехи должен родиться сын. Иначе и быть не может.

Я лишь вздохнула. Странно слышать такую уверенность от Славы. К тому же моя беременность пока не подтверждена. А предположения так и могут остаться предположениями.

Но за вязание я взялась. Принялась учиться делать красивые аккуратные петли и связывать их в ровные ряды.

* * *

Пинетки получились, мягко говоря, уродливыми. Да и пинетки ли? Так, клочок, перекошенный со всех сторон. И даже мои ловкие пальцы не помогли. Крючок не слушался, а нитки выпадали и не желали подцепляться.

Словом, одно огорчение.

И когда вернулся Славик, я готова была разбить его череп сундуком, в котором хранились сокровища бабы Глаши.

– Аптекарша сказала, что нужны еще и витамины. Купил, какие были. Завтра поедем в район. Там врач есть. Посмотрит тебя, – поставил меня в известность Славик.

– Да пошел ты со своим врачом! – рявкнула я и выскочила из дома, швырнув все неудавшееся вязание обратно в сундук. – Никуда я не поеду! Домой поеду! Лучше там, чем эта гребаная неизвестность! Мы Леше там нужнее!

Кирпич вышел следом, присел на лавку, следил за каждым моим движением, пока я расхаживала по просторному двору, швыряла и пинала все, что попадалось под ноги.

– Послушай, Лина, – упрямо возразил Славик. – Леха велел беречь тебя. Присматривать. Спрятать. Мы не можем вернуться.

– Ты и не возвращайся! – рявкнула я, сверля гневным взглядом мужчину. – Я и сама справлюсь!

– Угу, как же, – фыркнул Слава, а потом зло выплюнул: – Думаешь, мне все это нравится? Да Леха мне, как брат! Он мне жизнь спас! Помог! Думаешь, мне хочется торчать в этой глуши, когда его там в асфальт закатывают?! Мне плевать, чего хочется тебе, девочка! Я получил приказ, я его выполню!

Кирпич умчался в небольшой сарайчик, где хранились инструменты. Схватил топор и принялся рубить дрова.