Операция «Форт» - Юрий Корольков

После ареста Владимира Молодцова и его связных будто бы ничего в катакомбах не изменилось. В отряде насчитывалось больше сорока человек, люди ходили на дежурство, свободные перетирали на складе патроны, покрытые зеленой коростой, потом собирались вместе в столовой, обсуждали свои дела.

Городские разведчики в назначенное время все так же приходили к шахтным колодцам, либо прятали донесения в условленном месте в расщелинах скал, в глубине балок под камнями или в других тайниках. Все шло по заведенному Молодцовым порядку. Как и при Молодцове, разведчики и в катакомбах и в городе составляли одно целое, один коллектив, говоря шахтерским языком — один пласт.

Когда Тамара Шестакова не пришла в назначенный срок, парторг Зелинский собрал коммунистов — всех, кто был в наличии. Сидели угрюмые в штабной пещере вокруг каменного стола.

— Все собрались? — спросил парторг, вглядываясь в лица собравшихся людей. Но ему не все были видны — многие сидели в глубине ниши, и свет от «летучей мыши», поставленной на край стола, почти не доходил туда.

— Все, кроме дежурных, — ответил кто-то из темноты. — С постов не снимешь…

— Что будем делать, товарищи? — снова спросил Зелинский. — Положение все знаете. Давайте обсудим. С товарищем Бадаевым что-то случилось. Коммунистка Шестакова тоже не вернулась с задания…

Сначала дали слово Анатолию Белозерову. Он рассказал, как ходил провожать Бадаева, как вышли встречать его и нарвались на вражескую засаду. Белозеров недоумевал, почему так получилось — новый, тайный лаз стал известен румынским жандармам.

После Анатолия слово взял Иван Клименко, заместителе командира по строевой части. Пожилой, худощавый шахтер говорил простуженным голосом, говорил скупыми короткими фразами. Он только докладывал, в каком состоянии находится отряд — сколько людей, как обстоят дела с продовольствием, оружием, боеприпасами. Бывший шахтер-бригадир говорил так, будто давал задание своей бригаде и раздумывал вслух, как расставить людей в забое. А закончил Клименко тем, что не нужно терять надежду на возвращение Бадаева. Павел Владимирович может еще воротиться, бывает всякое. На тот случай, если товарища Бадаева захватили, нужно подумать, как его вызволить от фашистов. Дело это не простое, но возможное. Можно по дороге отбить у конвоя или сделать налет на тюрьму. Для этого перво-наперво надо еще раз послать в город своего человека. Пусть выяснит, что случилось.

— А самое что ни на есть последнее скажу я вам вот что, товарищи, — Клименко подался вперед, будто старался разглядеть сидящих вокруг него партизан. — Если бы в гражданскую войну было у нас столько оружия, как сейчас, мы бы никакого горя не знали. Так что носы нам вешать нечего, будем готовить боевые задания, которые разработал наш командир товарищ Бадаев.

Когда Иван Клименко сел на свое место, парторг Зелинский нагнулся к нему, о чем-то пошептался и поднял руку:

— Товарищи! Есть предложение некоторые вопросы обсудить на совете отряда. После мы проинформируем вас. Нет возражений?.. Членов совета прошу остаться…

Члены совета партизанского отряда сидели вокруг каменного стола, ждали, пока партизаны разойдутся с собрания. В отряде при Молодцове существовал железный порядок — заседания совета проводить только закрытые. Был здесь Иван Клименко, самый старый из коммунистов в отряде, парторг Зелинский, Иван Петренко, Анатолий Белозеров, пришел Яков Васин. Состав совета отряда утвердили в обкоме партии, перед тем как подпольщики ушли в катакомбы. Анатолия Белозерова ввели позже по предложению Молодцова.

— Ты веди заседание, — сказал Зелинский, обращаясь к Ивану Клименко и уступая ему председательское место.

Клименко откашлялся — в катакомбах все надрывно кашляли последнее время, — спросил, как теперь будет связь с городом. Из трех связных осталась одна Марцишек. Кто будет руководить подпольем, что говорил об этом Бадаев?

— Когда мы провожали с Васиным товарища Бадаева, — сказал Белозеров, — он предупредил, будто чувствовал: «В случае чего, говорит, свяжитесь с Олегом Николаевичем из оптического магазина»… Я думаю, нам так и надо сделать.

На совете отряда решили, что на связь с Олегом Николаевичем пойдет Белозеров, а связную Марцишек пошлют выяснить причины и обстоятельства ареста Бадаева.

Только значительно позже выяснилось, как развивались события в городе после того, как Межигурская и Бадаев покинули катакомбы.

В первый день Бадаев и Межигурская остановились на конспиративной квартире Екатерины Васиной, находившейся рядом с площадью Красной Армии. Пришли они к вечеру, но где провели день, так и осталось неясным. Тамара Межигурская с утра заходила в тот день к сапожнику Евграфу Никитенко, жившему на Военном спуске, и предупредила, что одному человеку надо незамедлительно встретиться с подпольщиком Крымовым. Встречу надо организовать на Новом базаре в толкучке — так безопаснее. Время встречи — полдень, когда на рынке больше всего народу.

Межигурская еще спрашивала — знает ли Никитенко что-нибудь про того человека, который видел в городе Гласова. Нет, хозяин сапожной мастерской не знает о существовании такого человека, но ему говорил об этом Крымов. Тамара Межигурская еще раз сказала, что встречу с Крымовым надо организовать непременно в назначенное время.

Разговор Тамары Межигурской с Евграфом Никитенко происходил в сапожной мастерской утром восьмого февраля, а в полдень должна была состояться встреча с Крымовым. Никитенко не знал — состоялась ли встреча, про которую говорила Тамара, но свое дело он сделал: немедленно пошел в порт, условными сигналами вызвал Крымова и передал ему содержание разговора с Межигурской. Крымов ответил коротко: «Буду».

После этого сапожник вернулся домой, постоял у ворот, снял шапку, вытер платком лысину, снова натянул шапку на голову и исчез в воротах. Все это Евграф Никитенко проделал после того, как на противоположной стороне улицы заметил Межигурскую, сидевшую на скамейке. Она ждала возвращения сапожника из порта. Снятая шапка служила сигналом, что все в порядке. Тамара поднялась со скамьи и пошла вверх по Военному спуску.

Ближе к вечеру, когда уже начинало смеркаться, на улице Фрунзе видели невысокую женщину в платке, в длинном, ниже колен, пальто и в кирзовых сапогах. Она остановилась против дома № 88 у колодца, закрытого деревянным щитом, трижды постучала ногой, прислушалась и, получив очевидно ответный сигнал, бросила что-то в отверстие, просверленное в деревянном щите. Впоследствии в Межигурской опознали ту самую женщину, которая стояла у закрытого колодца напротив дома № 88.