Чужая дуэль - Игорь Исайчев

Парень, наморщив лоб, долго безмолвно шевелил губами, затем выдал:

– Да не, барин, никого не было… Разве что Ерофеич подходил. Забыл где-то метелку, вот и бродит по всему дому, – он захихикал, покрутив пальцем у виска. – Совсем старый из ума выжил.

– Ерофеич, Ерофеич, – повторил я вслух. – Что-то часто мне этот Ерофеич последнее время на пути попадается, а, Петя?

Но Селиверстов непонимающе глянул на меня.

– Ничего, не бери в голову. С эти вопросом сам разберусь, – я успокаивающе похлопал его по плечу и слегка подтолкнул к выходу.

…Сергей Владимирович Подосинский неожиданно для всех тяжело заболел. А ведь накануне он блестяще организовал задержание налетчиков, несколько недель терроризирующих именитых купцов по всей столице. В результате были пойманы не только грабители, но и найдено практически все похищенное.

Такого успеха у городской полиции давно не случалось. Однако на следующий день после своего триумфа Подосинский прислал Бибаеву записку, в которой извещал о внезапной болезни. Личный врач Сергея Владимировича сообщил в департамент, что тот будет отсутствовать не менее недели.

Подосинский же сидел в наглухо зашторенном кабинете, прислушивался к шагам за дверью и трясся от страха, как нашкодивший школьник в ожидании неминуемого наказания.

Так жестоко уголовники его еще никогда не подводили. Несмотря на то, что информация от заказчика, как всегда пришла вовремя и была безукоризненно точна, а Исаков сам, точно заяц в петлю, влез в расставленный капкан, бестолковые бандиты по-идиотски обмишурились.

В который раз всплыл вездесущий околоточный, который за последнее время из путающегося под ногами недотепы, неожиданно превратился в реальную угрозу. По сути, только случайность помешала Селиверстову захватить банду с поличным и чувствительно припалить хвост Подосинскому.

Полковник дрожащей рукой, разливая на зеленое сукно стола, плеснул в стакан водки из початой бутылки. Одним глотком выпил, не ощущая горечи.

Он с леденящей ясностью осознавал, по какому тонкому лезвию прошелся. Не сумей Староста сбежать, пристрелив бестолкового Козыря, выбирал бы сейчас Сергей Владимирович: либо чистосердечное признание прокурору с последующим судом и каторгой, либо побег и последующая жизнь до самой смерти под чужим именем.

Подосинский кривя лицо, помассировал грудь с левой стороны и снова наполнил стакан.

– Чтоб ты сдох, сволочь, – с ненавистью выдохнул он, вытирая губы.

Сергею Владимировичу не давал покоя стоящий перед глазами образ счастливого Селиверстова, бойко докладывающего Бибаеву о спасении Исакова и обнаружении похищенных в церкви драгоценных камней из оклада иконы.

Этот сосунок едва не стал причиной краха карьеры, да что карьеры, всей жизни, казалось всемогущего заместителя директора департамента. Клокоча от ненависти, Подосинский в глубине души однозначно приговорил выскочку околоточного.

Алкоголь все же ослабил напряжение и в голове у Сергея Владимировича, наконец, начал складываться план. Прекрасно понимая, что увяз в этом деле по уши и заказчик теперь вряд ли просто так отпустит его, полковник решил переть напролом.

По проекту Подоскинского околоточный надзиратель Селиверстов должен погибнуть в неравной схватке с вооруженными преступниками. Следствие возглавит лично заместитель директора департамента, так как Бибаев с удовольствием отдаст это гнилое дело на откуп Сергею Владимировичу. Вот тут-то и всплывут на свет пропавшие уголовные дела. Правда, после того как с ними поработают высококлассные фальшивомонетчики, способные слепить любой, самый сложный документ неотличимым от оригинала.

В результате объективного и всестороннего расследования откроется истинное лицо околоточного надзирателя. Вовремя найденные материалы будут неопровержимо свидетельствовать о том, что продажный полицейский Селиверстов сумел таки найти убийцу-маньяка, которым оказался некто Исаков. Но алчный околоточный за крупную взятку покрыл душегуба, а когда почуявший неладное Подосинский затребовал уголовные дела для проверки, убил курьера, похитив и спрятав бумаги.

При таком раскладе, даже если вдруг суду предъявят копии, ни один присяжный не поверит Исакову и его однозначно, в лучшем для него случае отправят на бессрочную каторгу. А если Подосинский вовремя подсуетится, так и прямиком на виселицу. И тогда все нынешние проблемы Сергея Владимировича благополучно разрешаться.

Но на этот раз, более не доверяя исполнителям, он твердо решил лично контролировать операцию с начала до самого конца.

Утром я проснулся в приподнятом настроении. Раны успешно заживали и почти не беспокоили, а за ночь чудесным образом как рукой сняло все симптомы сотрясения мозга.

Более того, симпатичная горничная правильно поняла намек и поздно вечером тайком поскреблась в мою дверь. Ближе к трем часам ночи, осчастливив девицу целковым, строго-настрого приказав держать язык за зубами, я выставил ее и как в темный колодец провалился в глубокий сон.

В столовой, куда я прямиком устремился влекомый не на шутку разыгравшимся аппетитом, нежданно-негаданно наткнулся на Прохорова, хотя обычно в это время он уже отбывал из имения в столицу.

Как ни в чем ни бывало поздоровавшись, я спросил разрешения присесть и дождавшись благосклонного кивка, устроился за столом. Владелец имения дал команду прислуге подавать на стол, терпеливо дождался окончания моей трапезы, после чего пригласил наверх, в свой кабинет.

Пока я раскуривал сигару, Прохоров достал из секретера деревянный ящик, отпер замок на нем и вынул револьвер. Любовно огладив оружие ладонью, он вдруг протянул его мне.

– Полюбуйтесь на этот «Гассель», Степан Дмитриевич. Новейшая модель с ударно-спусковым механизмом двойного действия под патрон центрального боя, – Прохоров цокнул языком от удовольствия. – Какой красавец. На мой взгляд, это лучший образец личного оружия. Я приобрел его недавно, по случаю. Не смог удержаться, когда увидел… Берите, берите, не стесняйтесь. Судя по всему, – бросил он выразительный взгляд на свежую повязку на моей голове, – вам он сейчас нужнее.

– Ну что вы, что вы, Александр Юрьевич. Зачем? – мой голос дрогнул, а рука помимо воли потянулась к револьверу.

Прохоров усмехнулся.

– Не тушуйтесь. Без сомнения вы сможете с ним управиться. Посему – дарю.

Я осторожно принял оружие, ощутив его солидную тяжесть и глубинное тепло дерева ребристых щек рукоятки. «Гассель» как влитой лег в руку. Направив ствол в сторону окна, я слегка придавил второй фалангой указательного пальца тугой спусковой крючок. Прохоров, тоже закурив, одобрительно понаблюдал за моими манипуляциями, затем выложил на журнальный столик две нераспечатанные бумажные пачки с патронами.