Счастливая встреча - Айрин Хант

— Я все думал, когда же ты наконец догадаешься.

Его жаждущие губы нашли ее набухший сосок, он стал ласкать его языком, заставляя ее стонать в сладостных муках, и она не заставила себя долго ждать, когда он прошептал умоляюще: — Ласкай меня! Прошу тебя, ласкай меня!

Из ее груди вырвался звук, похожий одновременно и на стон, и на всхлип, когда она стала раздевать его дрожащими руками, затем, не сумев расстегнуть молнию его брюк, она стала покрывать страстными, жадными поцелуями его великолепную мускулистую грудь, поросшую темными курчавыми волосами, чувствуя, как он напрягся и дрожит, умоляя не останавливаться.

Когда они вдвоем справились с его одеждой и он лежал рядом с ней столь же бесстыдно обнаженный, как и она, Селина взяла в руки его великолепную, неистово поднявшуюся мужскую плоть и закрыла глаза, чувствуя, как все ее существо сотрясает такой исступленный восторг, такое блаженство, которого ей никогда еще не приходилось испытывать. Водоворот желания и любви захлестнул ее окончательно, и она почувствовала, как он стал входить в нее; каждое движение, каждое погружение вызывали у нее ощущение того, что она возносится все выше и выше, к небесам, где не существует ни времени, ни реальности…

Селина по-прежнему была погружена в сладостное чувство блаженства и полного и неизбывного счастья. Она знала, что ей нужно все как следует продумать, и продумать очень четко и быстро. Но время для этого еще не пришло. Нет, пока она все еще пребывала в мире удивительных ощущений, которые подарил ей Адам.

Часы на приборной доске показывали уже начало первого, шуршание колес по шоссе своей монотонностью усиливали ее мечтательно-сонливое состояние, и она с трудом подавила зевоту.

Они выехали почти час назад, и она решила, что они навсегда закрыли дверь за чем-то, что больше никогда не вернется в их жизнь.

Но сейчас она не хотела думать об этом. Она просто была благодарна Адаму, что он, как и она, не собирался вести пустую беседу, а был погружен в собственные мысли.

На секунду ей захотелось узнать, о чем он думает. А потом она решила, что ей лучше об этом не слышать.

Вздохнув, она позволила себе бросить короткий взгляд в его сторону. Свет, идущий от приборов, слегка освещал ею точеный профиль, и с нежностью и любовью она отметила, что некогда жесткая и твердая линия его красивого рта стала мягкой и чувственной.

Селина еще раз вздохнула, свернулась калачиком в глубине мягкого, удобного кожаного кресла и заснула.

Она проснулась, почувствовав, что руки ее обхватывают его шею, лицо уткнулось в мягкую ткань его рубашки, а ноздри ощущают мучительно-сладкий волнующий запах его плоти. Не понимая, где она и что происходит, она сжала объятия, чуть не задушив его, так что он на мгновение споткнулся, затем услышала его низкий бархатный голос:

— Я думал, ты уже никогда не проснешься.

Он нес ее по лестнице своего городского дома. Она наконец-то смогла разглядеть обстановку, и ее бедное сердечко вздрогнуло и чуть не остановилось, когда он ногой открыл дверь своей спальни и отнес ее на свою кровать.

Положив ее прямо на покрывало, как будто она была драгоценным и хрупким предметом, он посмотрел на нее нежно-страстным взглядом и спросил:

— Мне сейчас тебя раздеть или после того, как я принесу шампанское?

Она почувствовала, как что-то гнетет ее ноющее сердце, и тупо повторила за ним, стараясь преодолеть это чувство:

— Шампанское?

— Надо отметить! — Он откинул рукой со лба спутавшиеся волосы, и теплая улыбка его была как весенний луч после суровой зимы.

Однако она не согрела ее. Она не должна этого допускать! И она не допустила, даже когда он сказал слегка охрипшим голосом:

— Я заморозил его, как только познакомился с тобой, в ожидании этого момента.

Момента, когда он понял, что победил, когда решил, что она согласилась на брак по его правилам?! Она не знала. Она еще не знала очень многого. Но она не стала спрашивать его ни о чем. Все вопросы так и останутся не заданными и без ответа — навсегда! Неужели ей не безразлично, почему он выбрал ее, раз он использовал шантаж, хотя и не собирался осуществить свои угрозы?

Абсолютно все равно, убеждала она себя. Какое значение могут иметь эти вопросы; единственный вопрос для нее сейчас: как избавиться от этих отношений, которые могут полностью разрушить ее жизнь, погубить ее?

Она вынесла в последний раз ласку его рук, это мучительно-сладостное чувство, затем почти невидящими глазами проводила его, когда он выходил из комнаты, приказав себе оставаться на месте.

Надо бежать отсюда! Она с трудом встала, ноги у нее позорно дрожали. Она не может стать женой человека, который никогда ее не полюбит, который женится на ней только потому, что они прекрасно подходят друг другу в постели и ему нужна мать для его детей.

Если она согласится на это, то ее жизнь превратится в ад, в сплошное несчастье. Она возненавидит его за то, что он имеет над ней такую власть, возненавидит себя за свою слабость, будет презирать себя за то, что стала жертвой слепой страсти.

Почему, ну почему она такая дура? Если бы она не полюбила его, она могла бы выйти за него замуж на его условиях, потому что тогда они были бы и ее условиями. Прекрасная сексуальная гармония, взаимная симпатия и уважение, дети. Простые, ясные партнерские отношения. Множество счастливых браков сложилось на гораздо менее прочной основе.

Но любовь к нему делает их отношения неравными, чаша весов перевешивается в его сторону. Она не может так унизить себя; гордость или то, что от нее осталось, инстинкт самосохранения, самоуважение не позволят ей этого.

Он вот-вот вернется с шампанским и обнаружит ее исчезновение, думала она про себя, стараясь придать своим действиям хоть какой-то порядок, в спешке кидая в чемодан вещи уже в своей комнате.

И действительно вернулся. Слишком быстро, подумала она и съежилась под его жестким вопросительным взглядом, когда он вошел в комнату, увидел беспорядок и понял его причину.

— Едешь куда-нибудь? — Адам саркастически усмехнулся. Она в отчаянии посмотрела на него, зная, что ей придется сказать ему, если она хочет, чтобы он отпустил ее.

Это будет нелегко, подумала она, чувствуя, как кружится голова, а пальцы терзают блузку, выхваченную из ящика комода. Это будет самый отвратительный поступок за всю ее жизнь.

— Как ты догадался? — ответила она с таким же сарказмом и отвернулась, запихивая в чемодан трусики и прочую мелочь.

— Но почему? — он резко втянул в себя воздух. — Селина, что происходит? Что случилось? Посмотри мне в глаза и скажи, что случилось, черт бы тебя побрал!

Она не ответила и молча стояла спиной к нему, боясь взглянуть на него, чтобы не выплеснуть накопившуюся обиду.

И все же она не могла заставить себя сказать ему слова правды, которые бы сразу оттолкнули его. Стараясь скрыть дрожь в ногах, она встала на колени у нижнего ящика комода и вытащила оттуда охапку джемперов. Сердце у нее билось так сильно, что она не услышала, как своей кошачьей походкой он подошел к ней; две сильные руки схватили ее за плечи и повернули лицом к нему.

— Ответь же мне, черт побери! — проговорил он сквозь зубы. — Почему ты уходишь от меня? И именно сейчас!

И правда, почему, подумала она с тоской, но вслух сказала:

— Не спрашивай. Ответ тебе может не понравиться. — Он стоял слишком близко, слишком волновал ее, был слишком дорог ей.

Невероятным усилием воли, сжав зубы, что придало ее лицу жестокость, она резко потребовала:

— Убери руки. Не трогай меня, — и увидела в его глазах насмешливые искорки. Сердце ее бешено колотилось, а он все продолжал свои магические, завораживающие ласки.

— Еще несколько часов назад ты так не говорила, — произнес он глухим голосом.

Если она хоть секунду еще будет слышать этот волнующий голос, который заставляет закипать ее кровь, то она сдастся, согласится на все, что он скажет, а потом будет жалеть об этом всю свою жизнь.

Селина, отчаянно стараясь взять себя в руки, гордо подняла голову, ее золотистые глаза с вызовом посмотрели на него, и она произнесла единственно возможные сейчас слова:

— Извини, но мне необходимо уйти. Я хотела тебя, и ты это прекрасно знал. Теперь я получила свое, и на этом распрощаемся.

Она увидела, как помрачнело его лицо. Он все еще не верил ей. И она добавила без всякого выражения, чтобы покончить с этим:

— Ты же не думаешь, что я выйду за тебя замуж. Ничто не вынудит меня пойти к алтарю с человеком, которого я не люблю и который не любит меня.

Она заметила, что он готов убить ее, но ей было все равно. Воцарилось молчание, настолько мрачное, настолько тягостное, что, казалось, воздух взорвется от напряжения. Затем он хлестнул ее резким, грубым словом, после чего у нее не осталось ни малейшего сомнения в том, кем он ее считает.