Рокоссовский - Борис Соколов

Делалось все, что было в пределах наших сил и прав, начиная с систематического наблюдения за разработкой мобилизационных документов. В частности, проверили народнохозяйственный автотранспорт, приписанный к корпусу. К сожалению, в гражданских организациях этому вопросу не уделяли должного внимания. (Скажу сразу: в связи с тяжелой обстановкой, сложившейся с 22 июня в приграничной зоне, 9-й мехкорпус не получил ни одной машины из приписанных по плану мобилизации; она, кстати, была объявлена уже в момент выступления корпуса в боевой поход.)

И самое тревожное обстоятельство — истек май, в разгаре июнь, а мы не получили боевую материальную часть. Учебная техника была на износе, моторы доживали свой срок. Пришлось мне ограничить использование танков для учебных целей из опасения, что мы, танкисты, окажемся на войне вообще без каких бы то ни было танков.

21 июня я проводил разбор командно-штабного ночного корпусного учения. Закончив дела, пригласил командиров дивизий в выходной на рассвете отправиться на рыбалку. Но вечером кому-то из нашего штаба сообщили по линии погранвойск, что на заставу перебежал ефрейтор немецкой армии, по национальности поляк, из Познани, и утверждает: 22 июня немцы нападут на Советский Союз.

Выезд на рыбалку я решил отменить. Позвонил по телефону командирам дивизий, поделился с ними полученным с границы сообщением. Поговорили мы и у себя в штабе корпуса. Решили все держать наготове…»

С какой стати «по линии погранвойск» (!) будут сообщать о немецком перебежчике в механизированный корпус, расположенный достаточно далеко от границы? Вернее предположить, что предупреждение поступило по линии штаба КОВО, тем более что, как известно из воспоминаний Жукова, об этом перебежчике был осведомлен и нарком обороны. Вероятно, в данном случае Рокоссовскому надо было подчеркнуть, что все меры по повышению боеготовности войск он предпринимал самостоятельно, без приказа из штаба округа. Однако на этот счет позволительно усомниться.

Существует довольно убедительная версия, по которой Сталин действительно собирался напасть на Гитлера летом 1941 года. И главный удар предполагалось наносить как раз на юго-западном направлении. Еще на плане стратегического развертывания Красной армии от 11 марта 1941 года в разделе, посвященном юго-западному направлению, заместитель начальника Генштаба Н. Ф. Ватутин, явно со слов Сталина, наложил резолюцию: «Наступление начать 12.06». Однако к 12 июня не успели сосредоточить войска, технику и необходимые запасы, и наступление перенесли на июль. В рамках подготовки этого наступления 15 мая Генеральным штабом был подготовлен план превентивного удара, предусматривающий нанесение главного и единственного удара Юго-Западным фронтом с последующим окружением основных сил вермахта в Польше (на остальных фронтах предполагалось ведение оборонительных действий). 4 июня 1941 года Политбюро ЦК приняло решение о сформировании к 1 июля 1941 года 238-й стрелковой дивизии Красной армии из поляков и лиц, знающих польский язык. Эта дивизия должна была стать прообразом будущего Войска польского, полностью подконтрольного СССР, и обеспечить большевикам преобладание в послевоенной Польше. Не исключено, что как раз в связи с предстоящим нападением на Германию перебрасывалась к границе артиллерия соединений КОВО. Рокоссовскому свою артиллерию удалось отстоять, что очень помогло 9-му мехкорпусу в первые дни войны.

К началу Великой Отечественной войны личным составом 9-й механизированный корпус был укомплектован почти полностью, танков же и автомашин имел лишь треть от нормы — несколько более трехсот машин. Материальная часть была сильно изношена. Во фрагменте мемуаров, опубликованном только в годы перестройки, маршал свидетельствовал:

«Довольно внимательно изучая характер действий немецких войск в операциях в Польше и во Франции, я не мог разобраться, каков план действий наших войск в данной обстановке на случай нападения немцев.

Судя по сосредоточению нашей авиации на передовых аэродромах и расположению складов центрального значения в прифронтовой полосе, это походило на подготовку прыжка вперед, а расположение войск и мероприятия, проводимые в войсках, этому не соответствовали.

Даже тогда, когда немцы приступили к сосредоточению своих войск вблизи нашей границы, перебрасывая их с запада, о чем не могли не знать Генеральный штаб и командование КОВО, никаких изменений у нас не произошло. Атмосфера непонятной успокоенности продолжала господствовать в войсках округа…

Стало известно о том, что штаб КОВО начал передислокацию из Киева в Тернополь. Чем это было вызвано, никто нас не информировал. Вообще, должен еще раз повторить, царило какое-то затишье и никакой информации не поступало сверху. Наша печать и радио передавали тоже только успокаивающие сообщения.

Во всяком случае, если какой-то план и имелся, то он явно не соответствовал сложившейся к началу войны обстановке, что и повлекло за собой тяжелое поражение наших войск в начальный период войны».

Рокоссовский совершенно правильно догадался, что советские войска готовились к прыжку вперед, а немецкого нападения не ожидали, несмотря на сосредоточение у границы немецких войск. Сталин, Тимошенко и Жуков полагали, что немецкие войска стянуты сюда лишь для отражения возможного советского удара, который немцы, дескать, ожидают, в случае, если последует высадка немецкого десанта на Британские острова. Главный же удар вермахт нанесет по Англии. В этом убеждала и статья Геббельса «Крит как пример», появившаяся в германском официозе «Фёлькишер Беобахтер» 13 июня 1941 года. В статье делался прозрачный намек, что недавний захват Крита немецкими парашютистами — это лишь репетиция гораздо более крупного десанта на Британские острова. Номер был конфискован военной цензурой, но с таким расчетом, чтобы часть тиража достигла нейтральных стран и расположенных в Берлине иностранных посольств. Это было тщательно подготовленное дезинформационное мероприятие, призванное прикрыть переброску к советским границам основной части танковых и моторизованных дивизий и главных сил люфтваффе. Ответом на статью Геббельса стало известное заявление ТАСС от 14 июня, где опровергались слухи о возможной войне между СССР и Германией и утверждалось, что обе страны неукоснительно соблюдают Договор о ненападении. Когда Гитлер и Геббельс прочли Заявление ТАСС, они пришли к выводу, что Сталин не ожидает в ближайшее время германского нападения. Они не знали, что статья Геббельса стала причиной ускорения подготовки советского нападения. Сталин стремился ударить прежде, чем немецкие войска высадятся в Англии, поскольку боялся, что тогда они успеют сокрушить британское сопротивление, а потом, сдержав советское наступление посредством эластичной обороны, обрушатся всей своей мощью на Красную армию.