Искаженные слова Иисуса. Кто, когда и зачем правил Библию - Эрман Барт Д.

Как мы увидим в следующей главе, понять эту методику довольно просто, если она изложена четко и ясно. Ее применение к текстологическим проблемам — любопытный и даже увлекательный процесс, позволяющий отличить в манускриптах разночтения, представляющие собой авторские слова, от изменений, внесенных переписчиками более поздних времен.

5. Значимые оригиналы

В этой главе мы рассмотрим методы, разработанные учеными с целью выявления «оригинальных» форм текста (или, по крайней мере, «самых ранних из имеющихся»), а также форм, представляющих собой поздние поправки переписчиков. После объяснения сути этих методов я проиллюстрирую их применение на примере трех разночтений из рукописной традиции Нового Завета. Эти три я выбрал потому, что все они играют решающую роль в толковании книги, в которой содержатся; более того, ни одно из этих разночтений не отражено в большинстве современных переводов Нового Завета. Другими словами, я полагаю, что основой переводов, доступных сегодня большинству читателей, служил неверныйтекст, от которого во многом зависит толкование этих книг.

Но прежде познакомимся с методами, которые ученые создали, чтобы отличать оригинальные чтения от поздних изменений, внесенных в текст переписчиками. Как мы убедимся, выявить самую раннюю форму текста не всегда бывает просто: эта задача требует усилий.

Современные методы текстологии

Сегодня большинство специалистов по текстологии могли бы назвать себя «рациональными эклектиками» в том, что касается принятия решений о самой ранней форме текста. Это означает, что они «выбирают» (значение корня слова «эклектика») из всех разночтений то, что наилучшим образом отражает самую раннюю форму текста, и при этом пользуются (рациональными) текстологическими аргументами. Эти аргументы основаны на признаках, которые могут быть по характеру как внутренними, так и внешними[96].

Внешние признаки

Аргументы, основанные на внешних признаках, имеют отношение к самим сохранившимся манускриптам, в которых присутствует то или иное чтение. В каких манускриптах оно содержится? Надежны ли эти манускрипты? Почему их надежность внушает или не внушает сомнение?

Когда думаешь о том, сколько манускриптов содержит тот или иной вариант чтения, порой подмывает просто провести подсчеты и посмотреть, какой вариант встречается в большинстве сохранившихся источников. Но слишком многие современные ученые отнюдь не убеждены, что текст, встречающийся в большинстве манускриптов, обязательно наилучший. Причины такого мнения легко объяснить на примере.

Допустим, что после написания оригинального манускрипта с него сняли две копии — назовем их А и В. Разумеется, в этих двух копиях найдутся различия: значительные — вполне возможно, мелкие — скорее всего. Теперь предположим, что копию А переписал еще один писец, а копию В — пятьдесят писцов. После этого оригинальный манускрипт вместе с копиями А и В был утрачен, в итоге осталась 51 копия второго поколения, из которых одна сделана с копии А и пятьдесят — с копии В. Если какое‑либо чтение в пятидесяти манускриптах (с копии В) отличаются от чтения в единственном манускрипте (с копии А), значит ли это, что оригинальным с большей вероятностью окажется первое из этих чтений? Вовсе нет, но если обратиться к методу подсчета, в пользу первого чтения говорит в пятьдесят раз больше источников. В итоге распространенность чтения определяется не количеством манускриптов, сколько бы их ни было, пятьдесят или один, а различиями всего лишь между двумя копиями (А и В). Следовательно, простой вопрос о встречаемости того или иного чтения неуместен, когда надо выяснить, какое чтение соответствует оригинальной (или наиболее ранней) форме текста[97].

Поэтому ученые в большинстве своем убеждены, что при выборе чтения, соответствующего наиболее ранней форме текста, гораздо важнее прочие факторы. Один из таких факторов — возраст манускриптов, содержащих это чтение. Вероятность того, что самая ранняя форма текста содержится в древнейшем из сохранившихся манускриптов, значительно выше — по причине того, что текст меняется тем чаще, чем дольше он существует. Но это, конечно, не значит, что во всех случаях надо слепо следовать тексту самых ранних манускриптов. Причин две: историческая и логическая. Если рассуждать с точки зрения логики, предположим, что в манускрипте V века содержится одно чтение, а в манускрипте VIII века — другое. Обязательно ли будет чтение из манускрипта V века более ранней формой текста? Нет, не обязательно. А если манускрипт V века — копия манускрипта IV века, но при этом манускрипт VIII века переписали с документа III века? В этом случае более раннее чтение сохранится в манускрипте VIII века.

Вторая, историческая, причина, по которой нельзя просто доверять чтениям из самых ранних манускриптов, не принимая во внимание другие факторы, заключается в том, что, как мы уже видели, в наиболее ранний период процесс создания рукописных текстов был также наименее упорядоченным. В то время тексты копировали в основном непрофессиональные переписчики, делая множество ошибок.

Следовательно, возраст манускрипта имеет значение, но не может быть абсолютным критерием. Именно по этой причине большинство текстологов считает себя рациональнымиэклектиками. Они убеждены, что должны рассматривать для каждого чтения целый ряд аргументов, а не просто считать манускрипты или выбирать из них только наиболее ранние. И все‑таки в конечном счете, если большинство самих раннихрукописей содержат преимущественно одно чтение, такая комбинация факторов должна быть определяющей для текстологического решения.

Еще один внутренний признак — географическое распространение манускриптов, содержащих какое‑либо чтение. Предположим, некое чтение найдено в ряде манускриптов, но все они происходят из Рима, в то время как ряд других манускриптов, скажем, из Египта, Палестины, Малой Азии и Галлии, содержит какое‑то другое чтение. В этом случае текстолог может заподозрить, что одно из этих чтений было «локальным» (во всех римских копиях встречается одна и та же ошибка), а другое является более ранним и с большей вероятностью соответствующим оригинальному тексту.

Пожалуй, самый важный внешний критерий, которого придерживаются ученые, сформулирован следующим образом: чтобы некое чтение считалось «оригинальным», оно должно содержаться в лучших манускриптах и в лучших группах манускриптов. Это довольно каверзный метод оценки, действующий так: определенные манускрипты по различным причинам признаются превосходящими все остальные. Например, в тех случаях, когда решающими для оценки чтения признаны внутренние признаки (о них — далее), эти манускрипты почти всегда содержат такое чтение, а другие (как правило, более поздние) — альтернативный вариант чтения. Заключенный здесь принцип гласит: если известно, что некие манускрипты превосходят другие в чтениях, когда наиболее ранняя форма очевидна, скорее всего, они будут превосходить другие и в чтениях, в которых внутренние признаки не настолько очевидны. В некотором смысле это все равно, что иметь на своей стороне свидетелей в суде или знать друзей, слову которых можно доверять. Когда знаешь, что человек склонен ко лжи, невозможно доверять ему полностью, но когда знаешь об абсолютной надежности человека, можно верить ему, даже если способов проверить его слова не существует.

То же самое справедливо для групп источников. В главе 4 мы видели, что Уэсткотт и Хорт развили идею Бенгеля об объединении манускриптов в текстологические семейства. Некоторые из подобных групп, как выясняется, заслуживают доверия в большей мере, чем другие, так как содержат наиболее ранние и наилучшие тексты из сохранившихся и на поверку оказывается, что фигурирующие в них чтения превосходят прочие. В частности, большинство рациональных эклектиков считает, что так называемый текст александрийского типа (по Хорту — нейтральный), изначально связанный с упорядоченной практикой переписывания рукописей, которой придерживались христианские писцы в Александрии, Египет, содержит форму текста, превосходящую прочие, и в большинстве мест, где имеются расхождения, дает нам наиболее ранний, или «оригинальный», текст. С другой стороны, чтения в текстах византийского и западного типа с меньшей вероятностью оказываются наилучшими, если они не подтверждены александрийскими манускриптами.