Моё пост-имаго - Владимир Торин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мистер Келпи прервался, достал платок и вытер выступившие на глазах слезы. После чего продолжил:
– Голова профессора была задрана, и я решил, что он снова заснул за работой. Попробовал его разбудить, но тут понял, что он… – помощник главы кафедры всхлипнул.
– Он был теплым? – спросил Натаниэль Доу.
Мистер Келпи испуганно поглядел на доктора, а тот невозмутимо и безжалостно продолжил:
– Вы ведь потрогали его? Он был теплым или холодным? Успел окоченеть?
– Он был… обычным, – опустошенно сказал мистер Келпи.
– Хм. Глаза его были открыты или закрыты?
– Глаза были открыты! Точно открыты! Я помню, ведь я сам ему их закрыл.
Доктор покивал своим мыслям.
– Что было после того, как вы его обнаружили?
– Я тут же сообщил мистеру Феннигу, управляющему общества, и поставил в известность полицию. Тело забрали в морг.
– У профессора Гиблинга не было родственников?
– Никого не было. Вся его жизнь была связана с наукой, – тяжко вздохнул мистер Келпи. – Его волновали только бабочки.
– Вскрытие проводилось?
– Я… я не знаю. Это ведь ваш друг работает в морге, доктор. Он вам может сказать точнее.
Доктор поморщился от слова «друг».
– Непременно узнаю у него при случае. – Он выдохнул тонкую струйку дыма. – Профессора, насколько я понимаю, похоронили в Тремпл-Толл…
– На Чемоданном кладбище, да. Была довольно скромная церемония. Пришли несколько коллег из научного общества, сэр Крамароу выразил свои соболезнования и прочитал очень проникновенную речь. «Погребальный оркестр господина Пруддса» исполнил скорбнянс «Забудь меня, мой старый друг». Это так… грустно.
– Вы ничего не заметили странного, когда увидели профессора в кабинете?
– Странного?! – воскликнул мистер Келпи раздраженно. – Да он был мертв! Я только об этом и мог думать! Этот человек меня научил всему, что я знаю. Он меня вытащил из… – он запнулся, не в силах совладать с охватившими его чувствами и спрятал глаза под платком.
– Конечно-конечно, – сказал доктор Доу и немного помолчал. – Еще один вопрос, мистер Келпи. Вы не почувствовали какой-нибудь необычный запах в кабинете, когда обнаружили профессора?
Мистер Келпи хмуро поглядел на доктора.
– Вы имеете в виду чернослив?
– Помимо прочего.
– Нет, ничего такого я не почувствовал.
– Пейте чай, мистер Келпи, он успокаивает…
Доктор задумчиво уставился в пустоту перед собой.
– Куда он все-таки делся, Черный Мотылек? – негромко проговорил он. – Никто его не видел. Куда он мог деться?
– Может, он просто улетел?
– Это вряд ли. Очевидно, что на вокзале, в таком людном месте, его не могли бы не заметить. Тут же поднялась бы паника, крики, но всего этого не было. Черный Мотылек скрылся каким-то чудесным образом. Помнится, вы рассказывали о различных невероятных способностях, которые ему приписывают. Существуют бабочки, которые могут становиться невидимыми?
Мистер Келпи задумался.
– Могут становиться невидимыми некоторые бабочки с островов Вирен и Паранезии, – сказал он, – а еще, насколько мне известно, Крохотули Серебряные. Что касается Черного Мотылька, то, несмотря на все приписываемые ему невероятные способности, в книге профессора Гиблинга нигде не упоминалось о подобной. Но, боюсь, эта бабочка недостаточно изучена.
– Раз уж мы заговорили об этой книге, – начал доктор, – может быть, есть то, о чем мне следует знать? То, что поможет нам разыскать это существо? Я был бы вам благодарен, если бы вы описали его, мистер Келпи, ведь мне до сих пор не вполне ясно, с чем мы столкнулись.
– Конечно… эм-м… – бабочник замялся. – Черный Мотылек – ночное создание. И солнечный свет ему крайне противен. У него две пары крыльев. Кромешно-черные. Без каких-либо узоров и пятен. Сугубо чернильный пигмент. Размах крыльев самки, согласно книге профессора Гиблинга, может достигать четырех-пяти футов. А самец… – мистер Келпи замолчал, пытаясь подобрать слова. – Он… он отличается от самки.
– Половой диморфизм?
– Именно.
– Что вы можете рассказать о повадках бабочки?
Мистер Келпи отпил немного чая. Даже после первого глотка он немного успокоился.
– Черный Мотылек, помимо прочего, хищник, – сказал он. – Питается слезной жидкостью, кровью и, как и многие бабочки, падалью. Но нападает он, только когда голоден, либо когда его провоцируют.
– Вы сказали «помимо прочего».
– Согласно книге профессора Гиблинга, Черный Мотылек еще и антофил, то есть голод его, помимо плоти, крови и слез живых существ, может быть утолен так же пыльцой некоторых цветов и растений. Сладкое усыпляет мотылька, делает его мирным и вялым.
Доктор тут же вспомнил о том, что говорил проводник.
– Много чая с сахаром… чай с сахаром… – сказал он, и бабочник недоуменно на него поглядел, не понимая, о чем идет речь. – Как нам отыскать Черного Мотылька, мистер Келпи? Как профессор Руффус его поймал?
– О, боюсь, это для меня совершеннейшая загадка, – жалобно ответил бабочник. – Я был бы рад вам помочь, но это поистине либо чудо, либо удача – иных версий у меня нет…
– К какому семейству относится Черный Мотылек?
Мистер Келпи задумался.
– Профессор Гиблинг и сам не был уверен, – сказал он. – Ближайшее семейство, как он полагал, – это Чернильные Червоточцы.
– Есть какие-либо особенности у данного семейства? То, что может помочь?
– Что ж… Чернильные Червоточцы, как и интересующий нас представитель чешуекрылых, – сугубо ночные создания, у них замечательный слух…
– В коллекции общества присутствуют представители данного семейства? Если присутствуют, то как их поймали?
– Их ловят на свет.
– Подробнее, пожалуйста.
Мистер Келпи сделал еще один глоток чая. Он уже настолько успокоился, что даже осмелился взять с подноса одну из коврижек миссис Трикк.
– Есть специальные фонари, – сказал бабочник, – которые применяются при охоте на тех или иных мотыльков. Мы используем различные светофильтры и химические красители огня для каждого отдельного вида мотыльков. «Ловчие фонари» – сложные оптические приборы с тонкой
