Власть его желаний - Алиса Ковалевская

— Давно ты тут? — как и при разговоре с Мико, он выглядел напряжённым. Только если тогда в нём чувствовался гнев, теперь он пристально всматривался в моё лицо. Как будто пытался понять, могла я услышать что-нибудь или нет.

— Не знаю, — выключила плеер и положила рядом. — А что? Ты сам давно приехал?

— Не очень, — перевёл взгляд на огромный бассейн, на дне которого разноцветной плиткой был выложен тюльпан — символ модного дома «Viktor Marchello».

Я посмотрела в ту же сторону. Поднялась и, босая, прошла к воде. Встав у края, потянулась и тряхнула головой. Прекрасно знала, как солнце, попадая на волосы, играет бликами, оттеняет их. Обернулась к Виктору.

— Тебе нужен купальник, — прежняя натянутость исчезла, и я почувствовала облегчение. Значит, поверил.

— Вообще-то, не только купальник.

Он приблизился. Медленно, лениво. Остановился на расстоянии шага. Взгляды наши встретились, и я почувствовала себя девчонкой. Неуклюжей и не так, чтобы очень уверенной в себе. Несвойственная мне робость появлялась каждый раз, когда он оказывался вблизи и смотрел так, как смотрел сейчас.

— Твои волосы, — собрал несколько прядей у виска. Скрутил жгутом, потом так же — со второй стороны. Качнул головой. — Они похожи на осень. Русскую осень.

Зачарованная его бархатистым, звучащим тихим рокотом голосом, я не смогла ничего сказать.

Выпустив жгутики, он некоторое время просто рассматривал меня. Потом рассыпал локоны по плечам. Он касался моей шеи, проводил по щекам, по голым рукам. Взяв за локоть, повернул так, что солнце светило мне в спину, и поправил прядь у лба.

— Золотая осень, — не мне — художнику внутри себя самого.

Я уже знала, что, когда он такой, говорить не стоит. Ещё лучше — не шевелиться и дышать так, чтобы он не замечал этого.

— За осенью бывает зима. Рябина на снегу…

Я позволила себе вдох, чтобы почувствовать его запах. Зря. Дурман тут же наполнил меня, и я невольно прикрыла глаза, отдаваясь охватившей меня чувственности.

Он обрисовывал кисти моих рук, как будто плёл кружево, дотрагивался до моей груди, до шеи. Руки переходили на спину, на плечи и опять на спину. Говорить себе, что в этом нет ничего личного, было бессмысленно. Вчерашний вечер стал последним рубежом. Вечер, перешедший в ночь, когда я стояла перед ним обнажённая. А он, такой же нагой, сидел в кресле и курил, не сводя с меня взгляда.

— Да… Я знаю, что это будет. Зима… Зима и рябина. Да… — он откинул волосы назад. Руки его исчезли, и я, облизнув губы, встретилась взглядом с его.

— Собирайся, — неожиданно приказал он совсем иначе. Коротко и жёстко. Мне показалось, что у меня дежавю. Но нет. День был другим и всё вокруг тоже было другое. Даже я сама была уже совсем другая.

— Мы идём в мастерскую?

— Нет, — бросил, уже направляясь к дому.

В последний момент схватив с лежака плеер, я последовала за ним. Обогнала и первой вошла в дом.

— Тогда куда?

— Ты постоянно задаёшь слишком много вопросов, Марин, — зайдя за мной на кухню, он сбросил полотенце с блюда. Когда я уходила, горничная как раз выкладывала на него свежеиспечённый пай с лимоном, и теперь запах пирога наполнял всё вокруг.

Взяв турку, Виктор налил кофе. Каждый раз горничная варила кофе, как только видела, что его машина подъезжает к дому. Варила, а потом убиралась куда подальше, потому что он терпеть не мог, когда она беспокоила его по приезду. Это я тоже поняла за время, проведённое тут.

— Нет, Виктор, — дождавшись, пока он возьмет кусок пирога, забрала у него нож и тоже отрезала полоску. — Я задаю не много вопросов. Просто ты не любишь давать ответы.

— Не люблю, — согласился он. Взгляд его опять стал пристальным, но всего на секунду. До того, как я сама сказала:

— Я буду готова через десять минут. И учти, Виктор Марчелло, эти десять минут начнутся тогда, когда я доем, — глядя ему в лицо, с вызовом откусила пай и тут же увидела ямочку на его щеке. Ямочку, оттенённую усмешкой.

— Это же… — начала было я и осеклась, когда навстречу нам вышла средних лет женщина.

Обнесённый высокой кованной оградой особняк, куда привёз меня Виктор, находился на окраине Милана. Понятия не имеющая, что взбрело ему в голову на этот раз, я пыталась сообразить, где мы, но сделать это мне удалось только тогда, когда мы вошли внутрь.

— Добрый день, сеньор Марчелло, — улыбнулась она. — Хотите посмотреть, как идёт работа?

— Да, — лаконично ответил он и подтолкнул меня вперёд.

Стоило нам войти в одну из комнат, как его нестройно поприветствовали несколько находящихся в ней женщин. Все они, до этого занятые работой, встали со своих мест. Виктор подошёл к одному из столов, возле которого находился манекен.

— Переделать ворот, — ему хватило мига. — И… Манжеты шире на сантиметр. Эти пуговицы уродливы, — обернулся ко встретившей нас женщине. — Мадлен, вы не видите, что эти пуговицы уродливы?

— Но вы сами их одобрили, сеньор Марчелло.

— Это было до того, как вы взялись за работу. Переделать, — махом он оторвал английский воротничок от блузы. — Здесь должна быть стойка. Стойка и круглые пуговицы с жемчугом.

— Позвольте… — швея, до этого молчавшая, подала голос. — Жемчуг сейчас не особо актуален.

— Я не следую моде, Лили, — перевёл он взгляд на неё. — Я её создаю. Переделать, — уже громче. Подошёл к следующему манекену. Платье — бархатное, на первый взгляд слишком тяжёлое. Он провёл ладонью по ткани так, как мог бы касаться обнажённой женщины. Прикрыл глаза, ноздри его затрепетали. — Да… — на губах появилась почти неуловимая усмешка. — Да… — посмотрел на Мадлен.