Чехия и чехи. О чем молчат путеводители - Вячеслав Перепелица

Объясняют такое отношение к Чехии сохранившимися с детства чувствами, особенно нежной привязанностью к матери-чешке. А некоторые историки считают, что в дополнение к этому с присущей ему политической мудростью Карл предвидел, что будущее Европы в сильных и самостоятельных национальных государствах, а не в рыхлом объединении маленьких княжеств и герцогств. Как бы то ни было, сейчас о великих деяниях чешского короля неоднократно услышит от экскурсовода любой турист, увидит своими глазами Карлов мост, университет, собор Святого Вита.

Я же пытаюсь представить, вооружившись отрывочными сведениями (книги о Карле IV на русском языке найти не удалось), как оно было или могло быть на самом деле. Не побывавший даже в чертогах областной администрации, а тем более в чертогах королевских, да еще в средневековых, я пытаюсь представить давних правителей живыми людьми: как они беседовали, радовались, злились… О, ужас историков! Наверняка же не так говорили, более красиво, витиевато. Однако… имею я право? Имею!

Вот сохраненный летописцами эпизод. Король Иоанн, опасаясь, что чешская знать лишит его трона в пользу жены и малолетнего сына, держит их в отдаленном замке, затем пытается разлучить сына с матерью. И тут впервые четырехлетний будущий император проявляет характер: внезапно впадает в ярость, кричит, топает ножками. Опешивший отец, в свою очередь разъярившись, запирает кроху на целый день в темной комнате. Не встречал свидетельств, что в дальнейшем отношения отца с сыном были плохие, но относились они друг к другу настороженно. Через два года Иоанн отправил шестилетнего сына ко двору своего друга и родственника, французского короля. Там его ждали женитьба в девятилетнем возрасте на племяннице французского короля, Бланке Валуа, прекрасное образование, полученное у профессоров Сорбонны, полная светских развлечений жизнь при самом блестящем европейском дворе, но память о материнской ласке и малой родине так и осталась в сердце юного принца.

Впервые после долгого-долгого перерыва Карл въехал в Чехию в 1333 году. «Дааа… рыцарь ты, конечно, знатный, папенька, а вот хозяйственник…» – так, по моему мнению, подумал Карл, увидев запустение некогда цветущего королевства. Позднее сам король записал посетившие его в то время мысли следующими словами:

«Королевство я нашел в таком жалком состоянии, что не было в нем ни крепости, ни поместья незаложенного. Большинство чешских панов занималось насилием из жадности и спеси, не зная ни страха, ни поклона перед королем. Славный некогда Отакаров град лежал в руинах, и мне пришлось пребывать как мещанину».

И, тяжко вдохнув, юный Карл направился наводить порядок. Однако первым делом он посетил могилу матери, Элишки Пржемысловны, в Збраславском монастыре, а по приезде в Прагу установил у гробницы своего духовного покровителя, святого Вацлава, серебряные фигурки двенадцати апостолов. Естественный порыв истосковавшейся души, но при этом какой мастерский пиар-ход! И тот, и другая были горячо любимы чехами, и авторитет Карла стал стремительно расти. (А через пару лет при очередном визите в свое королевство вечно нуждавшийся в деньгах Иоанн забрал и переплавил эти статуи. С его авторитетом среди чехов все стало окончательно ясно.)

А как же Карл осуществил давнюю мечту своих предшественников, чешских королей, и первым из них получил почетный титул императора Священной Римской империи, да еще и в таком молодом возрасте, даже не будучи пока королем? Любимым учителем и наставником юного Карла был ученейший человек того времени Пьер Роже де Бофор-Тюренн. Да и тот проникся симпатией к талантливому юноше, и их встречи продолжались, когда Карл уже покинул Францию. Во время приезда Карла вместе с отцом в Авиньон в 1340 году, друзья вновь встретились и уединились для беседы. Внезапно Пьер Роже сказал: «Ты будешь когда-нибудь Римским императором». На это Карл ответствовал: «А ты будешь еще раньше папой». Не знаю, что стояло у них на столе, сам Карл, описавший эту встречу в своих мемуарах, о том не упоминает. Правда, мне их диалог своей комплиментарностью напоминает хрестоматийную беседу двух русских мужчин в соответствующей обстановке: «Ты меня уважаешь? И я тебя тоже очень уважаю». Если Пьер Роже стал уже кардиналом и двигался к папскому престолу семимильными шагами, то юный Карл не мог даже мечтать об императорской короне. Тем не менее, став папой под именем Климента VI, старший друг не забыл свои застольные пророчества и начал активно действовать. Пять выборщиков вместо полагавшихся семи избрали Карла IV императором. Причем тремя из них были отец Карла и его ближайшие друзья. Так что надо признать, что Карл стал императором по блату, и недоброжелатели еще долго называли его «поповским королем». Пикантность ситуации заключалась еще в том, что император Людовик Баварский был жив-здоров и вовсе не собирался покидать трон. Другое дело, что он успел так разругаться с предыдущим папой, что был проклят им и формально отстранен от власти. Однако большая часть немецкой знати его поддерживала. Климент VI, проталкивая на трон Карла, преследовал свои цели: победить Людовика Баварского и заполучить послушного императора. Таким образом, в самом начале правления молодого короля и императора ждали большие проблемы: война с непредсказуемым исходом против непримиримого соперника и его многочисленных союзников. Звезды благоприятствовали Карлу: вскоре Людовик погиб во время охоты, и молодой император получил возможность забыть о войне и отдаться мирному созиданию.

Своими заслугами в градостроительстве и благоустройстве Праги Карл IV заслуживает сравнения с Лужковым. При одном небольшом отличии: со вкусом у Карла было… как бы это сказать, не в обиду Юрию Михайловичу? Короче, Церетели и Шилов шансов бы в Праге не имели. Так, после смерти французского зодчего Матье Аррасского Карл пригласил достраивать кафедральный собор совсем молодого еще Петра Парлержа. Хотя Петр и происходил из прославленной семьи немецких архитекторов, но на ту пору было ему всего двадцать лет и никаких самостоятельных работ за плечами. Как смог король сделать такой удачный выбор?! Петра Парлержа современные искусствоведы считают гением, его новаторские элементы обязательно упоминаются в любой серьезной книге об искусстве готики. Он создал целую архитектурную династию в Чехии, а также замечательную школу скульптуры. Еще одного гениального художника, Теодорика, король пригласил для росписи часовни в новом замке Карлштейн, и там были созданы настоящие шедевры средневековой живописи. Во времена правления Карла IV Прага не только стала столицей Священной Римской империи, но и превратилась в культурный, научный и художественный центр всей Европы. А при строительстве Нового города, увеличившего общую площадь Праги вдвое, мудрый король и император сам проявил себя прекрасным градостроителем-новатором: впервые в Европе город строился по заранее утвержденному плану, который лично создал Карл IV. Лучами расходились от Старого города необычайно широкие для тесного Средневековья улицы, будто император предвидел грядущую автомобилизацию. И опять указ о заложении Нового города звучит торжественно и патриотично:

«Среди других забот нашего правления, которыми ежедневно, как волнующееся море, обеспокоена бывает наша душа, мы ревностно размышляем снова и снова о том, чтобы наше наследное Чешское королевство расцветало всяческой красотой… Потому что среди других владений, которые нам по праву достались в наследство от отца или которые счастливая судьба присоединила к ним… считаем это королевство неким избранным садом среди полей, самым дорогим из всех».

Сейчас вспомнил, что современный чешский историк недавно в интервью сказал: мол, неплохо бы отдать должное незаслуженно принижаемым предшественникам и последователям Карла IV и поумерить безудержные восторги вокруг него самого. Он-де завоевывал свой огромный авторитет, привлекая к этому преданных ему сторонников, которые сознательно славили его по всей Европе. А что в этом плохого? Вот наши политобозреватели часто говорят: «Опять Россия проиграла на Западе информационную войну». А Карл информационную войну выигрывал. Разве его победы не говорят о нем как о мудром политике, соответствующем самым современным критериям. Главное, что этот пиар подкреплялся действительно большими делами. И гуманизм Карла был не показной. Туристы часто спрашивают: «А что это за стена вон там, на зеленом холме?» А это так называемая Стена голода. После сильной засухи король собрал голодающих горожан, накормил их и поручил возводить крепостную стену, не очень-то на самом деле нужную. За работу он платил им хлебом. Спасенные горожане сохранили в благодарной памяти этот поступок Карла. Лишь один турист спросил, а почему бы королю просто не кормить голодающих. Однако сами же туристы объяснили ему, что нельзя такого делать, это неминуемо приведет к иждивенчеству и еще большей нищете: людям надо давать возможность заработать, «дать не рыбу, а удочку». Вот видите, сейчас это многие понимают, а мудрый король осознал уже в те времена.