Аравийский рейд - Сергей Зверев

– И твоя растяжка. Мы хорошо потрудились, Валера. Очень хорошо!..

Рядом Стас рубит рукой воду и приглушенно кричит:

– Он уходит! Смотрите, эта сука уходит!

Не дойдя до нас метров двести, катер резко поворачивает к берегу. Слава богу! Смертная казнь через утопление в соленом Индийском океане откладывается.

Мои друзья подталкивают Хайера и снова принимаются грести к танкеру. Я же с минуту завороженно смотрю вслед пиратской лодке. Показалось, будто в желтом свете прожектора на носовой части я заметил фигуру капитана Кравца.

– Ну и ночка, – спешу догнать друзей. – Тут в самого черта, пожалуй, поверишь…

Глава шестая

Африка

Сомали; район городка Эйл – борт «Тристана»

Несколько долгих последних часов из головоломной эпопеи мне не дает покоя один и тот же вопрос: как подняться на борт «Тристана»? Как?!

Штатными металлическими трапами пираты не пользуются и не позволяют командам захваченных судов их опускать. Так что, подплыв к борту высотой шесть метров, мы не отыщем ничего похожего на лестницу. В лучшем случае посчастливится увидеть болтающийся веревочный трап. Но при этом сверху, клацая затвором, будет скалиться охрана в виде тупых и беспощадных парней из африканской деревни. Вот и приходится плыть лягушачьим брассом и мысленно разговаривать с Богом. Вся надежда только на него.

Четверть часа плывем медленно, но размеренно и спокойно. Я нарочно подвернул вправо, чтобы группа приблизилась к судну на уровне бака. Туда народец забредает редко – вся корабельная жизнь теплится вокруг кормовой надстройки.

Увы, но последние триста метров стайерского заплыва вновь приносят проблему: Хайер совершенно выбился из сил и начал тонуть. Меняясь, тащим его на себе. При этом скорость упала до смехотворной: корпус танкера с редкими огнями по периметру высится темной громадой невдалеке и не желает приближаться.

В глазах темно, в ушах звон, грудная клетка раздувается кузнечными мехами, а сердце норовит из нее выпрыгнуть… Немудрено, что в таком состоянии мы прохлопали появление моторной лодки. Торбин ненароком замечает скользящие по борту «Тристана» блики, оглядывается и, смачно сплюнув, извещает:

– К нам гости.

Катерок неспешно выписывает замысловатые фигуры метрах в четырехстах от захваченного судна. То идет по прямой, то разворачивается; прожекторный луч хищно рыщет по воде…

– Нас ищет. Что за надоедливая сволочь! – устало шепчет Велик. И вдруг срывается на хриплый крик: – Смотрите, братцы!..

На правом борту танкера болтается веревочная лестница, отбрасывающая узкую живую тень на оранжевый металл. Сверху темнеет чья-то фигура, но не у лееров на краю палубы, а подальше – в глубине.

Мы у борта. Слабая волна то поднимает нас, то опускает. То норовит «нежно» приложить о нависающую над головами махину.

Я вцепился одной рукой в лестницу, другой поднял автомат безо всякой в нем уверенности. Валера поддерживает чуть живого Хайера.

«Беретта» у Стаса за поясом. Киваю: «Действуй!»

Он судорожно хватается за веревки, карабкается наверх, но… последние силы отнял океан. Пальцы скользят, мышцы не способны поднять отяжелевшее тело. Уцепившись за третью перекладину, Велик остается висеть, едва вынув из воды задницу.

Подбадриваю как могу:

– Все нормально, Стас. Не торопись – лодка далеко. Отдохни. Мы просто все устали…

Он висит без движения. Мне кажется, что его тяжелые надрывные хрипы слышны всем – даже пиратам на палубе «Тристана».

Даю немного времени на отдых, но катер держит курс прямо на нас. Поторапливаю народ:

– Не ссать, парни, все будет кренделем! Прижали животы к борту и ползем! Кто сорвется – не орать. Падать молча.

– Ага. И брызг со шлепками не производить, – отзывается Стас.

Это здорово. Мы с Торбиным при любых капризах погоды старательно прячем эмоции, а Стасик этого не умеет – что чувствует, то и говорит. Его сарказм означает для нас многое: желание жить, бороться, побеждать.

Трижды глубоко вздохнув, он тихо матерится и начинает энергично взбираться по трапу.

– Двигай вторым, Глеб, – шепчет Валера, – поможешь ему расчистить плацдарм. А я шайтана подержу.

Он прав – так будет лучше. Нащупываю ногой перекладину трапа. Карабкаюсь вверх…

На быстрый подъем не хватает силенок. Тем не менее я достиг середины, Величко на метр повыше. На палубе слышатся шум, беготня. А прямо над нашими головами кто-то есть – слышны шаги, какая-то возня…

Суета и паника на «Тристане» не удивляют. Еще бы! Похищен главный координатор пиратского движения – Мухаммед Абди Хайер по кличке Большой Рот. На берегу взрываются склады, горит база, гибнут сообщники пиратов. Акваторию прочесывает катер в поисках устроивших весь этот цирк русских моряков… Тут поневоле задергаешься, занервничаешь.

Ладно, черт с ними, – Стас держит пистолет наготове. Еще две ступеньки, и он займется расчисткой пути на палубу. Лишь бы не подвели патроны!

Однако, как это часто бывает, беда приходит с другой стороны. По борту танкера стучат пули; сзади с небольшим опозданием долетает звук выстрелов.

«Не успели!» – проносится в башке.

Нога соскальзывает с перекладины; скриплю зубами, зависая на левой руке. Ощущаю себя распятым Иисусом – абсолютно беззащитным перед большим и коварным Злом.

Однако мне проще, нежели Иисусу. Я не убежденный пацифист, и справедливость с бескрайней добротой в схватке со злом не отягощают. Да и руки мои к кресту не прибиты.

Разворачиваюсь и поднимаю автомат. Ствол гуляет, но я стараюсь направить его в яркое пятно прожектора.

Вместо очереди раздается одиночный выстрел.

Патрон или переводчик огня? Жму на спусковой крючок. Бесполезно.

Пули опять бьют по металлу рядом.

– Давай-давай! – тороплю друга и нащупываю ногами опору. Велик спешит – ощущаю это по рывкам трапа.

Передергиваю затвор. Просовываю для удобства руку меж поперечных перекладин лестницы – так легче вести прицельный огонь.

Автомат стреляет дважды и замолкает. Зато оппонент с катера отвечает полноценной очередью. Одна из пуль проходит рядом с моим лицом и больно обдает щеку крошкой отлетевшей от обшивки краски.

Слышу приглушенный стон.

– Стас!

Молчит.

– Стас! – отчаянно зову друга и одновременно выбрасываю затвором просравший патрон.

Снова пытаюсь выстрелить. Осечка.

Упрямо дергаю затвор. Выстрел. Осечка…

Поднимаюсь на ступеньку выше.

– Стас, куда тебя?

Не отвечает. Я на уровне его ног и вижу, как тело друга потихоньку оседает вниз. Обессиленно падает правая рука, мимо пролетает какой-то предмет и хлюпает в воду. «Беретта»! Он держится за веревку левой ладонью, но и она постепенно ослабляет хватку.

С горем пополам стреляю еще раз. Все – магазин пуст. В сердцах тащу из кармана запасной – последний. И… о, чудо! Прежде чем капризно замолчать, автомат выпускает в цель пять пуль. После чего стрельба с борта катера прерывается.

Неужели попал?

Чувствую, как на мое лицо капает кровь.

– Стас, держись!

Забрасываю автомат за спину и подставляю плечо – поддерживаю Велика, чтоб не упал. Очень тяжело так висеть. И неудобно. А главное – невозможно стрелять.

Смотрю вниз на Валеру. Черт лица в темноте не разобрать, но точно знаю: он растерян и до крови кусает губы от безысходности, от бессилия что-либо изменить…

Внезапно над нашими головами раздается три пистолетных выстрела, следом по палубе скачут пустые гильзы. Отчетливо слышу неторопливые шаги – кто-то подходит к леерам…

Смотрю вверх и тащу из-за спины автомат. Медленно загоняю в патронник вместо негодного патрона новый; поднимаю ствол, нахожу пальцем спусковой крючок…

Давай, сука, покажись! И мы посмотрим, кто из нас успеет выстрелить первым. Только бы не подвел патрон…

Над нами нависает огромная темная фигура.

Я узнаю появившуюся над леерами рожу и в первое мгновение теряюсь. В следующее – давлю на спусковой крючок с такой неистовой силой, словно от нее зависит начальная скорость пули.

Осечка.

Стас оседает и буквально садится на мои плечи.

Кое-как дергаю затвор, перемещаю ладонь назад. Привычно обхватываю рукоятку и нащупываю указательным пальцем крючок. Плавно нажимаю…

И вдруг доходит: что-то не то. Боцман не стреляет, не рычит, не призывает на помощь темнокожих дружков. А тело Стаса становится легче…

Вдвоем с боцманом затаскиваем Велика на палубу: я толкаю снизу, Шмаль сверху тянет за шкирку.

В моей голове сумбур – не понимаю, откуда на палубе взялся этот человек и почему он взялся помогать. Однако раздумывать и выяснять некогда.

С трудом нащупывая ногами перекладины, ползу вниз – помочь Торбину поднять нашу темную личность. Заодно оглядываю бухту. По пятну яркого света нахожу катер, выписывающий круги на одном месте. Видимо, выпущенные мною пули задели сидевшего на руле человека, и я мысленно благодарю Бога за дарованную паузу в перестрелке.