Катафалк дальнего следования - Николай Иванович Леонов

– Эх, мне бы противогаз, я бы ему «слоника» устроил, – мечтательно сказал Кирпич. – У нас на зоне самые матерые после него такие песни пели, мать родную готовы были продать.

– Это как?

– Да можно и пакетом то же самое сделать. На голову надеваешь и перетягиваешь на шее воздух. Способ – верняк, пару раз так его придушим, и все расскажет. Как Катьку убил, как закопал.

– А потом что? – робко спросил парень за рулем.

– А дальше не твое дело, – оборвал напарника Кирпич. – На дорогу смотри!

Они несколько минут ехали в тишине. Лев Иванович на заднем сиденье старался не шевелиться, голова полыхала огнем от удара, а кожу рук саднило от наручников. Ему нужны силы, чтобы действовать дальше. Орлов предупрежден, и, после того как группа захвата не встретится с оперативником в условленном месте, генерал поймет, что произошло преступление. Он знает, кто главный подозреваемый – Маргарита Семенова, – и добьется обыска дома и завода, чтобы найти своего пропавшего сотрудника. Необходимо лишь потянуть время, сделать вид, что согласен на все условия Марго. Может быть, даже предложить ей сделку. Только вот какую?

Мысли от боли и шума в голове текли вяло, у Льва Ивановича никак не получалось сосредоточиться, чтобы придумать план своего спасения.

Тем временем парень, сидевший за рулем, совсем не обычным своим задиристым тоном поинтересовался у Кирпича:

– А ты никогда не думал, что будет, если Маргариту закроют? Она ведь не ангелочек, ментам есть что ей предъявить. Куда нам потом идти? Если… за компанию с ней не отправят за решетку?

– Чего испугался, сбежать задумал? – язвительно спросил Кирпич.

– Да, испугался! – вдруг вскинулся парень. – Я на пытки не подписывался, между прочим. Охранником устраивался, и только потому, что после армейки не хотел в полицию идти. Плевать на эту живую воду, ее дураки покупают, которые верят в чудеса. Но старика этого мучить – это уже слишком!

– Сопляк ты еще, распустил нюни, – хмыкнул Кирпич. – Где деньги, там свои законы, понял? Давай рули и молчи в тряпочку, а то на месте старика окажешься. Ты думал, будешь деньги получать, молчать и не замараешься? В такое дерьмо один раз окунешься – и навсегда в нем останешься. Я на зоне десять лет отработал, тоже сбежал и думал по-другому заживу. Не выйдет, внутрь грязь проникает и прилипает накрепко. Так что ты не ной, на дорогу смотри и думай, на что премию свою потратишь в конце месяца. Марго хоть и паучиха, но платит щедро. Рыжую свою с потрохами купишь, да что там рыжую. Любую девку хоть в Туманном, хоть в районном центре сможешь купить.

– Не всех купить можно, – упрямился молодой. – Катю, дочь Маргариты, деньги же не интересовали. Она по любви замуж вышла, и жених на 15 лет старше, и без денег, обычный железнодорожник.

Кирпич расхохотался хрипло, будто собака залаяла.

– Плечи у тебя выросли, а мозг нет. Поэтому и прозвали солдатом, только можешь приказы исполнять. Голова у тебя дурью забита. Какая любовь? Катька себе этого щеголя купила как игрушку в магазине, а он на ней женился из-за денег мамаши. Только не рассчитал, что Маргарита любит всех под колпаком держать, в том числе и дочь с зятем. Каждую копейку им выпрашивать приходилось, да и то, она только Катьку слушала. А зятя своего приживалкой называет. А ты в любовь поверил, вот дурак! – Кирпич всмотрелся в лицо парня. – Или тоже хотел к Катьке семеновской подкатиться и жить красиво?

Видимо, прочитав положительный ответ по выражению лица парня, жестокий собеседник снова рассмеялся:

– Ты чего думал, если на ней женишься, то все, считай, счастливую лотерейку вытащил? Так за красивую жизнь надо Марго прислуживать, она любит, когда перед ней люди за деньги как собачки на задних лапках скачут. Радуйся, что не стал ее зятем, а то каждый день с утра до ночи бы слушал, какой ты нищеброд, тупой, никчемный, что должен быть ей благодарен за все. Ух, она умеет травить до бешенства, а потом хохочет, когда человека до истерики доведет. Паучиха!

– Сам перед ней как собачка и скачешь, – пробормотал себе под нос Солдат, но громко уже предложил старшему, чтобы закончить неприятный разговор: – Подремлешь? Я через полчаса толкну, как в Туманный заедем.

– Да, глаза закрываются. Совсем Паучиха загоняла, после смерти дочери с катушек съехала, – пожаловался Кирпич. Откинулся на сиденье и тут же захрапел.

Лев Иванович попытался поднять голову, чтобы найти возможность сбежать, но тут же затылок пронзила такая невыносимая боль, что в глазах потемнело, и он потерял сознание.

* * *

Очнулся Гуров от ледяного прикосновения к щеке. Даже взмах ресниц вызывал боль, и тут по лицу снова ударил поток ледяной воды. И следом кожу обожгла пощечина.

– А ну давай открывай глаза! – Голос Семеновой, высокий и визгливый, будто игла, пронзил мозг.

Лев Иванович с трудом сдержал стон, потом ему удалось открыть глаза. Он лежал связанный на кушетке в небольшой гостиной одноэтажного дома. После удара до сих пор звенело в ушах, в висках пульсировала кровь.

– Пошел вон, Кирпич! – протяжно крикнула Маргарита, и тут же раздался грохот разбитого стекла.

Лев Иванович повернул голову и скорчился от резкой боли. Маргарита, пьяная, со сбившимися локонами, с размазанной косметикой на осунувшемся лице, покачиваясь, наклонилась над встроенным баром. Она не удержала в трясущихся руках бутылку и уронила ее на пол. Бутылка разбилась, ее содержимое расплескалось по сторонам. Маргарита забормотала под нос:

– Тут еще у меня полно, виски, водка, коньяк. Ты что будешь, мент? – Женщина выпрямилась, яростно содрала с горлышка защитную пленку, вцепилась зубами в пробку и вырвала ее из узкого горлышка. После нескольких глотков пожаловалась:

– Дрянь, а не алкоголь. Пью, пью, а напиться не могу. А я хочу напиться. Так напиться, чтобы не помнить ничего хотя бы несколько часов.

Расплескивая содержимое бутылки, Семенова до краев налила виски в стакан, осушила и тут же налила новую порцию. Со стаканом в руках плюхнулась в кресло напротив дивана, где лежал Гуров. Навела на него мутный взгляд, хлебнула виски и попыталась пнуть пленника, но только потеряла домашнюю туфлю с кокетливой опушкой.

– Эй, мент, ну что, все тайны узнал, а? Чего, офигел, когда тебя Лидка сдала, да? Я ей все счета заблокировала, так наша святоша сама позвонила и тебя за сто кусков с потрохами сдала. Даже притащила прямо в руки Кирпичу, лишь бы хоть чуть-чуть денег вымолить на дорогу. Думает, что убежит от меня, идиотка. Без денег она долго не продержится, обратно приползет на коленях. Вот у меня где весь этот поселок! – Семенова сжала костлявый кулак.

У женщины в глазах полыхнул злорадный огонек.

– Чего тебе напела попадья, какая она бедная и несчастная? Что я ее надоумила про кровавые слезы сказки рассказывать, обманывать заставила? – Маргарита скривила дурашливую гримасу и захныкала тонким голосом: – Я, Лидуся, святоша, обманула меня Паучиха, в сеть свою заманила. Боженька меня наказал, муж болеет, теперь сыночек заболел. Тьфу! – Она плюнула в сердцах, и нити слюны растянулись по домашнему пеньюару, который был уже весь в пятнах и потеках от алкоголя.

Марго тяжело поднялась, подошла поближе к Гурову, ее красивое лицо было искажено пьяной усмешкой.

– Что, она тебе тайну великую открыла, что вода эта чудеса не творит?! Обычная вода, никаких чудес! Никого не лечит, никого не оживляет!

Марго отшвырнула бутылку с алкоголем, схватила пятилитровую бутыль с розовой водой, стоявшую рядом с диваном, и бросилась к столу возле окна. Гуров, пересиливая себя, перекатился на бок, чтобы проследить за Маргаритой. А когда увидел, куда она направилась, вздрогнул от отвращения.

На журнальном лаковом столике лежал черный, раздувшийся за несколько дней, в пятнах и кровавых провалах труп Катерины. Обезумевшая Маргарита принялась поливать обнаженное иссиня-черное тело из бутылки святой водой. Когда она закончилась, схватила вторую емкость у стены, потом третью.

– Катька, вставай! Ну, давай, живи, живи! Катя! Вот же вода живая, вставай! Катя! Что же ты лежишь?! Где чудо, давай, вода, оживи мне дочь! Катя!

Гневный крик перешел в рыдания, Марго завыла будто