Город металлических людей. Книга первая (СИ) - Высоковская Евгения

– Откуда это у тебя? – вдруг резко спросил он, оторвавшись от стены, и зеленый глаз вспыхнул, будто пытаясь вычислить, что скрывает Лео.

– Это мне дала девушка из леса, та лесная ведьма. Лаура, – в недоумении таращась на вора, ответил юноша. Вор ответил непроницаемым взглядом прищуренных глаз, и у Леобена, как уже раньше было, по позвоночнику проползла тоненькая змейка озноба. Эби с интересом уставилась на амулет.

– А что это? Ты не показывал.

– Просто безделушка, – смутившись, сказал Лео. – Я не знаю, почему она мне его подарила. Может быть, хотела сделать приятное, потому что я с ней по-хорошему поговорил. А я тогда и не знал, как тут к лесным жителям относятся.

– Странно, что она вообще тебе доверилась, – произнес Джордан, – увидев в первый раз. А теперь ее ищут.

Он с досадой поджал губы, и Лео расстроился. Если бы он знал, что подвергает девушку опасности, ни за что не сказал бы ничего Дину. Но что теперь можно сделать?

– Ладно, – примирительно бросил Джордан. – Я понимаю, что ты не нарочно. Но я за нее беспокоюсь. А она не понимает, насколько все серьезно, когда дело касается стражников, вступивших на тропу охоты за ведьмами.

Он снял с крючка в стене объемный рюкзак из того же странного, чуть мерцающего материала, что и куртка и обмотка на запястьях, проверил, что там внутри, и надел на спину.

– Мне пора. Будьте тут. Я не должен сильно задержаться, – сказал он ребятам. – Что найдете на столе съедобного, ешьте. Я принесу еще. – С этими словами Джордан скрылся за дверью, а Эби и Лео остались одни в квартире вора.

– Он что, знает ту девушку, у которой ты купил лекарство для меня? – удивленно спросила Эби. Леобен кивнул. – Он сейчас к ней пошел?

– Я не знаю. Может быть, – ответил юноша, пожав плечами, и у Эбигейл заныло сердце. Вор так болезненно отреагировал, когда увидел кулон у Лео. Может быть, это ревность? Неужели лесная ведьма – и есть тот самый человек, который держит Джордана в этой части города?

Глава 17. Эвтерниус

В сумрачной комнате у высокого узкого окна, вглядываясь в дождливую пелену, за которой почти не видно было леса, стоял странный человек. Его статная широкоплечая фигура была практически идеальных пропорций, а гордо поднятая голова выдавала в нем человека уверенного и даже надменного. Он смотрел на серый дождь, но глаза то и дело фокусировались на оконном стекле, в котором смутно виднелось его отражение. Поймав его глазами, человек тут же отводил их, но снова и снова возвращал взгляд на отражение, не в силах отказать себе в этом удовольствии: полюбоваться новым золотым лицом.

Он пришел в себя совсем недавно. Врач Экхарт, бывший когда-то известным городским модификатором, долго трудился над восстановлением его организма, подойдя к делу со всей скрупулезностью, на которую только был способен. Вначале он тщательно изучил его состояние и продумал план работы над телом и, главное, лицом железного стражника. Глаза его все эти дни горели азартом ученого, стоящего на пороге открытия. Он почти не сомневался, что все получится. Наконец-то у него был тот, с кем можно было работать и кому это действительно было очень нужно.

Принявшись за дело, Экхарт в очередной раз пожалел, что из поселения так быстро уехала Эбигейл, даже не спросив у него, что он хотел ей предложить. Зная о ее таланте к шитью из крошечных лоскутов, которые она соединяла так искусно, что невозможно было обнаружить швы, Странный Доктор мечтал, что она будет работать у него в лечебнице, помогая в его экспериментах с новейшим материалом: жидким металлом.

У этого материала были совершенно особые, уникальные свойства, что делало его очень сложным в обработке, но при этом его использование приводило к потрясающим результатам. Из него невозможно было создать сразу большое полотно, даже такое, чтобы хватило покрыть человеческое лицо. Но даже если бы удалось вдруг такое получить, нельзя было натянуть этот материал на лицо как маску.

Жидкий металл застывал небольшими бесформенными лоскутами и чем-то напоминал на ощупь резиновую пленку, из которой необходимо было сшить покрытие нужной формы, со всеми изгибами и впадинками, будто то лицо или часть тела. Эта работа требовала большого мастерства и идеальной четкости, и Экхарт знал, что Эби должна была справиться. Но теперь в помощь ему осталась лишь Ева.

Лесная ведьма умела шить и вышивать, она сама украсила свое простое платье невероятным тонким узором. Девушка старалась изо всех сил, чтобы воссоздать лицо стражника. Она изранила пальцы иглами и краями жидкого металла, который, будучи мягким на ощупь, мог внезапно оставить глубокий порез одной из своих кромок. Он был даже опаснее гибких металлов, из которых шили одежду. Но Ева не сдавалась и вкладывала в свой труд все силы и душу, и у нее получилось завершить начатое доктором, сшив лицо для железного человека. Доктор показал ей еще один секрет, как из жидкого металла создавать тончайшие нити, и лесная ведьма спряла для железного стражника золотые волосы. Экхарт же методично восстанавливал отмершие ткани с помощью того же материала, чтобы осталась чувствительность. Потому что самым главным достоинством жидкого металла была способность проводить нервные импульсы. Эта металлическая «кожа» могла ощущать прикосновения!

Ярый, в очередной раз застыв взглядом на своем золотом отражении, поднял руку и провел пальцами по щеке. Почувствовав касание и щекой, и подушечками пальцев, он, словно не веря до конца в происходящее, вдруг порывисто и глубоко вздохнул и закрыл глаза. Он снова и снова трогал свое лицо, упиваясь этим ощущением и вспоминая вчерашний день.

Вчера рыжеволосая ведьма, приводя вместе с доктором его в чувство, легонько погладила его по золотой щеке и спросила:

– Ты что-нибудь чувствуешь?

И это касание, казалось, его новая металлическая кожа помнила до сих пор. Он, который боялся взглянуть в зеркало на свой жуткий череп, мог надеяться разве только на то, что ему поставят на лицо застывшую железную маску, чтобы не пугать окружающих. То, что сделали для него эти двое, было непонятно, невозможно, немыслимо. И прекрасно. Благодаря особым свойствам материала, лицо не выглядело как металлические части, что ставила себе знать. Оно было совершенно как человеческое, с небольшими морщинками у глаз и губ, но казалось, что на него нанесли мельчайшую золотую пыльцу.

Сейчас железный стражник трогал лицо в том месте, где коснулась его маленькая ручка язычницы, и не испытывал больше к девушке привычной, вбитой в голову ненависти. Словно, смягчив его кожу, Экхарт с ведьмой смягчили и нечто в заржавевшей душе Ярого. Но ненависти к тем, кто изувечил его, не убавилось. Исполняя именно их приказы, он годами охотился на язычников, приходящих в Город, чтобы поделиться дарами дальнего леса. Страж искренне и свято верил в то, что поступает правильно. Но все это было обманом. Вся его жизнь, которую он никогда не щадил ради защиты Города, была обманом.

В дверь осторожно постучали.

– Входите, – ответил стражник низким глуховатым голосом, оборачиваясь на звук. Бывшему модификатору удалось починить ему и голосовые связки. Все, что отнялось и отмерло, Экхарт смог заменить своими экспериментальными разработками и жидким металлом.

Ева тихонько приоткрыла дверь и вошла.

– Мы собираемся обедать, выходи, сколько можно прятаться? – раздался ее мелодичный голосок.

– Я не прячусь, – ответил стражник, разглядывая огненный ореол волос вокруг милого лица. – Просто я слишком долго был один и очень к этому привык. Но, конечно, я сейчас приду.

– Хорошо, мы тебя ждем.

Ева еще какое-то время постояла на пороге, любуясь творением, в красоте которого была и ее большая заслуга, и, улыбнувшись, вышла. Ей пока было немного неуютно под странным взглядом пары зеленых глаз стражника. Модифицированное око, которое установили ему в Управлении, Экхарт оставил, а в пустую глазницу вставил механизм еще одной своей разработки. На вид этот глаз ничем не отличался от обычного, но при этом мог видеть в темноте и визуально приближать предметы. Он так же, как и глаз стража, светился зеленым. Когда-то очень давно почти такое же устройство Странный Доктор вживил Джордану, талантливому вору-одиночке по прозвищу Ночная тень, про которого в кругах товарищей по ремеслу можно было услышать фразу «смотрю и в упор не вижу».