Сколько цветов у неба? - Наталья Литтера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В твоем теле усталость,
В голове пустота,
Ничего не осталось.
В карманах ни рубля.
В слове «карманах» ударение на последний слог. Поэт, блин. Тоже, видимо, гений. Непризнанный.
До дома Вика добиралась на старом маленьком «фиате». При покупке он обошелся недорого, был послушен и легко парковался там, где более солидным и габаритным машинам было не под силу. Войдя в подъезд, Вика поднялась на четвертый этаж, открыла дверь съемной однокомнатной квартиры и включила свет. Сейчас примет душ и спать. Большой плюс ночной работы заключается в том, что приходишь домой поздно, за пару часов до рассвета, с единственным желанием: «Спать». Падаешь в кровать и проваливаешься. Без мыслей. Без сновидений. А это самое главное. После работы кошмары почти не снятся. Они приходят в выходные. Выходные Вика не любила.
Повесив сумку на крючок, она вспомнила про рисунок. Вынула его и впервые по-настоящему рассмотрела. Даже прочитала надпись на обороте. Усмехнулась. Судя по всему, ей теперь десять лет придется хранить этот шедевр, чтобы потом продать.
Но, надо признать, сделан портрет мастерски. Практически одной линией и несколькими штрихами. И это, несомненно, она – Вика. Причем не только внешне. Но и внутренне.
Искусство должно быть легко… но должна быть суть, суть передана.
Константин Коровин, автор картины «Портрет Ф. И. Шаляпина»
Глава 2
1
Аня сражалась с самоваром, который никак не получался. Как раз из-за трубы. Картинка в целом выглядела неинтересно. Может, сапог поставить сверху? Самовар на этот раз был не круглый, а вытянутый, строгий. И как изображение – скучный. На суд автора Аня решила представить три варианта: с трубой, сапогом и чайником. И пусть она сама решает. А времени оставалось немного. Авторы бывают разные, именно эта отличалась пунктуальностью. Доходило до смешного.
– Я позвоню вам в десять пятнадцать.
И звонила ровно в десять пятнадцать!
И такие люди пишут романы о любви! Им в организациях, отвечающих за стандарты, работать.
– Для выставки они заказывают три тысячи экземпляров, с учетом двухсотой меловки[1]– выйдет недешево, – подала голос Лена, которая в третий раз корректировала расчеты в связи с новыми пожеланиями заказчика.
– Значит, могут себе позволить, – Аня щелкала мышкой, выравнивая сапог на самоваре. – Все-таки в Италию на выставку просто так не позовут.
– Мне даже интересно взглянуть на его картины.
– Вот сейчас с самоварами закончу, и посмотрим.
Пора приступать к разработке каталога. Аня знала, что этот заказ взят на особый контроль, да и лысый менеджер наверняка скоро потребует отчета. А тут сапог никак не хочет красиво выглядеть. Наверное, надо его слегка уменьшить.
К каталогу Аня приступила лишь после обеда. Как только все три самовара были отправлены на электронную почту романистки, позвонила мама и обрадовала новостью:
– В пятницу к нам на ужин придет тетя Римма, поэтому, пожалуйста, будь морально готова.
– Когда вы приезжаете?
– Мы уже дома, надо же успеть много всего сделать.
Аня вздохнула. Если в гости приезжает тетя Римма, то закупки продуктов и приготовления вкусного ужина недостаточно. Требуется вымыть всю квартиру, протереть фамильный хрусталь и надеть выходное платье. А потом стойко пережить визит. Ради тети Риммы ее родители среди недели вернулись из поселка, где у них была дача, в Москву. Вообще, три года назад мама с папой перебрались туда на постоянное проживание, предоставив городскую квартиру давно взрослой дочери, а другую – оставшуюся от бабушки, решили сдавать. Родители Ани были пенсионерами с солидным преподавательским стажем. Папа – математик, мама – историк. Оба с профессией не простились. Они активно репетиторствовали в поселке, а в последние полгода осваивали скайп и онлайн-уроки. Зато любимый сад находился под окнами. Мама была заядлым цветоводом, а папа специализировался на плодовых деревьях и помидорах. И вот теперь они оба вернулись в Москву ради тети Риммы, двоюродной сестры мамы.
Римма Марковна – директор школы. И этим все сказано. Иногда Ане казалось, что тете не хватает свистка, по звуку которого ученики должны либо дружно маршировать, либо останавливаться и внимательно слушать указания. Школа, которой руководила тетя Римма, естественно, была образцово-показательная. Недавно тетя ездила с детьми на конкурс хоровой песни в Сочи, где ее ученики завоевали первое место и право участвовать в открытии студенческих спортивных игр, которые будут проходить в июле. Обо всем этом обязательно расскажется в подробностях в грядущую пятницу, Аня не сомневалась. И не то чтобы она не радовалась тетушкиным успехам – радовалась. Но если бы новости подавались без чувства собственного превосходства, а личное мнение – без налета бескомпромиссности, было бы гораздо лучше.
– Что приготовить на ужин? – спросила мама.
Аня улыбнулась. Сегодня точно будет что-то очень вкусное.
– Что хочешь, я все съем.
Мама засмеялась, а Аня, закончив разговор, потянулась за флешкой. Пора все же посмотреть картины модного и известного художника.
Она провела за изучением работ Артема Вольского почти час, задавая себе вопрос: почему раньше современники своих художников знали, а сейчас – нет. Почему раньше фамилии Васнецова, Серова, Сурикова, Репина были на устах, а сейчас… Ну кто? С ходу так и не назовешь. А ведь художники есть! Они пишут! Они участвуют в международных выставках, а ты о них ничего не знаешь.
Аня забыла про тетю Римму, неприятного лысого менеджера и время. Она разглядывала старые улицы города, цветущие майские сады, осенние парки под дождем. Это было так выразительно, атмосферно и красиво, что…
Зазвонил телефон.
– Добрый день, – ответила Аня, не отрывая глаз от экрана.
– Здравствуйте. Мне понравился вариант с сапогом, утверждаем его.
2
– Ты не торопись с отказом, у нас здесь сейчас замечательная погода – все цветет, тепло, вечерами на веранде под вино посидеть сам бог велел. А утром пленэры[2]. Подумай.
– Я подумаю, – Артем зажал трубку между плечом и ухом, в руках были кисть и тряпица, которой он вытирал густой ворс кисти.
– Когда решишь вопрос с билетами, сразу дай знать, я встречу тебя в аэропорту.
Глеб
