Московский Джокер - Александр Морозов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Для Совершенного ни то, ни другое, – откликнулся сидящий на корме Алекс.
– Совершенный не замечает препятствия.
– Это так, – охотно согласился Наставник. – Но если мы не хотим полностью отбросить понятие цели, то должны считать, что цель для Совершенного лежит совсем в других измерениях, нежели для остальных людей.
Метрах в сорока от пристани Наставник потабанил и сложил весла вдоль бортов.
Лодочку медленно стало разворачивать бортом к пристани и носом к дальнему лесу.
– Конспирация один, – негромко, себе под нос, заговорил Наставник. И в последующие двадцать лет Алекс неоднократно воспроизводил эти слова, как бы включая в мозгу тихо шелестящую кассету. – Ты будешь использовать конспирацию один. Старт согласно модификации: без денег и документов.
Они причалили к пристани, вышли из лодки, переоделись в городские костюмы и взяли из ячеек раздевалки свои кейсы. Затем направились к темно-вишневому Ауди сто, уже развернувшемуся сверкавшим в лучах заходящего солнца радиатором по направлению к юго-западу. К мегаполису. Впереди сидели двое и один сзади.
Алекс полагал, что Наставник поедет вместе с ним и по дороге уточнит инструкции новоиспеченному выпускнику Училища. По крайней мере объявит Алексу его звание, если таковое ему присвоено, его официальный и реальный социальный статус, быть может, подкинет две-три легенды, которыми следует или просто можно пользоваться первое время.
Но, подойдя к Ауди, Наставник поставил свой кейс на траву, обнял Алекса, вернее, слегка припал к нему, а затем, отстранившись и глядя прямо ему в глаза, сказал:
– Прощай, Алекс. У каждого свой путь. Я навсегда останусь твоим Наставником, но, быть может, мы никогда больше не увидимся. Более того, ты ничего не услышишь и о самом Училище, не найдешь и следов его. К настоящему моменту, – Наставник взглянул на часы, – Училище уже поменяло штаб-квартиру, так что по старому адресу можешь не обращаться.
– Мои действия? – спросил Алекс.
– Ты все-таки задал этот вопрос. Ну, хорошо. Живи как знаешь, вот тебе и весь сказ. Больше мне тебе сказать нечего. Зачем терять время на пустые разговоры? Чему-то же ты научился за пять лет?
– Но проект… Разве его нет? Зачем же были затрачены такие средства на нашу подготовку? Ну вот хоть на меня. А если я не подхожу, то есть не считаюсь окончившим Училище по полной форме, то могу ли я быть уверен в личной безопасности?
– Отвечаю по порядку. О проекте скажу тебе только одно. Не все то существует, что финансируется. К тому же цели никогда не бывают заявлены открыто. Чаще всего, они даже нигде и не записаны, не фиксированы. Ни в каких документах, соглашениях, контрактах и тому подобное. Ну представь себе, например, что кто-то захотел проверить некоторые постулаты теории конспирации. Ну даже такой, что конспирация вообще возможна. Вообще, в принципе. А в частности, возможна ли она в нашем современном мире, перенасыщенном средствами коммуникации, слежения и контроля.
– Ну и как, по-вашему, возможна?
– А вот тут перейдем ко второму пункту. О твоей личной безопасности. Когда ты позапрошлым летом побывал в Южной Америке… Я надеюсь, ты понимаешь, что за этим делом, за этой сектой с самого начала и вплоть до финала следили десятки людей из самых могущественных разведок мира. И многие из них были куда опытнее и подготовленнее тебя. Это я к тому, что личные качества этих людей не сыграли здесь никакой роли.
– То есть?
– К настоящему времени из всех этих людей – агентов, генералов, дипломатов – в живых остался только ты. Подожди, не перебивай. Это я не к вопросу о твоей личной безопасности. А к вопросу о принципиальной возможности конспирации. То, что ты стоишь сейчас передо мной, доказывает по крайней мере одну вещь: сам факт существования Училища и его кадровый состав не попали ни в один компьютер на нашей многогрешной планете Земля.
– А мой отчет? Об откликах в прессе о массовом самоубийстве?
– О, твой отчет и вовсе сыграл самую гуманную роль. Никто из пишущей братии, точнее, из написавших на эту тему, насколько мне известно, не пострадал.
– Но ведь они описали все очень подробно. Анализировали, приводили свидетельства случайно уцелевших очевидцев. Значит ли это…
– Это значит только то, что ни сам факт доведения до самоубийства полутора тысяч людей, ни даже вся история этой секты, с самого начала изобиловавшая скандалами, судебными исками людей, вышедших из секты, но потерявших все свое имущество и накопления…
– Личность главы секты.
– Ну да. Все это представляло интерес для широкой публики, и поэтому об этом печатали в газетах и журналах, передавали в телевизионных и радиорепортажах. Но все это не представляло никакой опасности.
– Для кого?
– Для тех, кто запечатал личные дела всех этих, погибших один за другим, профессиональных очевидцев.
– Руководящие круги этих самых, наиболее могущественных разведок мира?
– Они самые. Кто же еще? Ведь это все были их люди.
– На всякий случай? Если кто-нибудь из них что-нибудь заметил?
– А ты сам, когда писал свой отчет, разве ничего не заметил?
– Разумеется, да. Но тема моего отчета была ясно очерчена: анализ откликов прессы. Я его и произвел. Другим, я полагал, занимаются другие.
– И что, все-таки, там было другого, по твоему разумению?
– Координация действий разведок государств, находящихся якобы в непримиримой конфронтации.
– Такое бывает. А если нашествие марсиан? Или попроще: допустим, в некой слаборазвитой стране вспыхнула эпидемия, грозящая охватить целые материки. И срочно надо найти ее источник. Да мало ли чего? Скажем, неопознанный источник радиоактивного излучения. Почему бы спецслужбам в таких случаях и не посотрудничать.
– Здесь другое, – спокойно сказал Алекс. – Во многих эпизодах деятельности секты: как ей помогали уйти из-под судебного преследования, противостоять давлению правительства Соединенных Штатов, отмывать деньги, переселиться в полном составе в Южную Америку, – во всем этом чувствовалась не просто опека спецслужб различных государств. Сама эта опека осуществлялась так слаженно, на таком высоком техническом и организационном уровне, который возможен только при давнем и очень тесном сотрудничестве этих спецслужб. В частности, сети агентов как в Северной, так и в Южной Америке так свободно передавались от одних к другим, как будто это была общая собственность родственников одной семьи, а не самое засекреченное оружие двух конкурирующих на мировой арене суперконцернов.
– Итак, Алекс, ты утверждаешь, что деятельность этих разведок по созданию и выращиванию этой секты производила впечатление не случайно вспыхнувшего знакомства, а очень длительной интимной связи?
– Да, это так.
– Вот видишь. И при этом ты еще жив. Итак, тебе пора в путь. Ах да, у тебя был еще третий вопрос. Отвечаю: ты нам подходишь, и ты считаешься окончившим Училище по полной форме. И я тебе сказал еще там, на озере: ты будешь использовать конспирацию один. Стартовый вариант: без денег и документов.
Они простились. Алекс сел в Ауди, и машина рванула на юго-запад. А через час с небольшим он валялся на насыпи, недалеко от рельс, гудящих от электричек Савеловского направления. Валялся в болевом шоке, перемежающемся бредом, в растерзанной, испачканной одежде, зверски избитый, с неузнаваемо заплывшим, окровавленным лицом.
Охранники-порученцы, которых вместе с Ауди предоставила в распоряжение Алекса администрация Училища, накинулись на него практически сразу. В машине его душили шарфами и галстуками, ломали руки, пинали ногами, куда попадут. Несколько раз останавливали машину и выволакивали Алекса наружу, чтобы бить на просторе, то есть с замахом, с разбега, с удобствами. И, наконец, выкинули вот здесь, почти на шпалы, увезли с собой его кейс. Так что Наставник оказался прав: его, Алекса, стартовый вариант воистину назывался «без денег и документов».
5
История о том, как Алекс в двадцать три года, без денег и документов, но зато с переломами ребер, сотрясением мозга и ободранной «будкой» начал новую жизнь, – эта история заслуживает, безусловно, отдельного повествования. Но к убийству Мартина Марло и расследованию этого убийства все это имеет лишь косвенное отношение.
В конце концов, через двадцать лет Алекс, имея за спиной университетское образование, связи – так уж получилось – с небезопасными центровыми шалавами Москвы, неудачный брак и скромную, но стабильную должность министерского чиновника с уклоном в науку, поселился в коммунальной квартире недалеко от Смоленской. И зажил он жизнью холостяка средних лет и очень среднего достатка. Стал захаживать в скверик около знаменитой пивной, где и свел шапочное знакомство с инженер-капитаном, а также генерал-мюнхгаузеном Мартином Марло.
Училище и Наставники, командировка в джунгли Южной Америки – все это представлялось ему с годами как яркие, но беспорядочные грезы юности. И никто за все эти годы не сделал ему ни одного намека, не только что предложения. Видимо, конспирация один, о которой говорил Наставник, заключалась в том, что о нем просто забыли. Махнули на него рукой.