Фантасмагория и другие стихотворения - Льюис Кэрролл

Песнь VI

Замешательство

Как тот, кто терний не боясь,Впервые шел к вершине,То оступаясь, то стремясьПринять иную ипостась,Свой долг отдав гордыне;

Кто, раз вступив на тяжкий путь,Не смел свернуть с дорогиВ слепой надежде отдохнуть,Преодолев когда-нибудьУщелья и отроги;

Кто даже брань произносил,Как будто заклинанья,Но путь наверх не прекратил,Хотя уже не стало сил,И нервов, и желанья;

Кто на заветный пьедестал,Венчающий вершину,Нетвердой поступью вступал;Кто каждый раз лицом встречалУдар, разящий в спину;

Кто, совершив неверный ход,В бреду полузабвеньяСкользил с заоблачных высот,Чтобы закончить свой походВ начале восхожденья.

Так правоту свою внушитьПытался я Фантому,Стремясь в немыслимую нитьВсе доводы соединитьОт одного к другому.

В конце концов, чтоб вышел прокИ все на место встало,Все то, что знал я назубок,Я в форму аксиом облекИ начал путь сначала.

Со слова «сле-до-ва-тель-но»,О строгости радея,Я начинал все фразы, ноВ своих сужденьях все равноБлуждал, не зная, где я.

Он молвил: «Что еще за вздор!Речь ваша бестолкова!Остыньте! Кончен разговор!Нет, не встречал я до сих порПосмешища такого.

Я знал субъекта вроде васКак раз такого склада.В разгаре спора как-то разШвырял он туфли в гневе». «Да-с, —Сказал я, — Это ж надо!»

«Еще бы! Даже вы могли бРешить, что я ошибся.Но мне известен этот тип,Как то, что ваше имя Тиббс».Я проворчал: «Не Тиббс я».

«Не Тиббс?» — Ответ его поблекНа тон или полтона.«Что здесь такого? — Я изрек. —Я Тиббетс». «Тиббетс?» «Лишний слог!»«Так вы НЕ ТА ПЕРСОНА!»

Он в подтвержденье этих словЧуть не разнес мой столик.«Вы, повелитель всех ослов,Мне не могли в конце концовСказать все раньше, что ли?

Пройти четыре мили сквозьДожди во мраке ночи,Выходит, даром мне пришлось?И все сначала? Гнев и злостьМне застилают очи!

Молчите!» — Крикнул он, когдаЯ начал извиненья.«Разве такой, как вы, балда,Столь бестолковый иногда,Достоин снисхожденья?

Меня в неведеньи держатьПочти что час?! И вы неМогли мне сразу же сказать,Что дом — не тот? И шли бы спать!Закройте рот, разиня!»

«Речь о моей идет вине? —Вскипел я. — Что такое?Ты почему, скажи-ка мне,Сюда явившись, даже неСпросил сейчас же, кто я?

Никто не спорит — ты усталОт длительной дороги.Но в чем вдруг я виновен стал?»«Да, да, вы правы, — он признал, —Мои сужденья строги.

Ведь вы мне дали кров и стол,И херес самый лучший!А я себя так дурно вел.Простите, сэр. ПроизошелВесьма досадный случай!

Вы — мой родной Головотяп!Я каюсь, вашу руку!»Из глаз слеза упала: кап, —И тут же духом я ослаб,Предчувствуя разлуку.

«Прощайте, милый мой лопух!Покину вас едва я,Вас посетит тлетворный дух,И станет он ваш чуткий слухТревожить, сна лишая.

Чтоб он визжал поменьше здесь,Потребуйте сначала;Затем возьмите трость и… (естьУ вас потолще?) сбейте спесьС подобного нахала.

Затем скажите смело: «Шут!Не знаешь ты, похоже,Здесь эти шутки не пройдут!А за устройство всяких смутЯ накажу построже!»

Уже светает! Так и знай,Что лучший вид приема —Устроить духу нагоняй!Головотяпушка, прощай!»И след простыл Фантома.

Песнь VII

Горькие воспоминания

Казалось, было все во сне, —Настолько эфемерно.Подкралась тихо грусть ко мне,Я сел и плакал в тишинеЧас или два, наверно.

Куда же призрака влеклиИ что за побужденья?— Зачем спешить? — я думал. — ИКто этот Тиббс? И стоит лиТакого привиденья?

А если Тиббс, как я, пуглив,Что вероятно, кстати,Мой призрак был бы сверхучтив,В три тридцать Тиббса навестив,Подняв его с кровати.

Издавши скрежет, визг и стонРаз десять — двадцать кряду,Тем обслужил бы Тиббса он,Я в этом просто убежден,По высшему разряду.

Не мог слезами я вернутьФантома, а иначеМне оставался скорбный путьНалив стаканчик, затянутьТакую Песню Плача:

«Ушел мой призрак, мой кумир!Где ты, мой друг дражайший?!Какого духа прерван пир!Прощайте, тосты, джем и сыр,Мой чай, прощай, крепчайший!

Жизнь безотрадна и скучна,Стакан последний выпит.Уже испита грусть до дна.Вернись скорее, старина!Мой Параллелепипед!»

Не стал слагать я новых строф,Утешившись вполне тем,Что после столь роскошных словНельзя найти в конце концовСлов, даже равных этим.

С тех пор скучал я о былом,Одну мечту лелея,Что дружно явятся в мой домИ Эльф, и Гоблин, и Фантом,И Полтергейст, и Фея.

Но нет, не скрасил мой досугДух ни одной породы…Лишь эхом трогательный звук:«Головотяп, прощай, мой друг!» —Звучал все эти годы.

Эхо

Леди Клара Вер-де-ВерМолвит (восемь ей весной):Если покачнуть колечко — звонко катится оно.

   Как кашку есть, подав пример,   Сказала: «Не узнавши славы,Те упадут, скатившись вниз, в ком от природы нрав лукавый.

   «Сестры, братья! Он неправ,   Надзиратель наш настырный,Ловящий тех, кто не знает то, что дважды два — четыре!»

   «Лучше злата добрый нрав, —   Молвит, словно невзначай, —Эта ночь мертва, печальна, а меня ждут дома — к чаю».

Морская болезнь

Я нечисть и зонтик, один на троих,Налоги и всякие хвориТерпеть не могу, только более ихЯ ненавижу море.

Рискните соленую воду разлить.(Противно — скажу априори.)А если ту лужу на мили продлить?Похоже — не так ли — на море?

Побейте собаку хорошим кнутом(Жесток сей поступок — не спорю),Но именно так воют ночью и днемХолодные ветры с моря.

Я нянюшек вижу, ведущих ребят,С недетским упорством во взореНесущих снопы деревянных лопат,Конечно, по берегу моря.

Кто столько древесных истратил породНа эти лопатки? О горе!То был вероятней всего идиотИли любитель моря.

Влечет вас стихии манящая песньПоспорить с волной на просторе.А если вас скрутит морская болезнь?Ну как? Привлекательно море?

Вам нрав насекомых прибрежных знаком?Нет? Тот, кто не слишком проворен,Узнает немедленно, взявши внаемЖилье подешевле у моря.

Вы любите кофе с приморским песком,А в чае соленую горечь?И яйца по вкусу вам с рыбьим душком?Выходит, вы выбрали море.

И если тех лакомств изведав сполна,Вы в лес не запроситесь вскоре,Пусть мочит вам ноги морская волна.Вам рекомендовано море.

Люблю я на море живущих друзей,И я у них тоже в фаворе,Но в обществе их удивляюсь сильней,Как может нравиться море.

За ними на скалы, ленив и устал,Я лезу, забыв об опоре.И что же я слышу, сорвавшись со скал?Как восхитительно море!

И чувствую я, что смеялись друзьяВ чрезмерном каком-то задоре,Как только соскальзывал в лужицы я,Те, что оставило море.

Рыцарь попоны