Четвертый - Константин Симонов

Второй пилот. То есть ты предпочел бы расстаться с благополучием, чем с жизнью? Ты просто не дурак, но это не имеет отношения к твоей совести.

Он. Но полет могут отменить, или он может пройти незамеченным. А я…

Дик. Ладно. Рассказывай, с чем ты боишься расстаться? С местом?

Он. Да.

Дик. С твоей нынешней женой?

Он. А что ты знаешь о ней?

Дик. Больше, чем ты думаешь.

Штурман. У меня такое впечатление, что он не очень-то боится расстаться с ней.

Второй пилот. Не скажи. Богатую женщину больно терять.

Дик. Чего ты боишься еще?

Он. Я боюсь, что меня вызовут из Европы обратно и назначат расследование.

Второй пилот. Ты можешь отказаться вернуться.

Штурман. Согласимся с ним, что это не так-то просто – не вернуться на родину!

Он. А вам там это по-прежнему понятно?

Дик. И, может быть, даже больше, чем тебе. Значит, ты боишься, что тебя вызовут и ты все-таки вернешься и предстанешь перед комиссией?

Он. Да.

Штурман. Насколько я понимаю, это не очень приятная штука.

Он. Вы не имеете об этом ровно никакого представления. Ваше счастье, что вы умерли в сорок пятом!

Второй пилот. Ты мог это сделать вместе с нами.

Он. Если вы помните…

Штурман. Мы все помним. Ты зря упрекнул его в этом.

Дик. Итак, ты боишься, что тебя вызовут.

Он. Да. Вы не знаете, что это такое.

Дик. Кое-что слышали. Люди нам говорили об этом.

Он (встревоженно). Какие люди?

Дик. Разные люди. Да, да! И те тоже!

Он. Это ложь!

Штурман. Что – ложь?

Он. То, что про меня говорили тогда.

Дик. По-моему, ты кривишь душой. А мы ведь можем позвать их. Или ты не рассчитывал на это?

Он. Откровенно говоря – нет.

Дик. А ведь мы должны рассудить тебя с твоей совестью.

Второй пилот. А для этого порой полезны свидетели.

Он. Я отказываюсь от этого.

Штурман. Ну что ж, пойдем, раз он отказывается.

Он. Нет, не уходите.

Дик. А тогда мы будем судить тебя так, как мы считаем нужным. (Негромко окликает.) Джек Уиллер, вы здесь?

Уиллер (входя). Да.

Дик. Вы не могли бы дать нам несколько показаний в качестве свидетеля? (Кивнув на Него.) Ему это очень нужно.

Уиллер. Не очень-то хочется вспоминать, но если так уж нужно…

Он. Не надо. Я скажу сам.

Дик. А ты уверен, что помнишь все это совершенно точно?

Он. Не знаю, может быть…

Дик (Уиллеру). А вы?

Уиллер. О да!

Дик. Лучше спросить Уиллера, это обошлось ему дороже, чем тебе. Как это было, Уиллер?

Уиллер. Это было весной пятьдесят второго. Меня уже не первый раз вызывали, и я узнал, что должны вызвать его. Я встретился с ним в баре. Это было вечером. Мы сели за столик. Я сидел вот так… (садится) а он сел вот так, наискосок от меня. (Показывает рукой, и Он при этих словах садится на указанное Уиллером место.) В баре было пусто, и мы говорили не особенно громко. Я сказал ему: слушай, боюсь, что тебя завтра вызовут туда же, куда меня.

Он. Ты уверен в этом?

Уиллер. Лучше всего будет, если ты вообще откажешься отвечать.

Он. А ты?

Уиллер. Я отказался.

Он. Во что это тебе обойдется?

Уиллер. В три года тюрьмы.

Он. Меня это не устроит.

Уиллер. Это никого не устраивает. Но я не вижу другого выхода.

Он. А я вижу.

Уиллер. Когда не отвечает никто – это проще, чем когда один молчит, а другой отвечает. Ты подведешь других.

Он. Пусть каждый думает за себя. Человек не должен делать подлостей, а отвечать или не отвечать на вопросы – его личное дело.

Уиллер. Они будут спрашивать тебя о сборе средств для испанских республиканцев. Они знают, что ты был нашим казначеем, и думают, что у тебя могли остаться списки.

Он. Откуда ты знаешь?

Уиллер. Мне сказал один человек; он имеет отношение к ним по службе, но его тошнит после этого по ночам. Во всяком случае, если решишь отвечать, будь осторожен. Они берут тебя в пятерню и жмут, как лимон.

Он. Ничего, я не боюсь за себя.

Дик (Уиллеру). Он сказал вам тогда что-нибудь еще?

Уиллер (вставая). Мы выпили и поговорили на другие темы, но это уже не имело отношения…

Дик (прервав его). А почему вы так хорошо запомнили ваш разговор с ним?

Уиллер. Я часто вспоминал его потом, когда того человека, который предупреждал меня, вышвырнули со службы. Я не знаю, как он (кивнув на Него) вел себя в комиссии, но, очевидно, он проболтался.

Дик. Спасибо, Уиллер.

Уиллер уходит.

Второй пилот. Что было потом с Уиллером?

Он. Он отсидел три года.

Второй пилот. А потом?

Он. Не мог найти работы.

Штурман. Ты помог ему?

Он. Я хотел, но он отказался.

Штурман. Но ты все-таки пробовал?

Он. Да.

Второй пилот. А как ты думаешь, почему он отказался?

Он. Не знаю.

Второй пилот. Ты говоришь правду?

Он. Я думаю, он был недоволен, что я согласился отвечать на вопросы комиссии.

Второй пилот. Только и всего?

Он. Я так думал.

Второй пилот. А ты сам не потерял работы?

Он. Нет.

Второй пилот. Ты, кажется, вскоре перешел на другую работу?

Он. Да. Меня взяли в газету побольше, чем та, в которой я был.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Автор считает совершенно необязательными те из своих ремарок, которые касаются декораций, света и т. д. Если постановщикам пьесы покажется неудобным играть ее всю подряд, они вольны сделать один или два антракта, там, где им это заблагорассудится.