Собака, которая спустилась с холма. Незабываемая история Лу, лучшего друга и героя - Дьюно Стив

– Эх.

– Он бы тебя прикончил, – сказал я.

– Так ты мелкого берешь или нет?

– Ты сам говорил, что хочешь собаку, – напомнила Нэнси. – Поверь, это то, что надо.

У меня было такое ощущение, словно я попался на удочку торговца, который мне впаривает недостроенную квартиру в Бронксе.

– Давай расчистим багажник. – Я сдался, сопротивляться дальше не имело смысла. – И подстелим вниз чехол от палатки.

– Ура! – Она даже подпрыгнула. – И поедем к ветеринару.

– По правой стороне дороги, как заедете в город, – уточнил рейнджер. – Большая такая вывеска сбоку будет: «Лечебница для животных» или что-то в этом роде.

Дальнобойщик затоптал окурок и решительно направился к Лу.

– Славный парень, – проговорил он негромко, согнав блоху и почесывая Лу за ухом. Пару секунд он даже выглядел серьезным и почти трезвым. – Ты, главное, курячьей печенки ему побольше давай! – выпалил он внезапно, вновь в своей прежней дурашливой манере. Потом осмотрелся по сторонам и поплелся через дорогу, обратно к своему грузовику.

Я часто вспоминал об этом дальнобойщике впоследствии. Мы оба искали друга: ему нужен был напарник в кабину, а мне – верный спутник, готовый сражаться за меня с дикарями и смешить меня, если я опечален. Соратник, на которого я всегда мог бы положиться, преданный часовой. Дальнобойщику ничего не оставалось, кроме как продолжить свои поиски, а я благодаря Нэнси своего пса уже нашел.

Удача, совпадение, случайность – как ни назови, – снизошла на меня в первый раз в жизни, приняв обличье блохастой дворняги из Мендосино. Его достойный родитель, куда более мудрый и добросердечный, чем я мог в тот момент предположить, наблюдал из-за деревьев, как я помогал его тощему отпрыску забраться в багажник. Блохи разлетались с него во все стороны, как искры. Так я обрел своего верного друга.

Но блохи, конечно, были сомнительным удовольствием. Наша машина превратилась в блошиный цирк, и до самого Лос-Анджелеса с этим ничего нельзя было поделать. Вернувшись в город, я само собой первым делом устроил насекомым геноцид, залив салон машины самым едким специальным аэрозолем, какой только смог раздобыть. «Хонда» стала стерильно чистой, но еще год в ней нестерпимо воняло и закоротило передние фары. Зато сколько всего я узнал о блохах за эту дорогу! Чудовищные, неимоверно живучие, стремительно плодящиеся мерзкие твари. Спасают только длинные ногти: ими можно рассекать бронированных вражин пополам!

Лу удобно устроился в нашем хэтчбэке сзади, заразив все походное снаряжение и одежду. Он лизнул Нэнси, а затем стал наблюдать за проплывавшими мимо видами, словно понимал, что никогда больше не увидит места, где прошло его детство.

– Ему нравятся твои носки, – заявила Нэнси.

Я покосился в зеркало заднего вида. Лу лежал, уткнувшись носом в мой шерстяной носок.

– Ценитель редких запахов. – Что еще я мог на это сказать?

Лу проявлял любопытство ко всему, что его окружало, но для бродячего пса оставался на диво спокоен. Таким он будет всегда – невозмутимым, заинтересованным, неравнодушным. Он мог питаться отбросами и уворачиваться от проезжавших по бездорожью машин или жить в центре города, в квартире со всеми удобствам, – для Лу все было едино. Он с детства научился мыслить, приспосабливаться, выбирать свой путь, как это делают волки. И это сделало его таким успешным позднее.

Нам открыл высокий седой мужчина в банном халате. Вытирая рот салфеткой, он смерил нас оценивающим взглядом. Из старого дома доносился соблазнительный аромат кофе. Вместо поводка я использовал веревку, которая нашлась в багажнике, и сейчас позволил Лу подойти к незнакомцу поближе. Тот потрепал пса по макушке, затем перевел взгляд на меня.

– Что, на дороге нашли? – уточнил он.

– В трех милях к югу отсюда.

– Я доктор Смит. Ведите его в смотровую, сейчас подойду.

Он вернулся к нам уже в белоснежном халате, со стетоскопом на шее. Лу обошел комнату по кругу, старательно принюхиваясь и ловя запахи всех животных, что побывали тут до него.

– Сперва взвесьте его, потом давайте на стол, – велел врач и указал на весы, стоявшие в углу. Он вел себя вежливо, но очень по-деловому: кажется, ему не терпелось вернуться к прерванному завтраку.

Лу предстояло встретить еще немало самых разнообразных докторов в своей жизни. Через год он подружился с актером Джонатаном Харрисом, который сыграл медика (также по имени доктор Смит) в сериале «Затерянные в космосе». Я оставлял Лу на привязи у спортивного клуба, пока играл в теннис, и Харрис приметил его там и пришел в восторг. К тому времени Лу уже совсем подрос и был по-голливудски хорош собой.

– Тридцать четыре фунта ровно, – сказал я, снимая Лу с весов и укладывая на скользкий металлический стол для осмотра. Пес пытался пошевелиться, но я крепко удерживал его.

– Ему примерно полгода, – заявил ветеринар, заглядывая Лу в пасть. Зубы у него были белыми как мел. – Тут какая-то нитка.

– Он съел носок, – пояснил я.

– Рейнджер в заповеднике сказал, что его родители были сторожевыми псами на посадках марихуаны, – провозгласила Нэнси, которая явно гордилась криминальным происхождением Лу.

Доктор Смит послушал ему сердце и легкие.

– Дышит хорошо. В сердце небольшие шумы.

– Это плохо? – спросила Нэнси, вытаскивая насекомое, забравшееся Лу в ухо.

– Марихуана?

– Нет… шумы.

– По большей части, с такими шумами собаки живут совершенно нормально. Но он весь в блохах и клещах, и рана на шее гноится.

Он выдавил из пореза желтоватую жидкость и насухо вытер марлей.

– Какая гадость, – пробормотал я. Нэнси улыбнулась. Она не испытывала никакой брезгливости.

Врач продезинфицировал рану, сделал местную анестезию, чтобы наложить швы. Он действовал размеренно и тщательно, как часовщик: осмотрел порез, удалил омертвевшие ткани, вычистил остатки гноя. Лу пытался вертеться, но не слишком сильно. Он явно не возражал против лечения и вилял хвостом, когда я скармливал ему кусочки сыра.

Брал он их очень мягко. Он вообще был очень бережным, именно поэтому он так хорошо ладил с детьми. Я научил его подбирать предметы с пола, не повреждая их – даже куриные яйца. В ту пору я разрабатывал программу дрессировки для собак, которым предстояло стать домашними помощниками: их надо было обучить, как поднимать с пола очки или доставать еду из шкафа или из холодильника. я практиковался на Лу, чтобы отобрать самые действенные приемы. И, конечно, всегда разрешал ему потом съесть яйцо.

– Рану я зашью потом, сперва надо его выкупать, – сказал доктор Смит. – Иначе чистый шов сделать не удастся.

– Чем мы можем помочь? – спросил я, глядя, как он замазывает порез каким-то густым липким гелем. Лу негромко рыкнул, словно хотел уточнить: «А без купания никак нельзя?»

– Уложите его в ванну и пустите воду. Я принесу шампунь, и постарайтесь не слишком замочить рану.

Вода почернела от блох и грязи, шерсть чуть не забила водосток. Лу и впоследствии не слишком жаловал водные процедуры.

– Гадость, – поморщилась Нэнси, смывая с рук дохлых блох и пытаясь увернуться, когда Лу в очередной раз вздумалось помотать башкой. Капли грязной воды разлетелись веером во все стороны.

– Гной тебе нормально, а это гадость? – переспросил я и тут же отпрянул, поскольку Лу не переставал брызгаться. Справляться с клещами предстояло отдельно, их пришлось удалять одного за другим, и это заняло у нас несколько недель.

Пока мы купали Лу, доктор Смит куда-то ушел: возможно, чтобы сообщить жене о том, чем он занят. Мы сушили Лу, когда он вернулся.

– Ну вот, совсем другая собака. Кормите его два раза в день. – Он ощупал выступавшие ребра пса. – Если это помесь ротвейлера с овчаркой, то в таком возрасте он должен весить на десять фунтов больше.

– Вы так думаете?

– О, да. Уложите его на бок.

Доктор Смит счистил медицинский гель и быстро зашил рану. Стежки чем-то напоминали шов на баскетбольном мяче. Лу закатил глаза, но продолжал искоса следить за мной: многие собаки так делают в поисках доверия и поддержки. Впервые в жизни я ощутил ответственность за собаку.