Том 2. Стихотворения - Константин Бальмонт

Зыби зрачков

Когда на меня напряженно глядятБезмолвные сотни зрачков,И каждый блестящий мерцающий взглядХранит многозыблемость слов, —

Когда я стою пред немою толпойИ смело пред ней говорю, —Мне чудится, будто во мгле голубой,Во мгле голубой я горю

Дрожит в углубленной лазури звезда,Лучи устремив с вышины,Ответною чарой играет вода,Неверная зыбь глубины.

Как много дробящихся волн предо мной,Как зыбки мерцания снов,И дух мой к волнам убегает волной,В безмолвное море зрачков.

Песок

Ровный, плоский, одноцветный,Безглагольный, беспредметный,Солнцем выжженный песокБыл когда-то в безднах Моря,И над ним, о силе споря,Шквал со шквалом биться мог.

И чудовища морские,Меж стихий морских стихия,С зыбким праздником в крови,В неземной глубинной дали,Трепетали, сочеталиУзы грузные любви.

Но над царством тем зеленым,Миллион за миллионом,Минул ток текучих лет,И чудовища усталиТрепетать в глубинной дали,И любви их больше нет.

И другая даль, немая,В беспредельность убегая,Молча свой проводит срок.Спит не спит в безвестной чаре,В утомительной Сахаре,Нескончаемый песок.

Ворожба

В час полночный, в чаще леса, под ущербною Луной,Там, где лапчатые ели перемешаны с сосной,Я задумал, что случится в близком будущем со мной.

Это было после жарких, после полных страсти дней,Счастье сжег я, но не знал я, не зажгу ль еще сильней,Это было — это было в Ночь Ивановых Огней.

Я нашел в лесу поляну, где скликалось много сов,Там для смелых были слышны звуки странных голосов,Точно стоны убиенных, точно пленных к вольным зов.

Очертив кругом заветный охранительный узор,Я развел на той поляне дымно-блещущий костер,И взирал я, обращал я на огни упорный взор.

Красным ветром, желтым вихрем, предо мной возник огоньЧу! в лесу невнятный шепот, дальний топот, мчится коньВедьма пламени, являйся, но меня в кругу не тронь!

Кто ж там скачет? Кто там плачет? Гулкий шум в лесу сильнейКто там стонет? Кто хоронит память бывших мертвых дней?Ведьма пламени, явись мне в Ночь Ивановых Огней!

И в костре возникла Ведьма, в ней и страх и красота,Длинны волосы седые, но огнем горят уста,Хоть седая — молодая, красной тканью обвита.

Странно мне знаком злорадный жадный блеск зеленых глаз.Ты не в первый раз со мною, хоть и в первый так зажглась,Хоть впервые так тебя я вижу в этот мертвый час.

Не с тобой ли я подумал, что любовь бессмертный Рай?Не тебе ли повторял я «О, гори и не сгорай»?Не с тобой ли сжег я Утро, сжег свой Полдень, сжег свой Май?

Не с тобою ли узнал я, как сознанье пьют уста,Как душа в любви седеет, холодеет красота,Как душа, что так любила, та же все — и вот не та?

О, знаком мне твой влюбленный блеск зеленых жадных глаз.Жизнь любовью и враждою навсегда сковала нас,Но скажи мне, что со мною будет в самый близкий час?

Ведьма пламени качнулась, и сильней блеснул костер,Тени дружно заплясали, от костра идя в простор,И змеиной красотою заиграл отливный взор.

И на пламя показала Ведьма огненная мне,Вдруг увидел я так ясно, — как бывает в вещем сне, —Что возникли чьи-то лики в каждой красной головне

Каждый лик — мечта былая, то, что знал я, то, чем был,Каждый лик сестра, с которой в брак святой — душой — вступил,Перед тем как я с проклятой обниматься полюбил.

Кровью каждая горела предо мною головня,Догорела и истлела, почернела для меня,Как безжизненное тело в пасти дымного огня.

Ведьма ярче разгорелась, та же все — и вот не та,Что-то вместе мы убили, как рубин — ее уста,Как расплавленным рубином, красной тканью обвита.

Красным ветром, алым вихрем, закрутилась над путем,Искры с свистом уронила ослепительным дождем,Обожгла и опьянила и исчезла… Что потом?

На глухой лесной поляне я один среди стволов,Слышу вздохи, слышу ропот, звуки дальних голосов,Точно шепот убиенных, точно пленных тихий зов.

Вот что было, что узнал я, что случилося со мнойТам, где лапы темных елей перемешаны с сосной,В час полночный, в час зловещий, под ущербною Луной.

Дьявол моря

Есть рыба — Дьявол Моря,Она мала на взгляд,Но в ней, с тобою споря,Таится смертный яд.

Она — морское чудоЛови в морях, живой,И рыб бери оттуда,Но бойся рыбы той.

Когда она ужалитЧуть зримым острием,Твой челн туда причалит,Где все, в свой час, уснем.

Живой и смертный телом,С душой где бьют моря,Иди к своим пределам,В тебе горит заря.

В тебе так много дивныхСокровищ, трав и рыб.Но там, в морях призывных,Запретный есть изгиб.

И в чем изгиб случайный,То каждый знает сам,Но он смертельной тайнойГрозит всечасно нам.

И нам нельзя коснутьсяНемого острия,Иначе вдруг проснутсяВсе пытки бытия.

Смертельно опечален,Навеки сам не свой,Зачахнешь ты, ужаленДушою, не змеей, —

Зубцом жестоким чуда,Что хочет быть на дне.Не все поймешь отсюда,Что скрыто в глубине.

Живи — с душой не споря,Не все ты трогай в ней.Есть рыба Дьявол МоряВ морях души твоей!

Колдунья

— Колдунья, мне странно так видеть тебя.Мне люди твердили, что тыЖивешь — беспощадно живое губя,Что старые страшны черты:Ты смотришь так нежно, ты манишь, любя,И вся ты полна красоты. —

«Кто так говорил, может, был он и прав:Жила я не годы, — всегда.И много безумцев, свой ум потеряв,Узнали все пытки, — о, да!Но я как цветок расцветаю меж трав,И я навсегда — молода».

— Колдунья, Колдунья, твой взор так глубок,Я вижу столетья в зрачках.Но ты мне желанна. Твой зыбкий намекВ душе пробуждает не страх.Дай счастье с тобой хоть на малый мне срок,А там — пусть терзаюсь в веках. —

«Вот это откроет блаженство для нас,Такие слова я люблю.И если ты будешь бессмертным в наш час,Я счастие наше продлю.Но, если увижу, что взор твой погас,Я тотчас тебя утоплю».

Я слился с Колдуньей, всегда молодой,С ней счастлив был счастьем богов.Часы ли, века ли прошли чередой?Не знаю, я в бездне был снов.Но как рассказать мне о сладости той?Не в силах. Нет власти. Нет слов.

— Колдунья, Колдунья, ты ярко-светла,Но видишь, я светел, как ты.Мне ведомы таинства Блага и Зла,Не знаю лишь тайн Красоты.Скажи мне, как ткани свои ты сплела,И как ты зажгла в них цветы? —

Колдунья взглянула так страшно-светло.«Гляди в этот полный стакан».И что-то, как будто, пред нами прошло,Прозрачный и быстрый туман.Вино золотое картины зажгло,Правдивый возник в нем обман.

Как в зеркале мертвом, в стакане винаВозник упоительный зал.Колдунья была в нем так четко видна,На ткани весь мир оживал.Сидела она за станком у окна,Узор за узором вставал.

Не знаю, что было мне страшного в том,Но только я вдруг побледнел.И страшно хотелось войти мне в тот дом,Где зал этот пышный блестел.И быть как Колдунья, за странным станком,И тот же изведать удел.

Узор за узором живой КрасотыМенялся все снова и вновь.Слагались, горели, качались цветы,Был страх в них, была в них любовь.И между мгновеньями в ткань с высотыПурпурная падала кровь.

И вдруг я увидел в том светлом вине,Что в зале ковры по стенам.Они изменялись, почудилось мне,Подобно причудливым снам.И жизнь всем владела на левой стене,Мир справа был дан мертвецам.

Но что это, что там за сон бытия?Войною захваченный стан.Я думал, и мысль задрожала моя,Рой смертных был Гибели дан.Там были и звери, и люди, и я! —И я опрокинул стакан.

Что сделал потом я? Что думал тогда?Что было, что стало со мной?Об этом не знать никому никогдаВо всей этой жизни земной.Колдунья, как прежде, всегда — молода,И разум мой — вечно с весной.

Колдунья, Колдунья, раскрыл твой обманМне страшную тайну твою.И красные ткани средь призрачных странСплетая, узоры я вью.И весело полный шипящий стаканЗа жизнь, за Колдунью я пью!

Очертания снов