Горе в решете - Вера Ольховская

– Спасибо за приглашение, но мы не сможем, ты не обижайся. У Федьки отпуск только в сентябре, без него я ехать не могу, знаешь, какой он, наверняка обидится. А на сентябрь он путевки купил.

– Ну на фига вы деньги на путевку тратили? Могли бы сами, без меня, в сентябре к моей тетке поехать, она только рада была бы, тоже ведь одна кукует! Видно, это у нас семейная напасть, одной моей матери удалось замуж выйти да меня родить, остальные женщины нашего рода так в старых девах и остались.

– Прекрати думать об этом! Неужели не слышала, что мысль материальна, будешь постоянно о плохом твердить, вот и накликаешь! А насчет Сочи Федька настоял. Мы ведь серьезно о ребенке подумываем, так он на этом прямо помешался, говорит, надо всерьез здоровьем заняться, чтобы потомство здоровое было. Поэтому и в санаторий решил поехать, абонемент на все оздоровительные мероприятия купил, с ума сойти, я-то думала, мы отдыхать поедем, ан нет! Две недели лечения, консультаций с врачом и остальные не слишком приятные процедуры!

– Зря ворчишь, о таком муже только мечтать можно! Он ведь о тебе заботится и о вашем будущем ребенке! – вступилась за Федора Юля.

– Это точно, Федька у меня прям подарок судьбы! Правда, любит позанудствовать, но, как говорится, у каждого свои недостатки! За те годы, когда я была одна, отвыкла от заботы, поэтому первое время и воспринимала в штыки все его попытки опекать меня. Зато теперь я точно знаю, что могу положиться на него абсолютно во всем! Ну, не буду грузить тебя, скажи лучше, когда ты уезжаешь?

– Через пару дней, хочу тете кое-что прикупить. Поеду на своей машине, всего-то пару часов в пути! Если надумаете, приезжайте хоть на выходные.

– Спасибо, Юль, на выходные, может, подскочим!

Попрощавшись с подругой, Рита вернула Федору пульт от телевизора.

– Можешь врубать новости на полную катушку.

– Спасибо, дорогая, только они давно закончились. Что Кислова говорит?

– Приглашала нас на море, к своей тете, в Кабардинку.

– Давай съездим на выходные, возьмем Павла и Аллу и покатим. Пожарим шашлычок, окунемся в море, а в воскресенье обратно, ехать-то недалеко!

Рита снова включила утюг и принялась гладить. Федор же уставился в телевизор, где показывали какую-то спортивную передачу. Когда дело касалось спорта, Федя превращался в одно большое ухо и не реагировал ни на что вокруг. В общем, продолжался тихий семейный вечер.

Рита и Юля Кислова познакомились в медицинском институте, в котором учились. Правда, Юля закончила его раньше, так как в то время, когда Рита Звягинцева, ныне Архипова, поступила в институт, Юля уже успела оттрубить там два года.

Несмотря на пусть и небольшую, но все же разницу в возрасте, девушки быстро сдружились. Обе были коммуникабельные, веселые, с непомерной жаждой справедливости и умением найти выход практически из любой ситуации. Обе достаточно серьезно относились к такому понятию как дружба и ценили в людях прежде всего душевные качества.

В отличие от Риты, Юля закончила ординатуру и, получив специальность аллерголога, без труда устроилась в краевую больницу. Зарплата в муниципальном учреждении так себе, но зато приемных дней всего три в неделю, поэтому оставшиеся два дня Кислова по совместительству работала в частной клинике, получалась хорошая прибавка.

Работа Юле очень нравилась, старшие коллеги искренне считали ее врачом от бога. Только личная жизнь у девушки никак не складывалась. Поначалу она считала, что все еще впереди, главное, сделать хорошую карьеру, остальное со временем приложится. Но время шло, разменяв третий десяток, Кислова всерьез обеспокоилась и стала пытаться изменить свою жизнь, но толку от этого было чуть. Поклонники у нее, конечно, имелись, но вот серьезных намерений у них не было, видимо, ей все-таки не хватало некой стервозности, которая привлекает мужчин, придает некую пикантность отношениям.

Понимая, что найти супруга с каждым годом будет сложнее и сложнее, Юля решила родить ребенка, но и тут ее поджидала неудача – мужчин пугала такая перспектива, поклонники мгновенно исчезали. Измотанная трехлетней работой без отпуска и личными неудачами, Юля отправилась к Черному морю. Дом ее тети Анны Михайловны был всего в нескольких минутах ходьбы от пляжа, в летнее время она, как и большинство жителей поселка, сдавала комнаты туристам, чтобы заработать денег на зиму, крошечной пенсии, конечно же, не хватало.

Приезда своей племянницы Анна Михайловна ждала с нетерпением – будет кому помочь по хозяйству, да и в лес по грибы, по ягоды вдвоем ходить куда веселее.

Милена Кожухова оставалась в Тунисе до тех пор, пока не закончились спасательные операции в море. Обнаружить тела всех погибших не удалось, но было совершенно точно установлено, что в живых никого не осталось, погибли все. Каждый день женщина приходила на берег. Народу там собиралось много – спасатели, телерепортеры, в том числе и из России, родственники людей, летевших рейсом Тунис—Москва, да и просто любопытные. Голова шла кругом от криков и слез, но Милена упорно стояла на берегу, ожидая хоть каких-то новостей. Изредка она подходила к людям в форме и пыталась задавать вопросы, но не всегда это получалось. Дело в том, что государственный язык Туниса – арабский, а вторым официальным языком являлся французский. Из французского Милена знала всего две фразы – «спасибо» и «добрый вечер», об арабском и говорить нечего. Но и когда находился кто-то владеющий английским, ничего утешительного она не слышала, спасатели лишь разводили руками. О причинах катастрофы тоже никто ничего не знал. Для того, чтобы установить, был это взрыв или случилось что-то другое, требуется как минимум месяц, а то и больше. Но Милену Кожухову этот вопрос не интересовал, какая разница, почему самолет разбился, главное, что в живых никого не осталось и с этим уже ничего нельзя поделать.

Еще более ужасным, чем известие о крушении самолета, было опознание тел погибших. Михаила среди них не оказалось. Когда сообщили, что поисковые работы закончены, Милена, вернувшись в гостиничный номер, достала початую бутылку виски, ту самую, из которой перед расставанием наливала мужу его любимый напиток. Сама она терпеть не могла виски, но сейчас залпом опрокинула в себя почти половину того, что было в бутылке, вышла на балкон и закурила. Боль понемногу стала притупляться, перед глазами все реже и реже всплывали изуродованные тела. Милена вернулась в комнату, допила виски, прямо в одежде упала на кровать и забылась тревожным сном.

Утром следующего дня, с трудом поборов головную боль, она заказала билет до Москвы и позвонила помощнице погибшего мужа, сказала, что возвращается. Лететь ей было очень страшно, но другого выхода не было, не оставаться же в этой стране навечно! На этот раз все прошло удачно, самолет благополучно приземлился в Москве. Взяв билет до Ханты-Мансийска, Милена устроилась в зале ожидания – на удачу, рейс должен был быть очень скоро.

В аэропорту родного города Кожухову встречала Валентина Владимировна Федулова, помощница Михаила Кожухова, проработавшая с ним много лет. Начав собственное прибыльное дело с маленькой фирмы, Кожухов не хотел следовать моде того времени – брать в качестве секретаря молодых длинноногих особ, не обремененных заморочками о морали и служебном долге. Ему требовалась не кукла в приемной, а умная женщина с высшим образованием. Первая жена Кожухова посоветовала взять на работу свою приятельницу, женщину интеллигентную, не слишком молодую, но зато с опытом работы. Встретившись с ней, Михаил сразу понял, что это человек ответственный и аккуратный.

Постепенно маленькая фирма разрослась и превратилась в огромную корпорацию. За все это время Валентина ни разу не подвела своего начальника и из простого секретаря превратилась в помощницу. Она была в курсе всех дел и могла справиться с любым поручением. Кожухов часто советовался с ней и очень ценил ее мнение. Поэтому естественно, что первой, о ком вспомнила Милена после авиакатастрофы, была Валентина, именно ее попросила о помощи. Потрясенная произошедшим, Валентина Федулова сумела быстро взять себя в руки и приняла на себя все заботы, связанные с возвращением Милены домой.

– Милена Анатольевна! – заметив жену своего босса, Валентина помахала рукой. Она не сразу узнала среди пассажиров блистательную красавицу Милену. Куда девалась королевская осанка, на измученном лице ни намека на макияж, без которого Милена даже на балкон не выходила, черные, как смоль, струящиеся локоны, которые обычно рассыпались по хрупким плечам, гладко зачесаны и собраны в хвост. Легкий загар не мог скрыть какого-то землистого оттенка лица, под глазами темные круги, сеточка мелких морщинок.

– Примите мои искренние соболезнования, – хорошо поставленным голосом сказала Федулова, но заметив растерянный взгляд печальных глаз, осторожно обняла Милену за плечи. – Все это просто ужасно, любые слова звучат бессмысленно. Вам надо держаться, впереди еще немало испытаний, похороны…