Тринадцать - Олег Артурович Косачев

– Вот это главное, твой потенциал не раскрыт, и ты не засорил голову перевернуто-извращенными практиками – он улыбался мне как ребенку – но ты следуешь, как я уже упоминал, своему встроенному магниту, а он настроен на правильную цель.

Глава 4

Последние сутки полета стало как-то особенно, не то чтобы тревожно, скорее напряженно.

Удаляясь от солнца и от земли все дальше, появлялось чувство, что надо возвращаться. Это чувство было как дыхание вдох – лети, выдох – возвращайся. Теоретически корабль приближался к границе солнечной системы.

Где этот полосатый столб с пограничником? Как определить что вот она граница, что с одной стороны солнечная система, а с другой уже нет?

Ученые дают такое определение: граница солнечной системы там, где гравитационное притяжение солнца еще превосходит притяжение других звезд.

Притяжение становилось все меньше, что дальше было просчитано и успех моей миссии был 53 с хвостиком процента. Это хорошо, но неудача в 47 % расчета как то напрягала. Баланс нарушали какие-то шесть процентов.

Решение продолжать или возвращаться было предоставлено мне. Время на принятие решения все меньше. Блин вот же задача, посоветоваться не с кем. Ра́стиш на последнем занятии говорил:

– Мучения выбора это надуманное распущенным мозгом.

Последнее что тебе придется принять это самое сложное, но на слух очень простое. Всего два пункта, внутри которых скрыта бесконечность:

Первое – вера беспредельная, не фанатичная когда ты сам себя уговариваешь что это так, а когда ты внутри глубоко понимаешь что это именно так.

Второе – убрать сомнения, отбросить все «а вдруг..», только равновесие, в котором сомнения срываются в пропасть твоего спокойствия.

Тогда же мне первый раз пришло чувство веры, веры, что я в нужном месте, с лучшим человеком. Наверное, такое же испытывает младенец на руках матери. Внутри спокойствие и уверенность – вера.

Учитель делал все, чтобы подготовить меня, но ко всему нельзя быть готовым. Урок всего лишь объяснение реальности, а реальность имеет силу, которую не опишешь и не покажешь даже приблизительно.

Урок второй

Сегодня Ра́стиш был мягок и взгляд его светился: – Космос как родитель всегда учил человечество, да-да человечество. Космос не учит отдельного человека, потому что его влияние слишком сильно слишком объемно, чтобы понять одному человеку, это должно понять человечество. Как только человечество «понимает» рождается тот, кому человечество как бы делегирует свои полномочия вестника, сказать вслух, донести на понятном практически каждому человеку языке.

Мы транслировали разные мысли, все, что притягивалось к земле мы сами можем и перерабатываем, для этого есть позитивные люди, духовные практики и просветленные.

А вот что улетает в Космос, самые мощные заряды мыслей растворялись, пересекая границу нашей системы солнца. Но последние два с небольшим десятилетия, произошел сбой и все стало возвращаться. Часть уже вернулась, наверное, ты понимаешь это по происходящему в этом тысячелетии.

То ли солнечная система скачкообразно увеличилась, то ли выросло притяжение солнца, разбираемся, но времени нет.

У нас есть технология, которая восстановит переработку, пусть туда попадут и стоящие мысли, но эта жертва стоит того, иначе земля из-за усиливающейся вибрации сойдет с орбиты, а дальше все по голливудскому сценарию громко и в клочья.

Мы можем это предотвратить, точка, где можем все изменить это сразу за границей солнечной системы, внутри притяжение уже не осилить. Вылет уже назначен, поэтому и обучение твое происходит в сжатые сроки.

– Я что же один полечу? – этот вариант вообще меня не устраивал, я человек общества и мне кто-то нужен кто будет слушать и хотя бы кивать.

– Я лечу с тобой, ты будешь мне помогать – успокаивал Ра́стиш.

Но на меня это почему то не подействовало. – Вдвоем так вдвоем.

Глава 5

Но летел я один, уже который день, стремительно удаляясь от дома. Эх, Ра́стиш знал бы ты, что успех будет в руках недоученика, ведь один урок я так и не прошел, а времени повторять, по понятным причинам, не было.

– Ра́стиш, может ты знал, что лечу я один?– бормотал я под нос, вспоминая последнюю встречу. – А чего не сказал? Интересно получается, я тебе как к родному, а ты … Стоп, либо хорошо либо никак.

Урок третий

Ра́стиш был серьезен и взгляд как лазер проникал в самые темные и неизведанные места моей души.– Саня, кого полюбить сложнее всего?

– Врага, был у меня в школе пацан один, обидел сильно, при всех слабаком выставил, гад. – У меня аж желваки заходили – Конечно, он, кабан, был старше на три класса и здоровее раза в два. Пока я мышцу для мести наращивал он уже школу закончил.

– А ты знаешь, что это твой спаситель? – Ра́стиш ухмыльнулся – Сколько раз тебя физподготовка выручала?

– Ну да, после этого меня как то вообще не задирали – начал вспоминать я – а если и были стычки, то я всегда на ногах уходил. Так что счет в мою пользу.

Ра́стиш как будто и не слушал – Истинная сила закрыта от нас на огромный замок, а ключ любовь. Чтобы открыть нужно полюбить себя.

– Ну, так это не проблема. – Я был рад такому простому уроку – Каждый себя любит. В чем подвох?

– Подвоха никакого. – учитель улыбался лишь краешками губ – Надо лишь быть честным перед самим собой. Время для этого урока у тебя до завтра.

– Я думаю, за час управлюсь, – уверил я – это еще с большим запасом.

Казалось бы, чего проще все мы любим себя, но если разобраться в тонкостях, когда я пытался поймать ощущение что люблю себя это было так. Ты любишь меня? – спрашивал я сам себя. – Да люблю, люблю не переживай. – Махнув рукой, отвечал сам себе. Но ощущения любви не было. Я снова и снова пытался, но так и смог найти в себе это чувство.

Утром, узнав о моей неудаче Ра́стиш даже не расстроился. – В полете будет время еще попрактитковать.

Глава 6

До начала экспедиции оставались сутки. Ра́стиш был напряжен, на вопросы отвечал туманно, иногда не отвечал.

После обеда он подбежал – Одевайся, тренируем старт. Быстрее, быстрее.

Я пытался задать вопрос, на что был удостоен взгляда хозяина немецкой овчарки, мол, ты же не тупой должен уже команды на слух воспринимать.

По дороге к кораблю Ра́стиш остановился, я по инерции проскочил пару шагов и тоже затормозил. Он смотрел своим лучшим взглядом, полным тепла и какой-то грусти от безысходности. Голос же был